Воскресный отрывок

В поддержку еще одного бессрочного флешмоба.

На этот раз будет маленький кусочек из третьей главы повести без названия.

Почти все написанное можно прочитать здесь

Луна освещала Долину царей. Рамиту стряхнул с иссохшей ноги повязку, прижался к стене, пытаясь соединить концы сломанной ключицы, закрыл лицо куском шарфа, обернутого вокруг головы. Бросив сумку в расселине, он побежал в сторону города. Травмы пробудили в нем голод, усиливающийся с каждой минутой. 

На полпути ему попалась заглохшая на дороге машина. Водитель безуспешно пытался завести перегревшийся двигатель, в салоне ругались двое мужчин, видимо, журналисты, обвиняя друг друга в поездке ночью неизвестно куда. Египтянин подошел сзади к мужчине, склонившемуся под крышкой капота, схватил за горло, прижал к себе. Иссохшее тело с хрустом упало на землю. Рамиту почувствовал, как срастаются его сломанные кости, но голод не ушел. Обошедши машину, мумия открыла дверцу и выволокла разгоряченного спором иностранца. Мужчина попытался отбиться, но вскоре его останки были брошены рядом с водителем. Второй журналист попытался убежать, но где ему сравниться со скоростью уже насытившегося Рамиту. 

 - Пожалуйста, отпусти… - прохрипел иностранец, пытаясь освободиться от острых пальцев, сжимающих горло. - Я буду молчать. 

 - Только мертвые молчаливы, - прошептал подросток, медленно поглощая третью жизнь невольного свидетеля. 

Покончив с "трапезой", исцелившийся египтянин оттащил останки подальше от дороги, бросил в яму, закидал их камнями. Рамиту вернулся к машине, сел за руль. 

 - Поехали! - властно прохрипела мумия. 

Автомобиль вздрогнул, мотор застучал цилиндрами, колеса зашуршали по грунтовой дороге. 

"Скоро я стану живым человеком", - подумал Браун и вслух приказал: - быстрее! 

Машина с бешеной скоростью летела к пристани на берегу Нила, оставляю позади клубы́ пыли. Вот и знакомая тропинка в зарослях папируса. Рамиту вышел из автомобиля, указал ему на соседний берег. Транспорт послушно повиновался, объехал тростник и исчез в спокойной воде. Мальчик стоял на пристани, смотрел на свое отражение. 

Небо розовело под первыми лучами восходящего солнца. Легкие подростка расправились, наполнились воздухом, сердце забилось, мышцы становились толще, кожа - светлее и эластичнее, губы - пухлее. Браун снял с себя рубаху, совершенно не стесняясь того, что остался нагим, осмотрел себя - на коже не было ни ран, ни даже синяков от ударов. Встав на колени, попытался отстирать кровь с рубахи. Он со всей силы тер льняную ткань, но побледневшие следы никак не хотели отстирываться. Хорошо отжав вещь, он надел ее, мокрую, на себя, набрал в ладонь ил и размазал поверх пятен. "Упал, испачкался, что в этом такого? Да, замарашка, на таких людям плевать…"