А судьи кто?

Разбавлю обновы текущего романа отрывком к гуляющему по АТ флешмобу про суды из своего вольного продолжения "Хроник Амбера". Строго говоря, это не совсем суд, а королевский совет, но по сути он решает судебный вопрос близким к судебным методами, так что, думаю, подходит:

Вскоре со стороны восточного крыла вошёл Дилан, ведя перед собой на кончике копья Бресанта, закованного в походный вариант гномьих кандалов — со сцепленными ногами и руками, точнее, одной рукой. По крайней мере, пленник был полностью одет.

— Мне кажется, цепи лишние, — скривилась я.

Дилан лишь повёл бровью, но тут Артур снова меня удивил:

— Да, сними это, — распорядился он вальяжно.

Однако в его голосе появилась новая нотка, которая заставила Дилана, пожав плечами, повиноваться. Похоже, ночное событие пошло на пользу дяде более, чем в одном смысле — в его повадках обозначилась властность.

Как только цепи были сняты и сложены в сторонке, а Дилан с Бресантом заняли места за столом, Найда спросила:

— Ну что, приступим?

— Да, конечно, — ответил за всех Артур.

Очевидно, тот термоядерный химический коктейль, которым была наводнена его кровь после первой ночи любви, не мешал работе мозга, или даже стимулировал её.

Однако, Найда явно ждала позволения председателя. Корал молча кивнула. Думаю, ей трудно было бы вести заседание, поэтому делом занялся секретарь.

— Итак, объявляю первое заседание Совета Крови открытым! — официально заявила Найда. — Заседание открытое. Присутствуют: Манвин, Моргана, Артур, Бригита, Корал, Мартин, Дилан, Найда, Давид и третье лицо — Бресант.

Видимо, она перечисляла присутствующих в порядке старшинства власти. И судя по всему, кто-то невидимый вёл протокол, иначе зачем констатировать очевидное?

— Рассматривается дело о содержании под стражей неизвестного по имени Бресант, который присутствует на Совете по ходатайству Бригиты и Корал. Совет созван по требованию Бригиты. Изложите своё ходатайство?

От такого официоза я машинально хотела встать, но Артур забавно на меня цыкнул, и я сообразила, что так разорвала бы связь. Тогда я откинулась в кресле:

— Я утверждаю, что Бресант содержится в темнице и подвергается угрозе пыток безосновательно и требую его освобождения под «домашний арест» до выяснения обстоятельств. Под мою ответственность.

— Стороны, заключившие Бресанта под стражу — Моргана и Дилан. Что вы можете сказать по поводу оснований для ареста? Прошу излагать по очереди.

Дилан нахмурился, но молча смотрел на Моргану — очевидно, честь «предъявить официальное обвинение» принадлежала ей, как старшей в иерархии.

Тётя посмотрела на него, на меня, глубоко вздохнула и сказала безо всяких эмоций:

— Мы не знаем, кто этот человек, хотя у нас есть основания полагать, что он происходит из Амбера. Он с неизвестной целью околачивался в окрестностях Авалона и поблизости от меня с Бригитой. И отказывается отвечать на вопросы по этому поводу.

Моргана умолкла и посмотрела на меня, словно ожидая одобрения. По-моему, она переигрывала, возможно, с целью дать понять остальным, что я оказываю на неё влияние. Но я не собиралась играть в её игры, к тому же мне было неважно, что она говорит — главное, как проголосует. Так что я даже глазом не моргнула, просто внимательно слушала, как и все остальные. Не дождавшись от меня подсказки, тётя перевела вызывающий взгляд на Дилана, приглашая того продолжить. Тот был только счастлив:

— В общем, как видите, всё указывает на то, что этот парень — шпион из Амбера. Да, ты забыла сказать, что он водит дружбу с Единорогом.

— Считаю это отдельным вопросом, — возразила я. — Нет доказательств, что Единорог действует в интересах Амбера.

Дилан чуть не задохнулся от возмущения, и я поспешила добавить:

— Я тоже имела с ней дело и шла туда, куда она приглашала. Она довела нас до Авалона, а перед этим помогла убраться из под враждебного воздействия Лабиринта и Логруса. Как и этот самый парень. Вреда нет, значит, и состава преступления нет. Предлагаю опустить вопрос с Единорогом, иначе сперва придётся вынести приговор ей, а в случае неблагоприятного решения — и мне заодно, — под конец я откровенно язвила.

— Кто за то, чтобы опустить вопрос с Единорогом? — деловито спросила Найда.

Артур поднял руку вслед за мной, Корал тоже. Моргана вызывающе скрестила руки на груди.

— Кто против?

Моргана, видимо, перестраховываясь с нашим уговором, не пошевелилась. Манвин колебался, но так и не поднял руку.

— Кори? — спросила Найда.

— Я «за», — ответил Призрак. — Сведений в самом деле недостаточно, чтобы что-то решить, а мы здесь не для этого собрались.

— Вопрос о враждебности Единорога снимается большинством голосов, — подытожила Найда. — Соответственно, обвинение в сотрудничестве с Единорогом также снимается с Бресанта за отсутствием состава преступления.

Не знаю, на что был бы похож Совет Крови без ти’га, но пока всё проходило очень эффективно.

— Желает ли обвиняемый говорить в своё оправдание? — спросила Найда.

— Желаю, — ответил Бресант.

— Согласен ли ты говорить правду и только правду под присягой на Пирамиде, зная, что любая ложь немедленно нанесёт тебе физический ущерб?

— Согласен.

— Тогда положи руку на Пирамиду и поклянись в этом.

Бресант протянул правую руку, осторожно прикоснувшись к Пирамиде, прислушался к своим ощущениям, и принёс присягу:

— Клянусь говорить правду и ничего кроме правды на этом Совете, а также во всём, что касается дел Авалона, если найду возможным ответить. Этого достаточно?

— Да, — кивнула Найда. — Можешь отпустить Пирамиду и ответить на предъявленные обвинения.

Бресант выпрямился в кресле, сделал глубокий вдох и уверенно сказал:

— Меня зовут Бресант. Я — действительно сын Бенедикта Амберского. Однако я никогда не бывал в Амбере, не знаком со своей роднёй и не являюсь шпионом в их пользу. Я нахожусь здесь по сугубо личным причинам, которые не желаю открывать. У меня нет намерения причинять вред ни вашему царству, ни кому-либо из членов вашей семьи или подданных. И хотя вы сняли вопрос, в качестве жеста доброй воли, скажу, что Единорог, которая вам помогала — не та, что была покровителем Амбера. Это всё, что я могу сообщить.

По нашим рядам прошло оживление: ещё бы, предъявленные факты меняли всю картину! Учитывая то, сколь упорно Бресант отказывался отвечать на вопросы ранее, теперь моим родственникам явно предстояло пересмотреть своё мнение по его поводу.

— Предлагаю объявить перерыв, — сказал Артур.

Реагировал на эндорфинах он быстро, а вот осмыслять новую информацию и принимать решения, очевидно, было труднее. Однако Найда его обломила:

— Перерывы запрещаются регламентом во избежание лишних интриг и затягивания процесса — каждый должен решать сам за себя и сразу, с учётом фактов, выяснившихся в ходе Совета. У кого-нибудь есть вопросы к Бресанту?

— А подумать регламент разрешает? — иронично поинтересовался Артур.

Впрочем, с ти’га ирония скатывалась, как с гуся вода. Она сухо ответила:

— Подумать — да, обсуждать друг с другом — нет.

— Тогда я подумаю.

Артур уронил голову щекой на руку и возвёл очи горе, не переставая блаженно улыбаться. Манвин хохотнул:

— Вот же тебя разобрало!

На некоторое время воцарилось молчание. Казалось, в нём было слышно, как в головах вертятся шестерёнки, пытаясь сообразить, что всё это значит. Однако мне картина была ясна, ведь я и так была к ней готова, Бресант просто окончательно развеял сомнения.

Самым поразительным для меня фактом было то, что это другая Единорог! В принципе, легенда о сотворении Амбера гласила, что сразу после начертания Лабиринта, целый табун проскакал по пустыне, и земля расцветала под их копытами. Но больше никогда и нигде единороги не упоминались во множественном числе. Вряд ли кому-то ещё, кроме Оберона и Дворкина доводилось видеть подобную картину.

Впрочем, для меня это мало что меняло — я и так не считала её связанной с Амбером. Но почему другая Единорог проявила интерес к Авалону? Может, у них слабость к Лабиринтам? Даже если это просто их любимые игрушки... Вот вам и настоящий секрет, как подманить Единорога: создать Лабиринт.

— Может, это наша Единорог? — высказала я вслух поразительную мысль.

Все взоры удивлённо обратились ко мне. Только Бресант поджал губы. Значит, не угадала. А жаль! Но говорить я ничего не стала. Пусть хотя бы допустят возможность, что она может желать нам добра.

— Да ну, чушь собачья, — возмутился Дилан.

Его перебила Найда:

— Напоминаю, что мы сняли вопрос о Единороге. Это можно обсудить позднее, а сейчас нужно разобраться с повесткой дня. Если ни у кого нет вопросов...

— У меня есть! — вызвался Мартин. — Точнее... они у всех у нас были на днях. Но теперь, похоже, часть вопросов снимается. Я хочу сказать, если пребывание Бресанта здесь никак не связано с Амбером или иными враждебными сторонами... получается, что мы вообще должны его отпустить?

— Я не согласен, — возразил Манвин. — Всё не так однозначно. Ведь Бресант совершал какие-то действия, связанные с нашей семьёй. И на нашей земле. Был в таких местах, куда простым смертным ход заказан.

— Так он и не простой смертный, — возразила я.

— И всё же, это наши владения, и у нас есть полное право решать, хотим ли мы, чтобы он здесь находился.

— Ты предлагаешь его выслать? — оживился Давид.

Это было совершенно некстати. Сам Бресант хотел остаться здесь, да и я была заинтересована в том же. Ирония состояла в том, что депортация была менее суровой мерой, чем «домашний арест». И как мне, представляя интересы Бресанта, выступить против неё? На помощь неожиданно пришёл Дилан:

— Ну нет! Чтобы он тут шлялся тайком?

— А под присягу? — кивнула на Пирамиду Моргана.

Я прожгла её выразительным взглядом. Конечно, так подробно мы не договаривались, но тётя достаточно хорошо меня знала, чтобы понять, что полное прощание с субъектом не согласуется с моими целями. Она воздела очи горе, как бы говоря: «Тебе не угодишь», — но умолкла.

— Кто за то... — начала Найда.

Но её перебил Артур:

— Погоди, погоди. Если Бресант желает здесь находиться, он может подать об этом прошение, а мы его рассмотрим. Прямо на месте. Но тогда Манвин прав, и нам необходимо знать цели твоего пребывания, — обратился он прямо к Бресанту.

— К сожалению, я не могу их назвать, — бесстрастно ответил тот.

— Парень, ты усложняешь нам задачу, — сказал Кори из Пирамиды. — Сам посуди: ты провожаешь наших девочек, посещаешь изначальный Лабиринт, не говоря уже о первичных Отражениях. Отказ отвечать, зачем это всё, крайне подозрителен.

— Я понимаю, — согласился Бресант. — Но я связан клятвой, которая запрещает мне раскрывать причины. А некоторые мне даже неизвестны. Впрочем, могу сказать, что Бригите с Морганой я помогал добраться домой, не преследуя никаких иных целей.

— А зачем же было делать это тайком? — предъявила свою претензию Моргана.

— Как я уже сказал, в мои цели не входило знакомство, — ответил Бресант таким тоном, будто повторял очевидное.

— Логично! — усмехнулся Мартин, будто тот удачно пошутил.

Моргана наделила его злобным взглядом, который остался незамеченным.

— Однако, я хотел бы подать прошение другого рода, — заявил Бресант.

— Говори, — ответил Артур. — Если просьба разумная, мы её рассмотрим.

— Позвольте мне долечить руку в Тир-Теренгире. Можете меня заковать, приставить охрану или привести под присягу — меня устраивает любой вариант.

— Я поддерживаю эту просьбу, — впервые за весь Совет разомкнула уста Корал.

— Я тоже, — поспешила присоединиться я.

— Не слишком ли далеко мы ушли от повестки дня? — возразил Мартин.

— Да, — согласился Дилан. — Разве мы решили его освободить?

— Я не готов его совсем отпустить, — высказался Манвин. — Но отправить лечиться под арестом не против. А мы пока разберёмся.

— Это всё как бы отдельные вопросы, — заметил Мартин.

— Давайте так, — вмешалась я. — Первоначально вопрос стоял о том, чтобы освободить Бресанта из темницы и не применять к нему методы дознания. Тем более, что на основные ваши опасения он уже ответил. Кто «за»?

Я первой подняла руку,Корал — за мной. С небольшими перерывами к нам присоединились Артур, Моргана, Манвин, и наконец — Кори. Не то, чтобы он колебался, скорее наблюдал, а может, таков был порядок или умышленный расчёт, чтобы не повлиять на результаты — вдруг кто-то решит «подмазаться» к королю таким образом, надеясь на то, что они с Призраком мыслят по-прежнему достаточно схоже.

— Предложение о том, чтобы освободить Бресанта из темницы и не применять к нему методы дознания принято единогласно, — констатировала Найда.

Это была чистая победа. Я вздохнула с облегчением от того, что в итоге не придётся идти против семьи.

— Теперь нужно решить, что с ним делать дальше, — продолжила Найда. — Прозвучали следующие предложения: отпустить, выслать, посадить под «домашний арест», отправить в Тир-Теренгире лечиться.

Многие отрицательно замотали головами, кто на какое предложение, было неясно. Но для разрешения таких запутанных вопросов у нас был отличный секретарь:

— Кто за то, чтоб его отпустить?

Руку подняла одна Корал. Дилан посмотрел на меня удивлённо. Мама тоже. Я лишь повела бровью в её сторону в знак того, что у меня есть свои причины.

— Кто против?

Манвин поднял руку сразу. Моргана повела плечом, косясь на меня, и я медленно прикрыла глаза, тогда она довольно поддержала брата. Хоть что-то было по её.

— Я воздержусь, — блаженно сообщил Артур.

Я была с ним солидарна. Тогда поднял руку Кори.

— Предложение отпустить Бресанта отклоняется большинством голосов, — продолжила Найда. — Кто за то, чтобы его депортировать?

К моему удовольствию, не поднялось ни единой руки.

— Кто против?

Мы с Корал подняли руки сразу, и этого было уже достаточно, но, к моему удивлению, того же мнения оказались Артур и Кори.

— Предложение депортировать Бресанта отклоняется большинством голосов, — сообщила Найда. — Кто за «домашний арест»?

Моргана подняла руку одновременно с Манвином. На меня она нарочно не смотрела. В конце концов, я ведь об этом её просила — о лечении речь не шла, и она не хотела знать, считаю ли я этот вариант более предпочтительным. Кори был с ними.

— Кто против? — никто не пошевелился. — За предложение о «домашнем аресте» высказались трое, трое воздержались. Кто за то, чтобы позволить ему лечиться?

Наконец-то я могла поднять руку. Меня поддержали Корал и Артур.

— Кто против? — и снова ни движения. — За предложение о позволении лечиться высказались трое, трое воздержались. Преимущество голоса Кори в первом случае...

— Вношу альтернативное предложение, — поспешно перебила я. — Лечение, а потом «домашний арест». Кто «за»?

На этот раз проголосовали все, кроме воздержавшейся Морганы.

— Решение принято большинством голосов, — сказала Найда.

— И как вы себе это представляете? — пробурчал Дилан. — Стража там вся поснёт. К тому же, это чёрти сколько там дежурить. Заковать его в кандалы?

— Кандалы не обязательны, — подала голос Корал, — да и стража тоже, если Бресант принесёт присягу на Пирамиде оставаться нашим пленником чести.

— Кто «за»? — спросила Найда, и, видя тот же результат, что в прошлом случае: — Решение принято большинством голосов. Согласен ли Бресант принести такую присягу?

— Я согласен, — не дожидаясь приглашения Найды, он снова положил ладонь на Пирамиду: — Я клянусь оставаться в поле зрения этой семьи и не отлучаться никуда без их позволения до тех пор, пока этот Совет или иные полномочные лица не освободят меня. Я клянусь после лечения в Тир-Теренгире вернуться в Авалон и поступить в ваше распоряжение. Я клянусь, что ни сейчас, ни в будущем, не буду замышлять и не причиню намеренный вред Авалону или членам его королевской фамилии. Однако, я оставляю за собой право на защиту своей жизни, если кто-либо попытается причинить вред мне, — тут он посмотрел на Дилана. — Надеюсь, это приемлемо?

Все закивали. Кроме Дилана, конечно. И кстати, Морганы.

Я не могла не отметить, как чётко он оговаривает условия и отвечает на вопросы. Причём, сразу и по существу. Видимо, сказывался долгий опыт правления.

— Итак, Совет постановил следующее, — подытожила Найда для протокола: — Бресант освобождается из тюрьмы, ему позволено лечиться в Тир-Теренгире до полного выздоровления, после чего он должен явиться в замок Авалона, под домашний арест. Ответственность проследить за выполнением данных решений с его стороны возлагается на... — Найда вопросительно обвела всех взглядом.

— На меня, — подтвердила я своё изначальное заявление.

— Все согласны? — спросила Найда.

В ответ раздался нестройный хор «Да», сказанных с разным выражением, но в целом никто не возражал.

— Итак, ответственность за Бресанта возлагается на Бригиту единогласно. На этом заседание считается закрытым.