Фронтир

Это моя статья о Танаисе - античном городе. а ныне археологическом музее-заповеднике, где в 70-х - 80-х годах прошлого века жили и работали ростовские поэты, писатели, художники и философы.

Фронтир

В  переводе с английского это слово означает границу между освоенными и  неосвоенными землями. Обычно фронтир ассоциируется с историей США конца  XIX века, когда толпы поселенцев двигались с Запада на Восток,  отвоевывая каждую милю у воинственных индейцев и суровой природы. Но  фронтиры возникали и раньше — сотни и тысячи лет назад. Всегда и везде —  там, где цивилизация, расширяя свои пределы, сталкивалась с дикостью,  появлялись особые территории, жизнь на которых шла по своим, только им  присущим законам. Одним из таких фронтиров был Танаис — самый северный  город-колония древних греков.

На берегу Мертвого Донца
Это просто. Сначала нужно добраться до города Ростова-на-Дону. Там
сесть на электричку Ростов — Таганрог и выйти на остановке «Танаис».
Всего-то сорок пять минут — не считая, конечно, дороги до Ростова. Сорок
пять  минут — и вы попадаете на полтора тысячелетия назад! А если чуть-чуть  напрячь воображение, то и на все две тысячи. Здесь расположен
археологический музей-заповедник с одноименным названием — место воистину уникальное и даже мистическое.
    Лучше всего сюда приезжать весной или летом. Неторопливо подняться  по тропинке на холм, обернуться, окинуть взглядом синюю ленту Мертвого  Донца (правый рукав дельты Дона при впадении его в Азовское море, один  из пяти крупнейших) и саму широкую дельту великой русской реки; вдохнуть  полной грудью напоенный запахом степного разнотравья воздух — и  неспешно зашагать вперед: туда, где лежит отрытая и открытая археологами  для всеобщего
обозрения часть древнегреческого города.
Здесь, на раскопе, сидя на остатках фундамента дома какого-нибудь
номофилага  (судья, страж закона) или эпимелета (распорядитель общественных работ),  хорошо расслабиться и отдаться окружающей тишине. Подумать, что дом  этот был заложен, как минимум, двадцать столетий назад. И если повезет,  через некоторое время можно услышать далекий невнятный говор на  незнакомом языке, шум шагов на узких (вытяни руки — коснешься стен),  мощенных камнем улицах, звяканье ведра, которым достают воду из колодца,  расположенного здесь же, в двух шагах, на городской площади, отголосок  звонкого девичьего смеха… Вполне может статься, что рядом окажутся  туристы, и тогда всем этим звукам найдется скучное объяснение. А если  нет? В будние дни здесь, кроме работников музея, мало кто бывает  (археологи обычно работают на другом краю города), поэтому для  путешествия в прошлое такие дни подходят лучше всего. Прошлое же этого  города достойно того,
чтобы в него окунуться.

Начало
    Древние греки были морским народом. В том смысле, что море в их  жизни занимало определяющее положение. Море окружало с трех и даже  четырех сторон — тех, кто жил на одном из бесчисленных островов. Море  кормило, море утешало и вдохновляло, море требовало любви и жертв, по  морю можно было добраться хоть до ближайших соседей, хоть до края  Ойкумены — были бы крепкий корабль да смелая команда. И того и другого у  древних греков хватало. Хватало также и неуемного любопытства пополам с  пионерским духом. Вот и отправлялись биремы (корабли с двумя рядами  весел) и триеры (корабли с тремя рядами весел) от берегов Эллады во все  концы света — расширять границы цивилизации, торговать, воевать,  закладывать новые колонии.
Два-три — а может и больше, кто  знает — таких судна пристали однажды к крутому правому берегу далекой  северной реки Танаис (Дон) неподалеку от впадения в Меотийское озеро —  ныне Азовское море. Случилось это примерно за триста лет до рождения  Христа, а греки, сошедшие на земли будущей Южной России, были выходцами  из Боспорского царства. Место им понравилось, и колонисты основали здесь  поселение, позже ставшее полноценным городом. Имя городу, не мудрствуя  лукаво, дали по названию реки — Танаис.

Море и Степь
Историк Страбон писал о Танаисе как о «крупнейшем торжище» со степными  варварами — втором по величине после Пантикапея (столицы Боспорского  царства), городе-колонии греков в Причерноморье, городе, основанном  ровно на границе Европы и Азии.
Эллины, населявшие поначалу  город (позже население стало смешанным), считали племена сарматов и  меотов (позже — скифов) варварами, для которых степь значила никак не  меньше, чем для греков море. Вот и сошлись здесь, на фронтире, море — и  степь, европейская свобода с демократией — и азиатская вольница с  тиранией, цивилизация — и дикость.
А ведь не такие уж они были и разные, если разобраться, — эти
«цивилизованные»  люди Моря и «дикие» люди Степи. И те и другие превыше всего ценили  личную свободу, не прочь были срубить деньжат при любом удобном случае,  умели одинаково хорошо управляться и с мечом, и с луком, и с  рыболовно-охотничьей снастью и, хотя и верили в разных божеств, не  слишком полагались на их помощь, больше рассчитывая на свои знания,  умения, силу и ловкость.
Кстати говоря, ученые, проводящие  археологические раскопки в Танаисе, хоть и нашли храмы, предметы  ритуального характера, но так и не смогли выявить имена богов, которым  поклонялись танаиты. Известно только, что существовал некий «верховный  бог», — и все. Здесь нет ничего странного. По свидетельству историков,  изучающих фронтиры США конца XIX века, роль христианской религии там  была тоже весьма и весьма ослабленной. И даже если на фронтире  появлялись фанатики любой веры, то очень быстро их обряды и проповеди  упрощались, а то и вовсе сходили на нет. Оно и понятно. Для серьезных  религиозных занятий требуется масса времени. А где его взять, когда речь  идет о ежедневном выживании в трудных и опасных условиях?

Расцвет и закат
    Чем только не торговал Танаис за свою более чем семисотлетнюю  историю! С какими только врагами не сражался! Доставляли сюда по морю  вино, оливковое масло, ткани, оружие, ювелирные и гончарные изделия, а  увозили в Пантикапей и Рим зерно, шкуры животных, рыбу свежую и вяленую  (римские патриции обожали донскую осетрину), рабов и… нефть. Да, да,  Танаис торговал «черным золотом» уже в те времена, когда современной  нефтеобильной и нефтью живущей России не было и в помине. Во всяком  случае, не с неба же упала сотня амфор из раскопанного археологами  склада крупного купца-посредника, в которых, как показали анализы,  хранилась именно нефть.
Что до врагов, то их у Танаиса хватало с лихвой. Начиная от «родного»
Боспорского царства в лице царя Полемона, разрушившего Танаис «за
непослушание» перед самым наступлением новой эры, и заканчивая
воинственными племенами готов, которые еще через пятьсот лет поставили точку в живой истории города.
Надо сказать, что Танаис хоть и был городом, а не крепостью (то есть
предпочитал торговать, а не воевать), но его жители отличались
свободолюбивым характером и в случае чего отстаивали свои интересы с
оружием в руках. Впрочем, это черта всех фронтирменов всех времен и
народов. Так же, как и демократия, присущая подобным территориям —
фронтирам.  Правда, большинство жителей Танаиса этому делу и вовсе не надо было  учить — сотни лет опыта самоуправления эллинских республик-полисов вошли  в их плоть и кровь.

Дух воли и душа свободы
Ничто не исчезает бесследно. Это относится не только к камням и
осколкам  керамической посуды древнего Танаиса, но и к тому духу, которым  обладали его граждане. И той душе — душе города, которая жила и  продолжает жить в этих местах, душе свободы, выпестованной еще в Афинах и  Спарте и обретшей новую силу и новые черты в Танаисе.
О духе граждан мы уже говорили: это были настоящие фронтирмены.
Стойкие, предприимчивые и гордые люди. И заметим в связи с этим, что
донские казаки, появившиеся здесь через несколько сотен лет, абсолютно
ничем не отличались по духу от своих предшественников — танаитов.
Совпадение  условий, вы скажете? Мол, казаки — это тоже фронтирмены, жившие на  рубежах Российской империи, осваивавшие новые земли и оттого обладающие и  духом воли, и остальными вышеперечисленными качествами. Может, и так. А  может быть, и не совсем так. Потому что, как уже было сказано, ничто не  исчезает бесследно, и тонкие материи — не исключение. И это вовсе не  мистика. Не зря же великий русский ученый Владимир Вернадский создал  учение о ноосфере, в которой сохраняется любая информация, когда-либо  появившаяся на нашей планете.
И не прямым ли влиянием городской души — души свободы,  некогда
расцветавшей среди этих стен и улиц, вызвано то, что в 70—80-х годах
прошлого  века именно музей-заповедник «Танаис» был фронтиром, островком  свободомыслия и настоящего творчества, особой территорией среди той  душной атмосферы партийной и советской цензуры, которая царила по всей  стране?
Именно здесь, в Танаисе, собирались и подолгу жили молодые поэты,
художники, писатели, философы.  Здесь они спорили, любили, творили.
Свободно,  без малейшей оглядки и опаски. И любой человек, попавший в те времена в  Танаис хотя бы на два-три дня, невольно ощущал это необычное свежее  прикосновение — прикосновение вечно живущей души свободы.

Эпилог
    Вечером, уже после того, как вы перешли крепостной ров по точной  копии древнеримского деревянного моста, посетили музей, осмотрели Башню  поэтов, посидели на глиняном топчане в самой настоящей меотской хижине  под камышовой крышей и постояли рядом с каменной бабой, которая охраняет  Танаис на ближайшем пригорке уже не первую тысячу лет, хорошо выйти за  ограду ко второму раскопу и посмотреть, как на западе садится солнце.  Если вам повезет с погодой, увидите: оно садится прямо в Азовское море,  растекаясь золотом и постепенно сливаясь со своим отражением в водной  глади. Вокруг вас, готовясь к ночи, будет дышать покоем донская степь, и  в какой-то момент вы почувствуете, как в этой точке пространства  сливаются на миг прошлое и настоящее, — точно так же, как сливается со  своим отражением солнце.
Что еще нужно, чтобы почувствовать себя счастливым?