"Последнее желание" Анджея Сапковского

    Шесть рассказов, связанных интерлюдиями, которые в свою очередь составляют отдельный, седьмой рассказ. Шесть драгоценных камней в дорогой оправе. 

    В чем же состоит успех пана Анджея?

    Сам автор в своих интервью ссылается на феномен архетипа. Архетип героя, короля Артура, который так знаком потомкам западноевропейской цивилизации, переосмысленный Толкином, создал целую школу фэнтези. Сапковскому удалось нащупать свой путь, который основывается на сказках и мифологии, не только славянской, но и мировой вообще. Он берет образы, известные каждому с детства, и умело жонглирует ими, выстраивая нечто совершенно новое, актуальное, но вместе с тем хранящее то знакомое нам волшебство, присутствующее в фольклоре, отвечающее культурному коду нашей цивилизации.

    Это и Белоснежка с семью гномами, и Чудовище, ждущее свою Красавицу, и Румпельштильсхен, и Аладдин с Джинном. А если еще добавить ту самую панночку в гробу, о которой хорошо известно читателям, знакомым с произведениями Гоголя (эта легенда, переработанная Гоголем, была представлена как в украинском, так и в польском средневековом фольклоре)? Разве может читатель остаться равнодушен к историям этих персонажей, узнаваемых, но предстающих в абсолютно новых ипостасях?

     Не стоит забывать про обширные познания Сапковского в области истории, которые позволили создать самобытный мир, в котором живет Геральт из Ривии. В каждом из рассказов проступают фрагменты его истории и географии. Бытовые описания, множество различных деталей погружают читателя в этот мир целиком. И даже сознательно введенные анахронизмы удачно используются автором как постмодернистский прием, вместе с тем не лишая фантастический мир его убедительности.

    Знание языков обеспечило полифоничность цикла. Дж. Р.Р. Мартин замечает, что при наделении персонажа именем, необходимо интуитивно чувствовать, подходит ли определенное имя данному конкретному персонажу. На мой взгляд, Сапковский мастерски справляется с этой задачей. Он не только дает персонажам точные имена, но и наделяет каждого своим собственным языком. Термины, описывающие предметы средневековой истории, поэзия Старшей Речи, различные диалекты, имена собственные - формируют неповторимый стиль пана Анджея.

    С композицией у Сапковского нет никаких проблем. Несмотря на то, что рассказы цикла писались в разное время, совместно они воспринимаются как нечто органическое, живое. Сквозь калейдоскоп рассказов проявляется намек на что-то огромное, эпическое. Сапковскому удается это сделать легко и непринужденно, не жертвуя сюжетом и динамикой. К месту подобранные описания перемежаются действием. 

    Что касается идеи, то и тут многим писателям есть, чему поучиться. В цикле нет перегруженных рефлексией простынь текста - глубина идей автора проявляется отнюдь не в этом. Герою не нужно проговаривать мысли автора - читатель догадается об этом сам. Подмеченная персонажем деталь, небольшая рассказанная другим история, оброненная фраза - все это гармонически вписывается в повествование и говорит громче любого скучного монолога.

    Итак, возвращаясь к началу отзыва, хотелось бы отметить, что один из рецензентов творчества пана Анджея заявляет: до Ведьмака в Польше существовал Толкин и Мартин, после - Сапковский занял свое место в этой тройке. Я не знаком близко с творчеством Мартина, но могу сказать, что пану Анджею удалось создать нечто действительно потрясающее и самобытное. Он удачно переосмыслил жанр фэнтези, как это сделал в когда-то и Толкин.