Ко дню женского счастья

Ко дню женского счастья, который оказывается сегодня.

Девочки, и постараемся ж таки быть счастливы

.........

Панди приняла красивую позу перед зеркалом, откинула золотой локон, чуть прикусила губу… нет, пожалуй, губу прикусывать не стоит. А лучше вот так — голову чуть наклонить, и взгляд снизу вверх, а потом…

Однако, тут, как назло, в залу вошла Дита. Просто проходная зала какая-то.

— Панди, там этот твой пришел… Ну, тот, с сильно пострадавшей печенью.

— Слушай, а это точно — прям обязательно-обязательно? — Панди знала, что обязательно, но зря, что ли, Дита полдня прокачивала ее «кокетство»?

— А что тебя смущает? — вопросом на вопрос ответила Афродита. — Парень — огонь!

— Прометей, — сказала Панди, — его зовут Прометей. Ладно, — и она, как бы нехотя, двинулась к выходу. — Подожди, а он — где?

— Иди за мной, — кивнула головой Дита, — Да не бойся, я туда заходить не буду. — Сегодня ты — богиня красоты.

Тот, к кому она пришла, был огромен и мрачен. Едва окинув ее взглядом, он тут же отвернулся.

— Не брать подарков от тех, кто сильнее. Не брать подарков, в них зло, — пробормотал он, но не ей — себе.

— Я слышала, ты и сам подарил кое-что, — сказала Панди. Хотя в целом он был прав.

— Подарок обойдется слишком дорого, — он опять заговорил, но не с ней. — Тому, кому подарен или тому, кто подарил. И коли речь идет о Зевсе и обо мне, не Зевс за все ответит.

— Мне кажется, я довольно безобидна.

— Только пока я тебя не принял! Только до тех пор. Отказаться от подарка? Я не знаю, что опаснее: отказаться от подарка или принять его?

Он был не просто огромен и мрачен. Огромен. Мрачен. Безумен. И он продолжал:

— Зевс намекает, что создав мужчин, я должен был создать и женщин. Как будто мало мук я им доставил!

Панди чуть наклонила голову, взглянула снизу вверх. Но это не помогло. Он все еще не смотрел на нее.

— Как будто мало мук я им доставил! — продолжил он. — Их породил, и их обрек на смерть.

Панди очень хотелось топнуть ножкой и уйти, но этому ее еще не учили, и она не очень представляла, как это сделать.

— Мы ничего такого не хотели. Мы просто творили, лепили из глины фигурки. Брат придумал назвать их людьми. Творчество! Кто знал, чем это закончится, — продолжал Прометей.

— Мной? — удивилась Панди и захлопала золотыми ресницами. Она, конечно, понимала, что речь не о ней, но это-то ей и не нравилось.

Он, наконец, взглянул на нее, второй раз, и тут же отдернулся, будто обжегся взглядом.

— Творчество! Я запретил бы творчество своим созданиям, но это бесполезно, ведь они — мои подобия.