"Иван Каляга" и четыре поэта

Идеи мистической глубинки с открытым, не таящимся паранормальным меня привлекали ещё с момента написания Гоэта - книги, распланированной по сценаристике, с чётким финалом, каким и должен быть детектив. Но этот мир втянул меня и соавтора настолько, что мы не смогли смириться с его уничтожением и сотворили вторую повесть, уже о другом городе, о легендах Калязина.

"Иван Каляга" был одновременно своеобразным упражнением, которое я подсмотрел у Наташи Бондарь: чтобы получить интересный стиль написания в прозе, надо сплавить его из стилей четырёх поэтов. Причём это должны быть:

• Любимый поэт (для меня - Маяковский, с энергичным, подхватывающим ритмом и порой парадоксальными рифмами)
• Нерифмованный поэт (повлияли болгарские былины - как славянским сеттингом, так и контринтуитивными финалами. Например, "Сказ о сыне Талатинского короля" вкратце: "Родился чудо-богатырь, что в годик быкам хребет переламывал, в три годика брёвна на сто вёрст швырял, а в пять лет отправился искать жену себе достойную, но по пути его пленили две русалки, связали и заточили в темну зиндану, и пришлось отцу богатыря с друзьями ехать его вызволять, на том и сказке конец - нет уже в наше время таких богатырей, ослабли людишки")
• Прежде неизвестный поэт (наткнулся на Марину Ионову и быстро бросил, она будто бы писала стишки-поздравления для открыток)
• Поэт-авангардист (Кто ещё более авангарден, чем Маяковский? Только Хлебников. Поначалу ожидал словоблудия неологизмов, но удалось с ним сонастроиться и прочувствовать, что он хотел донести, как ему тяжело было в двадцатые годы - причём читал, не смотря в примечания, стараясь доходить сам)

Ещё отмечу, что Иван Каляга из реального мира - не святой, как в истории, но тем не менее легенд о нём в Калязине тоже ходит немало, их я изучил и ничего не убавил от них. Но не удержался от искушения и добавил крутостей, конечно, о чём предупреждаю заранее)