Полуночная гостья. 2.2

Вновь докучно душило давление дней,

Осторожностью вскользь отравляя строку.

Вновь смятенье мое становилось сильней,

Вновь безумье о быт разбивалось больней.

Я устал. Растворюсь меж минут, утеку

Ручейком, говорящим манером простым

И сварливо бурлящим размером простым –

Оскорбленным стихом, оскопленным стихом,

Злобно лающим всласть лишь в углу да в глухом,

Там пугающим путником шумом пустым.

Да, простым будет стих, как волчица проста.

Вот уж где простота – с головы до хвоста,

Вот уж цельность-то где – с головы до хвоста,

Вот уж где монолит – с головы до хвоста.

По утрам раздирает гортань мою крик,

Снова смотрит из зеркала грязный старик,

Снова смотрит из зеркала грозный старик.

Пусть, как чистый листок, станет память чиста.

Без проклятого прошлого быть мне другим,

Распрощаться, расстаться со всем дорогим.

Я осмелюсь, осмелюсь, осмелюсь восстать,

Все прошедшее переверстать, наверстать.

Из-под грузного прошлого встану другим

И душевно по-детски наивным, нагим.

Заберусь я за грань, где во мраке – ни зги,

Лишь навзрыд плачут вечные вихри пурги.