Отрывок из "Нетопыря" с новой иллюстрацией от "Кандинского".

Из 9 главы Нетопыря:

Я пешком возвращалась от Мили. Была глухая ночь, подол моего платья цеплялся за камни на горной тропинке, а мне было удивительно горько и одиноко, хотя расстались мы с Милицей весело. Я хмурилась, обдумывая свои вопросы, и зло шипела на ветки, цепляющие мои волосы…

…и вдруг почувствовала впереди человека.

Через секунду он уже возник передо мной, вышел из-за дерева: высокий и стройный силуэт во мраке. Я расслышала щелчок пистолета. И усмехнулась, остановившись.

Мы молча смотрели друг на друга, и у меня оказалось довольно времени, чтобы разглядеть злополучного разбойника.

Юноша… Лет двадцати пяти, в черной охотничьей куртке и кожаных штанах. Волнистые золотистые волосы… вы можете смеяться, но у этого мальчишки волосы и в самом деле были золотистыми… ну, может, где-то, как редкий всплеск пены на волне, и вилась пепельная прядка. Да. Вьющиеся. Мягкими плавными локонами. Немного не достают до плеч. Густые и мягкие, даже на взгляд, в такие пряди хочется погрузить пальцы, встретить шелковистую нежность… и я решила, что, прежде чем убью глупца, вдоволь натешусь его красотою… 

И я стояла, как зачарованная, любуясь им. Он, верно, полагал, что я застыла от ужаса: девчонка на глухой тропинке. Ха.

А какие у него были глаза! Черные, бездонные… в них бликом на ночных волнах змеился лунный свет. И… да, взгляд не злой. Скорее изумленный.

Бедняга опустил пистолет.

– Не бойтесь, – просто сказал он мне. – Я насторожился: мало ли кто бродит ночью. Я путешественник, хожу из города в город. Не бойтесь, сударыня. Вы заблудились?.. Я провожу вас днем.

Он подошел и взял меня за руку.

– Вы замерзли, ваши руки совсем холодные… Пойдемте, я проведу вас к своему костру. На вас напали разбойники? В здешних местах неспокойно… – он говорил мягко, успокаивающе, так, наверное, он разговаривал бы с испуганной кобылой или собакой. Думал ли он, что я воспринимаю его слова?..

А голос у него был – бархатное касание ласкового вечера, глубокий свет звезды…

– Я не испугана, – ответила я, позволяя незнакомцу увести меня через лесную темноту к теплому свету костра.

Пламя пылало неистово, весело, искры медной пылью взметались в темное небо сквозь пушистые лапы елей. Мне давно не было так тепло и уютно.

Молодой человек скинул с себя свою кожаную куртку, оставшись в одной светлой рубашке, и накинул на мои плечи.

– Так теплее?.. – улыбнувшись, спросил он. И улыбка его согрела мою душу сильнее, чем пламя костра – руки, чем куртка – плечи. И я поняла, что оставлю его в живых…

Он ни о чем меня не расспрашивал, просто присел над костром и принялся кашеварить, колдуя над своим котелком и изредка бросая на меня веселые взгляды. Я улыбалась в ответ… поправляла пряди…

– Странно: рассчитывая встретить разбойника, встретил в лесу красивую незнакомку… – рассмеялся он и, поглядев на котелок, подмигнул: – Скоро будет готово. Сейчас поедим!

– Я не хочу, – покачала я головой, виновато улыбнувшись. Юноша пожал плечами.

– Что ж, захотите – вот ложка. А я поем!

И он принялся уплетать свою кашу с мясом так аппетитно, что у меня впервые за двести лет потекли слюнки при виде человеческой еды, загорелись глаза. Ничего на свете не желала я так, как этой золотой, ароматной каши, даже крови. Он встретил мой голодный взгляд – и протянул мне ложку.

– Ешьте же, стеснительная!

– Я не могу, – со слезами на глазах пожаловалась я. То был почти всхлип. Блондин отмахнулся:

– Вздор! – и, пристально глянув на меня, твердо произнес: – Здесь, сейчас, вы все можете.

И я поверила.

Я взяла полную ложку этой каши и робко проглотила. И – ничего! То есть ничего страшного не произошло… Просто восхитительный вкус человеческой еды, теплым комком скользнувшей по горлу…

– Невероятно… – прошептала я.

– Я, конечно же, не ахти какой повар, – виновато развел он руками. – Вы привыкли, наверное, к более утонченной еде, но…

– Благодарю вас… – вздрогнули мои губы.

– Вы печальны.

– Да…

– Может, поделитесь?.. 

Я невесело усмехнулась.

– И что вы сделаете? Пойдете и вызовете на поединок моего обидчика?

– Если это поможет решить проблему, – удивительно легко ответил он. – Самое печальное то, что банальная дуэль далеко не всегда все решает. Держу пари – ваш случай.

– Если я вам скажу, вы не поймете… – вздохнула я. – Не поверите.

– А вы попытайтесь.

– Или испугаетесь… – я выпалила это и сразу же поняла, что ляпнула оскорбление. Но молодой человек лишь весело рассмеялся и покачал головой.

– Ну как я могу сказать, испугаюсь ли я, если не узнаю, о чем идет речь? Испытаем судьбу?

Я глубоко вздохнула, стиснула руки и призналась, глядя ему в глаза:

– Я – вампир.

Он помолчал, некоторое время пристально в меня всматриваясь, а потом повернулся и помешал кашу в котелке.

– Что ж, вы вампир. Что же вас печалит, прекрасная Хозяйка Попрушнеков?..

– Вы знаете, как меня называют в округе?.. – изумлению моему не было предела.

– Поверьте, и легенды о вас. 

– Как же так вы мне сразу поверили?.. – я не могла оправиться от потрясения. Он лишь весело пожал плечами:

– Как-то вот поверил. А почему – нет?

– И как же вы меня не боитесь?

– А надо?.. – он вскинул брови. Похоже, вопрос его позабавил.

– Я же…

Он пристально взглянул мне в глаза.

– Скажите, – медленно произнес он. – Здесь, сейчас, мне надо вас бояться?..

– Нет!

– Так о чем речь?.. – юноша усмехнулся. – Ваше имя Эржабет?

– Да. А ваше?

Он хмыкнул:

– Ну, мое!.. Как меня только не называют… Можете звать меня Люк. Для беседы у костра вполне подойдет.

– Имя похоже на английское…

– Похоже, – молодой человек рассмеялся. – Так на чем мы остановились?.. Что же вас печалит, прекрасная госпожа?..

– Этот мир создан для людей. Они – самое главное, что есть под этими небесами. Человек, его душа, его выбор, его путь. Зачем мы? – тихо шепнула я, глядя в ночную тьму. – Зачем существуют вампиры?.. Правда ли, что мы воистину лишние на этой земле, не угодные ни Богу, ни Дьяволу, отвергнутые смертью и жизнью, сор на Пороге миров?.. Правда ли это?.. – от этих слов и мыслей мне снова стало холодно, я поежилась и плотнее закуталась в его куртку.

– А как вы сами думаете? – он подкинул веток в костер, и пламя еще яростнее, еще ярче взвилось вверх, как ликующая золотая птица, разорвав путы мрака.

У меня перехватило горло.

– Я не знаю…

– Тогда можно я поделюсь своими соображениями? Если они утешат вас, можете пользоваться, если нет – все равно ничего не потеряете, верно ведь? Послушайте меня, Эржабет. Да, человек поистине ось этого мира, как вы думаете. Разумеется, до определенной границы. Это не означает, что ему все позволено и все прощается. Человек – отнюдь не последняя инстанция в иерархии Бытия. И все же… пожалуй, основная. Базовая. Он – причина и цель многих событий и явлений. Сила его не в магии, но в разуме, ценность – в его нравственном выборе. Когда-нибудь кто-нибудь скажет: «Нет ничего более удивительного и достойного восхищения, чем звездное небо надо мной и нравственный закон во мне». И это правда. Вампиры, призраки, сильфиды, ундины, оборотни, домовые, водяные – все это те, кого называют низшей нечистью. Сила их невелика, если сравнивать их с теми, кого обычно называют ангелами и демонами. Низшие как бы находятся в общем владении. В общем, потому что у них нет нравственного закона, для вас Добро и Зло буквально слиты воедино. Вы сумеречные создания.  Это так, но откуда вывод, что вы – ненужный сор?.. Откуда, Лиза?.. Оттого, что вы не втянуты в борьбу Рая и Ада за человеческие души?.. Я бы назвал подобную ситуацию вашей привилегией. Да и полно, вам же ничего толком не известно об этой «борьбе»! Что вы расстраиваетесь по этому поводу?

– Но, значит, наше существование не волнует ни Бога, ни Дьявола? Им важнее люди?.. Мы для них – просто факт, как стихийные духи, и не больше?

Люк пожал плечами.

– Да. А что в этом плохого? 

– Но нас считают слугами Сатаны…

– Вы, низшие, и не только вампиры, ближе к его ведомству, это верно, но, думаю, это не означает полного приговора к злу. Верно? Вас лишили свободы воли, Лизетт?.. – Люк вновь весело подмигнул мне. – Может быть, в чем-то. Теперь вы вынуждены убивать. Но в остальном вы вольны.

– Бог… Бог никогда не простит нас… за убийства.

Люк нахмурился.

– Что я могу сказать? Его милосердие…

– …неизреченно! – иронически хмыкнула я.

– …сомнительно, – возразил он, повергнув меня в легкий шок. – Но, раз вы ближе к ведомству Сатаны, то и отчитываться вам лучше перед ним. 

– Но почему же тогда на нас действует осина, и омела, и розы, и заговоры? Магия – это сила Дьявола, и она может быть смертоносной для нас!

– А против кого применяют заговоры? – вскинул он брови. – Лишь откровенные чудовища, как правило, привлекают к себе внимание людей. Люцифер никогда не накажет невиновного, убивавшего лишь из необходимости…

– Но зачем? Зачем ему нужны эти вечные убийства? Зачем он нас создал?..

– Он вас не создавал… Вас ему, можно сказать… – он запнулся, а потом криво усмехнулся: – Подарили.

– Значит, Бог?

– Нет, – молодой человек устало опустил голову. – И не Бог, – тихо закончил он.

– А кто?

– На этот вопрос я отвечать не буду, – вздохнул он. – Потому что на него вам могут ответить другие.

– Кто?.. Мой Мастер? Но он не знает!..

– Спросите старейших вампиров, они должны знать. И, Лизонька… – он присел на корточки прямо напротив меня, вглядываясь мне в глаза. – Больше никогда не отчаивайтесь. Вам дана жизнь, пусть другая – так живите! Раз вы есть, не думайте, что вы ненужный сор. 

– Мы сотнями за свою жизнь убиваем. Людей. – Мой голос был суров.

– Я думаю, эту проблему вы в силах решить самостоятельно, – усмехнулся он.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась я.

– Что вы не нуждаетесь в детских объяснялках. Этот мир удивителен. В нем нет ничего лишнего. Ничего! – тверже закончил он, заметив, что я готова возразить. – Впрочем, что вам до убийств? Лиза, вы же обеспокоены страхом наказания. Совесть вампира, признайте, не тревожит убийство человека, как не тревожит тигра пир над ягненком. Убийство – ваша природа, и только глупец будет наказывать вас за то, что вы ей следуете по мере необходимости. Только не нарушайте эту меру…

– Что же нам делать?

– Жить! Раз уж люди так хотят, чтобы этот мир населяли вампиры! – невольно расхохотался он, запрокидывая златовласую голову. Словно звездопад обрушился на спящий лес, и под его сверкающим ливнем затрепетала каждая иголочка – так все всколыхнулось в моей душе. – Живите, Лизетт, живите! Я бы очень огорчился, узнав, что мир стал беднее, потеряв вашу красоту… 

Я вспыхнула.

– Жить, но, по мере своих сил, не отнимать и чужие жизни… не ради прихоти или развлечения. Не ради упоения силой.

– Я… никогда…

– Я знаю.

Люк все еще сидел на корточках подле меня, и теперь в его черных глазах, как далекий огонь, вспыхивали смешинки. И блики пламени танцевали по роскоши волос…

– Можно?.. – я смутилась. – Можно, я поправлю вам прическу? – наконец выдавила я. Люк молча кивнул. И мои пальцы утонули в том сне, что звался его волосами…

Словно прикасаешься к свету… ласкаешь невесомую нежность… словно греешь руки в солнечных ладонях… В волосах жила музыка… а на мои глаза набежали слезы.

– Пойдем со мной, – шепнула я. – Я сделаю тебя одним из нас…

– Нет, Лизонька, – покачал головой молодой человек. – Я бы принял твое приглашение, но у меня своя дорога. И я должен пройти ее до конца.

– Куда она ведет тебя?

Он пожал плечами.

– Кто знает? Во многом конец ее зависит от моих друзей. И будет ли тот конец?.. Одно я знаю: я иду через тьму и несу свет. Я не могу иначе, Эржабет.

– У тебя есть друзья?

– Да. Немного. Есть те, кто считает себя моими друзьями, но настоящих – как, наверное, и у всех – мало… 

– Кто ты?..

– Страшный идеалист! – рассмеялся в ответ Люк.

– Ты волшебник…

Он как мальчишка откинулся на спину, гибко, будто барс, перевернулся и вскочил на ноги.

 – Нет! – проказливо мотнул он головой. – Чуть-чуть, может быть. Но не волшебник в полном смысле этого слова. Нет.

Меня пронзила легкая дрожь: близился восход. Я вскочила. Он все понял без слов:

– Пора?

– Да. Ты сегодня сотворил чудо…

– Ну уж! Просто поболтал с расстроенной девушкой, только и всего.

– Спасибо.

Я коснулась его руки. И, уже исчезая за деревьями, услышала вслед:

– Лиза! Только не пытайся больше есть человеческую еду!

И отзвук звездного смеха, как песня самой ночи…

И я смеялась, вторя ей. И ночь сама принесла меня в наш дом, стряхнув со своего черного крыла, как каплю росы, прежде чем улететь за гаснущую луну, уступив землю дню…

Дом меня встретил тишиной и уютом, оба мальчика удалились уже в подвал, на утренний сон, а я осталась сидеть в гостиной в эти остававшиеся минуты, молча глядя на обитые светлым ореховым деревом стены и массивные книжные стеллажи справа и слева от камина, и мои ноги – я разулась – ласкал золотистый ворс ковра. И загадочно посверкивали в утреннем сумраке глаза огромной бизоньей головы над камином…

Меня переполняла удивительная легкость и радость, я словно испила самой жизни: но не в пьянящем глотке крови, а в чем-то еще более таинственном и прекрасном: она словно незримой ладонью прошла сквозь меня, оставив ощущение счастья.