Светлая память, тёмное время

Содержание:

1. Вступление
2. Отец мёртв
3. Приостановка деятельности на АТ
4. Сокрытие произведений

Вступление

Привет всем. Я тут некратенько, в свободной манере и без лишнего напряжения распишу мыслишки, планы, новости. Сильно граММАтность свою проверять не буду. Мне лень. Так честно и заявляю. Будет бытовой моноложек.

Отец мёртв

Есть такая штука: суперпозиция взгляда «Я — главный герой». Я эту штуку наблюдаю некоторое время, отчасти по воспоминаниям о своём детстве, отчасти по окружающим людям. Про результаты своего умственного шпионажа кому-то докладывал, но без претензии на психологичность. Так, за чашкой кофе что-то набрасывал вяло.

Суть, собственно, в пресловутом «Я», с которого всё у человека начинается. Познание мира, в основном. Всё видим через себя. Окружающие трагедии, собственные неудачи, победы и планомерное течение жития. Всё это проходит через взгляд нашего эго, которое создаёт обманчивую иллюзию: то, что происходит у других, со мной вряд ли случится, а то, что происходит у меня, является уникальнейшей историей, через которую я прохожу стиснув зубы и с невероятными, неповторимыми эмоциями. Это же создаёт эффект «меня никто не понимает, зато я понимаю окружающих слишком хорошо и даже знаю, как им лучше делать». Короче, я думаю, что именно наше разбалованное эго продуцирует всевозможные приколы нашего странного поведения. Может, не прав, да ну не суть.

Суть вот в чём. Я-то жил по-разному, но себя главным героем перестал воспринимать ещё тогда, когда мне нарколыга чуть не выдавил глаз в маленькой потасовке. Тогда подумал: блин, я совсем не бессмертный. И попустило, что ли. Стало легче жить. Потом вообще начались кошмары вокруг, массовые трагедии, и жизнь стала совсем понятнее: оказалось, что ни черта не ясно. Никто не главный герой, никто не избранный, такая вот неразбериха. Злодеев много, а немалочисленное войско добреньких редеет.

Но был в жизни человек, которого я считал даже не главным героем, а титаном. Полубогом. Явлением чего-то сверхъестественного, неустрашимого и непоколебимого.

Мой отец был.

А потом его не стало.

И причина-то больная. Я думал, что отца пулей может прикончить, — пули пролетали мимо, рикошетили, ломали коллиматор, да в глаз не прыгали. Думал, что снарядом коцнет, — в трёх метрах взрыв громыхнул, один-единственный маленький осколочек застрял в грудине, прошив воротник кофты, заскочив под броник и оставшись незамеченным на последующие месяцы. Все моего отца титаном считали. Он-то хоть и худой, зато высоченный. Невероятный человек был. Собратья по оружию, старые друзья, просто касательные знакомые, — смотрели, задрав головы, на кощея бессмертного.

Сердечный дефект, не обнаруженный вовремя. Абсолютная случайность. Умер. Не сильно даже мучался, как будто бы просто время пришло, хотя какой там — сорок восемь лет. Парадокс. Я сообщал его друзьям, а они думали, что это кто-то пранкует. Никто не поверил.

И сам я не верил, пока не встал у гроба. Потом накрыло. Ну да не суть. Я когда отревелся, отсопливился, стоял и думал: что-то ведь надо сказать? Кругом люди, все языки проглотили, никто слова не молвит. А человек был с большой буквы… И это я не шучу, я прошёл подростковую ненависть к своим родителям и вернулся только с абсолютным, безграничным уважением к отцу. Такое редкость у бунтарей.

Я стоял, думал. Вышел к гробу снова, посмотрел на лицо отца. Жутко, страшно, но в душе светло всё равно. Он меня такому научил, и я поднял взгляд и сказал: «Слова не могут». Они не опишут отца, никогда и ни за что. Слова вообще, оказывается, могут крайне мало. Только работать по шаблонам, по заученным клише, по понятным формулировкам и явлениям. А когда человек сталкивается с чем-то невероятным, он это словами не опишет так, чтобы всем стало отчётливо ясно. Каждый представит как-то, да всё будет не то. Будет примерное «вокруг да около». Я, смешно, дошёл до того, что думал: видать, не писатель я, раз ни черта сказать не могу. Потом вспомнил, в чём суть слов и писателей, поэтому поднял взгляд на всех этих людей, затронутых горем, и сказал то, что есть на самом деле.

Слова не смогут описать отца, и как бы кто его ни описывал, никак не донесёт ту реальность, которой он жил. Вот такая вот правда, что уж поделать? Назови храбрым — так не то. Назови добрым, жертвенным — тоже не то. Совершенно необъяснимая жизнь неописуемого человека. Я о ком угодно мог бы дать характеристику, не чураясь простеньких, расхожих эпитетов. Про отца язык не повернулся. Но речь я сказал, и все были со мной согласны. Что-то удалось.

Теперь живу странной жизнью. Всё так резко изменилось… Надо привыкать, я привыкаю. Отец меня вообще многому научил в моральном плане. И поэтому его смерть не стала для меня сокрушительным, ломающим… Смерть, паршиво, вот только я каждый день находил поводы и посмеяться, и позлиться. Траур устраивать не хотелось, не тот это человек, чтобы горевать по нему… Его лучше всего улыбка почитает. Он столько всего за жизнь натерпелся, что грех мне, живущему, жаловаться, ведь отец всегда мог улыбнуться. Я слышал, что его даже когда в подвал вывезли, он всё равно спокойно и улыбаясь с товарищами общался, так что те ему не только ничего не сделали, но даже в итоге за общий стол посадили, трапезничать и без боли договариваться.

Короче говоря, если бы тот человек, который придумал «яйца вкрутую», знал моего отца, то стало бы «яйца по-мягкому». И было бы честно, что ли. Смешнее всего то, что отцом я никогда хвастаться не мог, поэтому всё это пишу с оттенком доброй, светлой зависти. Он был уникумом, на которого по-своему вся семья равнялась. А старшие поколения или параллельные ветки понять совсем не могли. Некоторые очень уж критиковали отца. Думаю, он всё делал правильно. :)

Умер главный герой. И такие персонажи, как я, более второстепенные, немного в шоке. Но я знаю, что рождаются новые протагонисты — и не всегда младенцами. Такой вот оптимистичный треньк. Переходим к бубну.

Приостановка деятельности на АТ

Бубнеть можно долго, я бы это с радостью. Да вот тут тема короче: на меня свалились некоторые заботы, вопрос переезда, поиск работы и неопределённость будущего. При этом остались части прежнего быта, которые я терять не хочу. Всё это растягивает в стороны. Я, можно сказать, как человек, который во время занятия аэройогой узнал, что висит в воздухе не на гамаках, а просто так, без ничего. И теперь пытается, сохраняя самообладание, разобраться, каким образом влияет на всё это, что надо сделать, чтобы не шмякнуться на темечко, и как добраться до твёрдой поверхности безопасным путём. Учусь летать после пинка под зад, проще говоря. Стандартная жизнь, вот только есть несколько нюансов.

Например, то, что я взялся редактировать тексты других авторов условно-бесплатно. Кому-то я, бесспорно, успел помочь. Кого-то успел расстроить. Кого-то успел завлечь, а теперь вот собираюсь обломать. К счастью, всем плюс-минус по фигу, поэтому говорю без выдоха и вдоха: харе. Я с радостью был бы готов заниматься редактурой, но для этого мне критично необходимо устаканиться. АТ повис на мне моральным грузом, а когда воздушный шар летит к земле незапланированно, пассажирам приходится сбрасывать балласт.

Я очень рад, что многие заинтересовались моим предложением помощи. Мне было приятно видеть отклик, поддержку, тёплые слова. Я всем благодарен. Если так сложится волею судьбы, что я встану крепко, обрету свободное время и даже смогу разглядеть очертания завтрашнего дня, — я продолжу идти по списку заявок, пусть и через год придётся писать людям в личку с уточнением, надо ли ещё что-то.

Если кто-то обижен на моё молчание, то я скажу: либо не успел добраться, либо добрался, схватился за голову и отложил на потом, чтобы успеть подобрать цензурные выражения. Либо добрался, увидел, что всё неплохо, и решил заняться более насущными заявками, где людям реально могу помочь. Старался делать по совести, пусть и не без лени. Жаль, что не успел отработать всё, но у жизни свой юмор. :)

Любой текст можно редактировать до посинения на задней точке. Но ни один текст это не сделает по-настоящему хорошим — на такое способен только автор. Поэтому всем ждавшим и хотевшим желаю успехов, упорства и творческого подхода в той мере, которая определена искренностью души, а не коммерческими надеждами.

Перехожу к последнему, заключительному и вытекающему разделу.

Сокрытие произведений

Я не просто приостанавливаю деятельность на АТ, но и ухожу отсюда на какое-то время, забирая всех своих динозавриков с собой. Кто-то их хвалил, кто-то их ругал, и это чудесно. Сейчас, осмысляя случившееся со мной за месяц, я понимаю: хорошее время для перезапуска жизни. Где-то всё зависло, где-то всё продвигается тихо, где-то ничего и не начато. Прямо сейчас, на волне от потери близкого родственника и в рассветных лучах грядущего, я готов закрыть эту дверь, чтобы открыть новую.

Я не бросаю писательство. Это моё дыхание с самого раннего возраста. Но я отступаю, потому что мне всё опостылело. Честно говоря: задрало. Я чересчур запутался, то ли в себе, то ли в мире, а кажется, что во всём сразу. И эта запутанность тянулась давно, ещё с тех пор, как я только завёл этот аккаунт. Теперь я готов если не распутаться, то хотя бы перестать барахтаться.

Flora Macer продолжает существовать, каким бы незначительным существованием это ни было. Я точно буду где-то, как бы ветер ни подул. Я продолжаю писать, но пока что для самых близких людей. Когда-нибудь я снова появлюсь, только пусть сначала пылью припорошит старое. Мне надо многое понять. Отдохнуть от лишних мыслей, сосредоточившись на самых важных.

Я обязательно вернусь. Однажды! Этот пост написан не для того, чтобы вызвать реакцию. Пост только для одного: пусть здесь останется мой маленький след. Я появлюсь в других местах, и тогда всё это свяжется в путь.

Произведения — моя часть. Ухожу я, уходят они. Всё по-своему связано.

Прощайте!