Снежный путь

Выпавший рано снег заставляет всё чаще поглядывать на нарты и лыжи. Каждый каюр в душе немного шаман и с удовольствием поможет установиться правильной погоде. Именно под такое настроение был придуман этот рассказ. Написан он два года назад для литературного челленджа клуба ГиД.

Тема: Учебный день в классе шаманов.

Скиджеры - в ездовом спорте особые люди. Каюр, управляющий большой упряжкой, стоит на полозьях нарты, как капитан на мостике корабля. От него зависит и дисциплина в собачьей команде, и рабочий настрой. Но лыжник, вышедший на трассу с одной или двумя зверюшками, сам бежит вместе с ними, выполняет работу четырёх, а то и шести ездовых собак. И чаще всего обходится на стоянках без помощника.

Как же хочется после этапа в 50 километров поскорее устроиться на отдых, забиться в теплый дом! Но собаки - прежде всего. Выкопать для ночной стоянки траншею в сугробе, принести сена, воды, покормить, смазать от трещин все лапки, поцеловать все носы… После - подготовка лыж. Завтра утром опять в дорогу, впереди новый сложный этап. Вдобавок ещё и капризная февральская погода меняется каждый день, норовит подбросить работы: оттепель делает трассу липкой и мягкой, чуть промахнись с мазью - и лыжи едут тяжело, а собакам тащить человека с поклажей жарко, лапы проваливаются, налипает снег.

Глажу головы своих мохнатых друзей, смотрю в телефон. На завтра обещают оттепель и даже дождь. Лишь бы болота не вскрылись, а то могут отменить последние два этапа гонки. Обидно, конечно, но ладно. От нас это никак не зависит.

Наконец, дела закончены. Иду в дом. Наскоро сжевав пару бутербродов, падаю на кровать в закутке за печью и проваливаюсь в глубокий сон. Завтра рано вставать: кормить и гулять собак, в последний раз проверять лыжи…

Кажется, только легла, а уже кто-то настойчиво трясёт за плечо. Открываю глаза. Это Никита, каюр из Архангельской области.

- Ань?

- Уже утро?

- Нет, что ты. Пока одиннадцать вечера. Собрание гонщиков. Ты идёшь?

Ууу… Решили закрыть гонку, не иначе. Или внесли изменения в маршрут? С трудом продираю глаза, сую ноги в унты (мокрые, зараза!) и плетусь за Никитой в кухню.

За столом собрались все, кто должен с утра отправиться на трассу: судья, трое волонтёров, каюры упряжек. И мы, два сумасшедших лыжника. А ещё незнакомый дядечка с бубном и в малице под украшенным вышивкой чехлом.

Начальник трассы, Сан Саныч, разливает чай из самовара, обводит собравшихся хитрым взглядом.

- Приветствую гостей контрольного пункта "Воронья сопка". Вы проделали большой путь, чтобы попасть сюда, это было непросто. Поздравляю.

Пауза заполняется сонными вздохами, вялыми "спасибо, Саныч". Он кивает и с довольным видом продолжает свою речь:

- Как вы помните, наша гонка проходит по местам, сохранившим древние традиции общения людей с силами дикой природы. Уверен, каждый из вас будет рад прикоснуться к местной истории и культуре. Село Вороновка было основано…

О Господи, культурная программа… Как я могла забыть? Нет, конечно, история, местные традиции, чудом сохранившийся в глубинке шаманизм - всё это очень интересно. Но не в двенадцатом часу ночи, не после тяжелого перехода, не накануне этапа со сложным рельефом! А Саныч монотонным голосом заученно проговаривает историческую справку. Глаза слипаются, в ушах вата.

Отбубнив своё, Саныч представляет нам гостя. Ненадолго народ оживляется, но потомок шаманов племени, некогда основавшего поселение в этих сопках, говорит так тихо и путано, с таким странным акцентом, что слушать его тяжело. Однако внаглую спать на встрече тоже не годится. Борюсь с дремотой, рассматриваю узоры на шаманской одежде, прислушиваюсь к тихому гулу бубна: Ольёксан разбавляет коротким танцем рассказ о том, как в древние времена жители селения Курксыны договаривались с капризной погодой. Звук захватывает, уводит…

Нет, всё-таки сплю. Свинство, но бороться с этим невозможно. Однако даже во сне мне неловко, и от этого, наверное, Ольёксан и его бубен продолжают стоять перед глазами. Только теперь он вовсе не нудный пожилой дядька в малице из сельского музея, а улыбчивый парень, даже симпатичный. И наши все тоже мне снятся. Саныч почему-то стал моложе лет на двадцать, и рядом с ним пасётся смешной мохнатый олень с седлом на спине. Никита немного похож на героя из рассказов Джека Лондона. Дим Палыч совсем не изменился. А у Ларисы шуба из хасячьей шерсти. Даже уши на капюшоне! Тяну руку, чтобы потрогать, и ухо, как живое, прижимается к голове.

- А, все в сборе? - смеясь, говорит Ольёксан. - Молодца. Духи любят, когда люди знают, что им надо. Идём. И собачек зовите. Кто к ним на земле добр, за тем пойдут, помогут.

- Куда пойдут? - удивляюсь про себя, но всем почему-то слышно.

- В кёдзыд сюйод, - непонятно поясняет Саныч, усаживаясь в седло оленя, словно на привычный снегоход. - Зовите собак.

Каюры начинают звать, и я вижу, что к Никите из его восьми красавцев прибегает лишь четверо. А вот к суровому Дим Палычу - не только его все восемь хасей, но и ещё какие-то удивительные незнакомые мне псы. И я тоже зову. Через миг два мокрых носа, два горячих языка радостно лезут мне в лицо и руки. Только это не мои Рой с Чонгаром. Я вижу Тузика, пожилого бездомного пса, с которым часто беседую у магазина. Додумается ли кто-нибудь купить ему консерв, пока я по гонкам мотаюсь? Вторая собака - дворняга Лайма, моя старая верная подруга, давно похороненная под кустом у родителей на даче. Потом всё-таки прибежал Чонгар. Морда, как обычно, недовольная, лизаться не полез. Но пришёл. Надо же, а я думала, что он привязан ко мне куда меньше, чем ласковый Рой.

А дальше мы вместе отправились в холодные чертоги, просить погоды. Вернее, просили вовсе не мы. Нас, людей, даже не пустили на порог. Двери небесного чертога открылись только два раза: чтобы впустить наших собак, а потом выпустить огромные сани, полные чистого, белого снега! Его надо было довезти, не рассыпать, не дать растаять. И мы все вместе впряглись в них, и тянули, тянули, тянули…

Кажется, только легла, а уже кто-то настойчиво трясёт за плечо. Открываю глаза. Это Никита.

- Ань?

- Уже утро?

- Ага, пять тридцать. Стартовый протокол видела? Тебе в девять ноль две.

А ведь надо успеть собак покормить, попоить, погулять! Подскакиваю, сую ноги в унты (сырые, зараза).

- Никит, а что там на улице? Какие лыжи готовить, водные или те, что для грязи?

Он ухмыляется и отодвигает занавеску. За окном луна серебрит лёгкий, хрусткий, свежий, каткий, морозный снег!