Субботний отрывок

Гончар положил на круг комок глины, как вдруг девочка спросила:

— Папа, а зачем ты отдаёшь монеты дядьке на улице? У нас же всегда так мало монет!

— Тот дядька на улице — бедняк. Если у нас мало монет, то у него вообще ничего нет. Бедняки просят милостыню, когда сами не могут заработать на еду.

— Но если ты отдашь беднякам монеты, — девочка с досадой взглянула на свои туфли, — то мне не хватит на новые сапожки. Эти — дырявые. Ноги потом мокрые.

— На еду нам хватает, Криста, — возразил отец. — И в дождь мы сидим дома. А беднякам нечего есть, и у них нет дома, чтобы спрятаться от дождя.

Гончар несколько раз нажал на педаль, и круг с глиной раскрутился. Сосредоточенные движения рук, скользящие по поверхности глиняной массы, начали придавать глине форму.

— Я делюсь монетами с бедняками, —  произнёс он, — потому что им живётся гораздо хуже, чем нам с тобой. Помогая кому-то, я делаю мир чуточку лучше. Разве не это ли самое прекрасное на свете — приносить людям добро?

Криста надула губки и задумалась.

— А мама добрая? — внезапно спросила дочка.

Наступила немая пауза, в которую гончар лепил глину и собирался с мыслями для ответа.

— Твоя мама самая добрая на всём белом свете, — наконец, ответил он.

— А почему она не с нами?

На лбу гончара проступил пот.

— Потому что она... — гончар запнулся, и его глаза наполнились влагой. — Она отправилась на небеса.

— Это потому, что она самая добрая? — с невинным энтузиазмом спросила девочка.

— Нет, она... То есть, да, но…

Гончар мгновенно остановил круг.

— Слушай, Криста, с чего вдруг такие вопросы? Тебе рано такое знать. Вот вырастешь — тогда и узнаешь.

— Расти — это очень-очень до-о-олго! — протянула девочка и потрясла отца за плечи. — Я не хочу долго ждать, я хочу узнать про маму сейчас. Ну, папа!

— Ладно, погоди.

Гончар поднялся, вымыл руки в тазу и ушёл на верхний этаж. Вскоре он вернулся с вещью, обернутой в бумагу.

— Если просидишь два часа без единого вопроса о маме, получишь это.

Он развернул бумагу, в которой оказался сладкий пирожок.

— Дай, дай, да-а-ай! — заканючила Криста с протянутыми ручками.

— Два часа без вопросов о маме — тогда получишь.

Спустя два часа она уже забыла, о чём не должна была спрашивать. Наслаждаясь малиновой начинкой под нежным тестом, девочка глядела в большое окно с видом на улицу. Небо вдалеке касалось водного горизонта — два похожих синих оттенка.