В ретроспективе это благодарность
Автор: Александр НетылевПрисоединяюсь к флэшмобу от Ас - Номак & Neokor, извините, не знаю, как это правильно склонять (https://author.today/post/570335). Идея здесь в том, чтобы описать сцены, где герои произведения признаются в том, что они стали умнее или сильнее благодаря товарищу, подруге или любимому человеку.
И у меня здесь немного необычный пример. Потому что то, что это благодарность, становится понятно только после флэшбека, который приводится позже. Так что будет два отрывка, связанных друг с другом.
Первый отрывок:
— Нужно доставить его к лекарю, — сделала вывод Линетта, — У вас ведь в столице есть лекари?
Ингвар покачал головой:
— Нельзя. Не раньше, чем он придет в себя настолько, чтобы мы могли согласовать версии. Я только что был свидетелем разговора Этельберта с послом от Торгового Альянса. Вашу авантюру хотят использовать как повод обвинить Данаан в злых намерениях.
— Злых намерениях? — переспросила девушка.
Её серые, как пасмурное небо, глаза вдруг стали неуловимо похожи на предгрозовые тучи.
— Злых намерениях? Серьезно? Злых намерениях? А то, что этих женщин держали в рабстве, это что? Это ничего по-вашему?
— Да при чем тут я? — возмутился кесер, — Не я их там держал. Я переправлю их в Данаан, как и обещал. Но я не позволю, чтобы ваше имя всплыло в связи с этим делом. Нам нужно позаботиться о том, чтобы ваше участие осталось скрытым, а для этого нужно объяснить ему, о чем следует молчать.
— Почему я должна скрывать его?! — продолжала бушевать девушка, — Я защищала невиновных!
— Да какая разница, что вы делали на самом деле? — ответил мужчина, — У них своя версия. Они в ней уверены. И правдой их уверенность не перебьешь. Стоит вам раскрыть свое участие, и окажется, что коварная семибожница ни за что ни про что сожгла трактир, принадлежащий Торговому Альянсу, в центре Аскании. Последствия пояснить надо?
— Это несправедливо, — эти слова прозвучали очень слабо.
Линетта понимала, что это — не аргумент.
Ингвар тяжело вздохнул:
— Несправедливо. А сама эта война — справедлива? То, что вы должны своей жизнью искупать решения политиков наших стран, это справедливо? А то, что…
Он хотел было добавить «То, что меня с детства считали отродьем Зверя, хотя я ничего дурного не делал, это справедливо?».
Но понял, что не желает показаться нытиком и слабаком в её глазах.
— В жизни вообще мало справедливого.
— Вы предлагаете с этим смириться? — в упор посмотрела на него Линетта.
— Я предлагаю это учитывать, — пожал плечами Ингвар, — В мире мало справедливого. Единственная справедливость в жизни — это то, что делаем мы сами. Знаешь, когда я был маленьким… одна девочка сказала мне на удивление мудрую для её лет фразу.
Он слегка замялся, вспоминая тот день. День, когда он впервые оказался в Бездне.
И когда наконец выбрался оттуда спустя четырнадцать часов. Израненный, голодный, ослабевший, на грани безумия.
— Я жду, — напомнила о себе принцесса, — Что это была за фраза?
Ингвар чуть дрогнул.
— Я тогда сказал, что что бы я ни делал, люди будут видеть во мне Зло. А она посмотрела на меня. И просто спросила: «А почему бы тебе не быть добрым для себя?».
Линетта задумалась. А потом кивнула:
— Действительно. Мне нравится эта мысль.
— Неудивительно, — криво усмехнулся мужчина.
Этот ответ посеял в ней семена подозрений.
— А кем была эта девочка? — спросила она, прищурив глаза.
Кесер загадочно улыбнулся. И поднялся на ноги.
— Судя по запаху, Лук уже приготовил для нас ужин. Я предлагаю вам, моя супруга, присоединиться ко мне за трапезой. Если, конечно, мой взгляд не отбивает у вас аппетит. В противном случае я прикажу подать вам еду в покои.
Он направился к выходу. И уже в спину ему Линетта вдруг сказала:
— Спасибо.
Ингвар остановился, будто запнувшись. Редко. Очень редко он слышал это слово.
— Спасибо за то, что помогаете этим девушкам. И за то, что спасли мне жизнь.
Мужчина обернулся:
— Если хотите отблагодарить меня. Выполните одну мою просьбу.
— Какую же? — осведомилась принцесса.
— Обращайтесь ко мне на «ты». И по имени.
Второй отрывок:
Линетта… Она ведь так и не вспомнила его. Сейчас она постепенно к нему привыкала, привыкала к тому, кому была отдана в жены ради блага королевства. Ингвар старался дать ей время, надеясь, что постепенно она хотя бы приучится его не бояться.
Однако внутри него самого неукротимая буря чувств поднималась каждый раз, как он смотрел на неё. Говорят, что первая любовь всегда проходит. Что ею просто нужно переболеть в детстве, как ветрянкой.
Но он свою детскую влюбленность пронес через года. Наивное, детское чувство, зародившееся от страха и одиночества, под ударами Судьбы закалилось, подобно стали. Сколько лет прошло с тех пор? Десять, пятнадцать? Он не помнил точную дату: тогда он был слишком мал и плохо знал календарь, а подсказать ему было некому.
Но все же тот день он запомнил в мельчайших подробностях.
«Есть здесь кто-нибудь? Пожалуйста! Хоть кто-нибудь живой!»
Вот уже тринадцать часов он метался, ища выход. Метался по лабиринту без стен и дверей, по бескрайней пустоши Бездны. По пустоши, где оказался, убегая от пересудов, от людской молвы.
От всех тех, кто говорил, что это он убил своего двоюродного брата.
Лишь проклятые тени окружали его. Их беззвучный шепот, казалось, ввинчивался в мозг, минуя уши.
«Ты наш…»
«…от нашей крови…»
«…от нашего духа…»
«…от нашей воли…»
«Ты такой, как мы…»
«Проклятый…»
«…от рождения…»
«Прими это…»
«Прими свою судьбу…»
«И больше не будешь один…»
Сперва он бежал, но вскоре выбился из сил. К концу тринадцатого часа Ингвар не мог уже даже идти. В конечном счете он рухнул, где стоял. «Если вы хотите сожрать меня — давайте!» — крикнул он тогда.
Но этого не случилось.
Очнулся он от того, что в глаза ему били лучи рассветного солнца, — солнца, которого не было в Бездне. В спину больно врезались неровные камни, — камни, которых не было в Бездне. Над головой шуршали кроны деревьев, — деревьев, которых не было в Бездне.
А еще чего в Бездне быть никак не могло, так это лика, в первым момент показавшегося ему ангельским. Лишь впоследствии понял он, что это была девочка из плоти и крови. Но тогда игра света в белом золоте волос казалась ему священным сиянием.
Маленькая, младше его самого, одетая в пышное розовое платьице девочка увидела его лежащим в траве и без малейшего страха подбежала к нему.
«Не подходи!» — крикнул тогда Ингвар.
«Почему?» — ответила девочка.
«Я опасен», — признался он, — «Я Зло!»
Какие-то секунды девочка осмысливала сказанное. А затем вдруг спросила:
«А зачем тебе быть Злом?»
Здесь уже задумался Ингвар. Зачем? Над этим вопросом он никогда не думал. Да и как будто у него был выбор!
«Меня не спрашивали!» — выплеснул он горечь обиды, чувствуя, как к глазам поступают слезы.
Впервые за свою сознательную жизнь он позволил себе показать слезы посторонним.
«Для людей я буду Злом, что бы ни делал!»
И снова девочка задумалась над ответом. А потом улыбнулась какой-то лукавой улыбкой, не слишком вязавшейся с её возрастом:
«А почему бы тебе не быть добрым для себя?»
Ингвар тяжело вздохнул. В его голосе звучала лишь обреченность:
«Я проклят…»
Разговор прервали приближающиеся голоса.
«Ваше Высочество! Где вы?!»
Показавшаяся из-за каких-то декоративных растений, образовывавших садовый лабиринт, женщина средних лет в одеждах служанки сходу накинулась на «ангела» с упреками:
«Ваше Высочество, нельзя так убегать из-под надзора! Что скажет нам Его Величество, если с вами что-то случится?!»
Она осеклась, увидев Ингвара, и явно приготовилась закричать. Оглядываясь назад, он понимал, что видок у него был тот еще для дворцового сада: пусть и ребенок, но грязный, оборванный и главное — с синим отливом волос и жутким мерцанием глаз.
А девочка, казалось, не видела ничего страшного.
«Смотри, кормилица, кого я нашла!» — похвасталась она, — «Он говорит, что он проклят. Как сказочный принц! А правда, что проклятье может развеять поцелуй любви?»
Не дожидаясь ответа, она склонилась над Ингваром и не задумываясь поцеловала его в щеку. Он замер, ошарашенный. Сколько он помнил себя, не знал он ни поцелуя, ни объятия, ни иного проявления нежности. Кто станет целовать отродие Зверя? Казалось ему происходящее странным и ненормальным.
Но удивительно приятным.
А кормилица уже командовала понабежавшими слугами:
«Уведите Вин’Линетту! И позовите стражу: у нас тут посторонний на территории дворца!»
Только когда установили его личность, Ингвар узнал, что оказался в Данаане. К счастью, на тот момент отношения стран еще не дошли до грани войны, и отцу пришлось пойти лишь на небольшие уступки, чтобы недостойный сын не стал заложником в чужом королевстве. Едва его привезли обратно в Асканию, отец собственноручно отходил его кнутом за безрассудство, — и после этого вновь не вспоминал о нем почти до самой смерти.
Но Ингвар готов был терпеть такую порку каждый день, лишь бы хоть один раз снова увидеть лукавую улыбку принцессы.
— Ингвар! Ты идешь? — голос супруги вернул его в настоящее.
Линетта улыбалась почти так же, как тогда.
Почти пятнадцать лет назад.
(с) "Цена мира" https://author.today/work/363372