«…но я не была сто лет в тихом городе, где паркуются дирижабли…»©

И так, дамы и господа, фантасты и фэнтезисты, пылкие романтики и суровые реалисты, а также примкнувшие к ним экзистенциалисты, одним словом, сосайтники и посетители... хм, а слова-то получается два, нет, три, потому что союз «и» тоже слово.

Друзья, прекрасен наш союз! Правда, у некоторых есть как бы даже и недруги, в смысле противники такие праативные, но такова жизнь, всё равно союз прекрасен, особенно, если это союз «и». Нам же нечего делить, курица славы, которую поминал всуе Поэт, тощая синяя птица мечты из доперестроечного гастронома, Поэт же конкретно сказал, что с ней надо сделать: «Разрежем общую курицу славы и каждому выдадим по равному куску. Бросим друг другу шпильки подсовывать, разведем изысканный словесный ажур. А когда мне товарищи предоставят слово — я это слово возьму и скажу...», да-да.

И я вот тоже возьму и скажу. И неча! И фофик!!!

Хм... Но я же не об этом вовсе.

Идея, сюжет, фабула, конфликты, ГГ, другие герои и персонажи, и продуманный мир, и всякие фантастические допущения, недопущения, логические провалы, ашипки и ачепятки... всё то, что многие тут пишут и пишут, а некоторые даже и читают, и что вовсе уж редко, ещё и критикуют, отзывают (или обзывают? — как правильно?) зачем-то... Зачем?

Вот и я как бы не знаю, но взял слово — держи! А то получится какое-то недержание.

Ведь сказал же однажды товарищ Кослоп, которого я тут уже регулярно цитирую, потому что правильные вещи же он говорит:

В искусстве герои — это не то и не такие как в реальности. В искусстве должно быть сфумато. Герой, он — или герой, но с червоточинкой, как Печорин, Обломов, Онегин, с говнецом, либо антигерой, как Паниковский, но вызывающий сочувствие. Поэтому лирический герой — это и Лир, просравший СССР, и хероу (звучит: хироу) , то есть, херовый, ошибочный, слабый
 Болван Михалков решил было из Обломова сделать какую-то русскую красотень, ничего не получилось кроме катавасии.
Поэтому Корчагин и т.п. не совсем получились, а Чапаев с его простотцой получился. Герой как Шурик из Ы должен быть немного глупым. А злодей как фашики из 17 мгновений должен любить салями и вздыхать.
Это к вопросу о лирическом герое. Он игра, и он должен быть сфумато, полутуман, полу-, недо-, чуток ни туда ни сюда...

Только зачем он это говорит я не всегда знаю.

Поэтому, я считаю, что  тема: «Есть только интересные тексты, и есть тексты неинтересные. Выспренние прения о высоком — не стоят трафика» вполне себе имеет право на существование, да.

Так что вернёмся обратно, к Кослопу:

...Гениальное прошлых эр нужно маленько переписать. То есть, суть в генезисе иных жанров. Коммуникабельность дожна быть шире богемной, служебно производственной, партийно-общественной тусовки, она должна быть ноосферой-кругозором. 
То есть, не завершенной, не плоской. Но она, эта тема-текст, должна также текст-вещь, сносящий крышу, как говорят умно современные товарищи. Она должна играть роль неформальной идеологии, безпартийного политклуба. Вопросики будут: как какие-то тексты, очень разтакие смогут какую-то социальность и победу над злом обеспечить? Ответ: мыслей полно, идей до чёртика, нет жанра/ов который бы их привёл движение, чтобы умы ахнули, призадумались и начали движение и интеграции умонастроений, рождая общности , которые лишь вооружась ясномыслящими «афторами» и участниками конгрессов способны вырасти в класс-победитель. 
Откадить свечкой, отпеть той-другой песенкой святую мысль не хватит никак для движения общества. Так что в ядре по-любому: Ленины, Горькие, Блоки, чудесные грузины, Кржижановские, Луначарские, Циолковские, Вернадские, Калашниковы, Шкловские, Веселовские, Курчатовы, Выготские, Макаренко и Станиславские. Советский социализм взрос на очень энтузиастичном, интеллектуально активном и романтичном поле, но всё же парадигматически оно была весьма незатейливым, так что троцкисты, построцкисты и хрущёвско-брежневско-горбачевская номенклатура пробила в корабле советского социализма брешь, так что он тонет. Но утонут вообще он не может, так как человекус эст хомо социализмус, как не крути. Когда первый пост-неандерталец сказал ух-ух, в смысле «идёт мамонт гоним чудище к обрыву», тогда и возникла первая советская республика. Сотня перволюдей могли передать друг другу бесстрашие и загнать мамонта к обрыву, чтобы напитать племя мясом, обогреться его шкурой и из бивней сделать жилище. Вождь сумел найти в племени пассионариев, которые завели, повели остальных и спасли племя от голодной гибели. Ныне львы и волки — это сами же люди с парадигмой индивидуализма-дебилизма, которые по идеям глобожинского американские неандертальцы пожирают человечество. Они вполне способны его уничтожить, такова их парадигма. Но религии и идеологии превращают этику в пластмассу, так что их парадигма нагнетает социальную чуму. В средние века крысы, трупы войн и антисанитария больших привели чуму. Ныне эту чуму глобофашизма нам приводят медиа-дьявол, форматно-ритуальная квазиэтика деиделогизации и долларовая система .

Или лучше вернёмся к тому стихотворению-песенке, строчку из которого я вынес в заголовок статьи. 

...у нечитаных книг страницы дотла продрогли,
и письма не напишешь —
как буквы ни переставь,
получается индевеющий иероглиф.

Вот.