О маленьких угольках большого пожара

Нормальный человек хочет жить нормальной жизнью. И закрывается от всех проблем, которые его не касаются. Это понятно, конечно, но получается совсем не всегда. 

Дендролог, известный профессор А., держался, как мог, после того скандала с деревьями «Экомира». Не опускался до оправданий, не отвечал скандалом — хотя этот «Экомир», по его мнению, давно следовало потрясти компетентным органам. Читал лекции и проводил практические занятия, как обычно, старался не замечать недоброжелательных взглядов, идиотских, не относящихся к предмету, вопросов. Не читал всякую чушь, которую пишут про него и интернете. У него, у профессора А., были крепкие нервы, он выносил травлю с достоинством и оставался профессионалом.

Но однажды сорвался. Когда кто-то из этих глупых детей нагло заявил, что вот этой своей выдержкой и спокойствием, профессор показывает свое наплевательское отношение к общественным проблемам, своим ошибкам и к ним, студентам, лично. Он обесценивает их страдания!

В руке профессора А. сломался мел, которым он чертил что-то на доске, но профессор промолчал. Ему в спину «эти глупые дети» — так называл он студентов про себя, кричали, что они свергнут власть таких отсталых динозавров как он — защитников индустриального, капиталистического мира, который губит землю и ограничивает их гражданские права. Они уже на другой ступени духовного развития, они переделают мир, устроят революцию...

Тут профессор А. с силой и чувством бросил мел в стену — мел разлетелся на мелкие куски.

— Да вы деревья не состоянии посадить нормально, кофе без кофеварки сварить не сможете, не то, что революцию устроить! Страдания у них! Да какие у вас могут быть страдания? Кофе недостаточно горячий? Велосипедная дорожка недостаточно широкая? Да вы понятия не имеете, что такое страдания! И от отсутствия страданий, вы не можете адекватно оценить то, что имеете! И свободу, что имеете... Вы перезрелые, перехваленые подростки, которые слушают любого, кто подпоет им — назовет умными и хорошими. Вас используют гнусные люди, показывая впереди морковку свободы и гражданских прав... Да вы с радостью откажетесь от свободы, если найдется кто-то другой, кто снимет с вас ответственность, которой вы боитесь. Потому, что да, ответственность — это страдания. Революция — это страдания, к которым нужно быть готовым. А ваши страдания — это когда я не плачу, когда вы несете всякую чушь. Вы бы, не смотря на весь ваш липовый пацифизм, с удовольствием топтали бы меня ногами, но боитесь, что я дам сдачи, и вы испытаете страдания...

Профессор А. хотел сказать еще пару слов, но удержался — его статус, возраст и общая культура не позволили. Просто хлопнул дверью.

Дома профессор А. посвятил вечер релаксационным упражнениям, выпил на ночь снотворного, а с утра, как ни в чем не бывало, пришел на работу.

Но его не пустили. Толпа разъяренных студентов не дала профессору А. войти в здание. Говорили, что такому, как он нельзя преподавать в университете и работать с молодежью — нужно лишить негодяя, не разделяющего ценности современной молодежи, трибуны.. Конечно, там была охрана университета, но что она могла сделать против орущей толпы?

Это были его дети. Дети, которых он учил озеленять землю, сохранять джунгли Амазонки и не дать пустыне наступить... С многими он не раз был в полевых экспедициях — и у костра они вместе мечтали о будущем, прекрасном будущем на, покрытой лесами, Земле. Конечно, они спорили, иногда резко, но это же... Теперь профессор А. видел, ненавидящую его, толпу. Он испугался. Схватил свой велосипед — но кто-то из толпы уже сломал велосипед. Бросил велосипед. Бежал. Не в каком-то там переносном смысле, что потерпел поражение, а бежал бегом прочь от университета, тяжело было бежать — не такой молодой...

Рядом остановилось такси. Ну, что он за дурак — зачем было бежать, надо было сразу такси вызвать.

— Садитесь, — сказала приветливая женщина на заднем сиденье, — Тут такая обстановка нервозная, давайте я вас подвезу.

И профессор А., не раздумывая сел в машину. Кажется, он где-то видел эту женщину...

...

... — Так все-таки скажите, что вы думаете? — обеспокоенно спросила мама Макса, — у меня сыночек тут учится, я так переживаю... Да и вам нужно облегчить душу, вы весь издергались, — мама Макса снова взяла дендролога за руку и посмотрела в глаза, — Расскажите, как маме.

— Ну, какие могут быть предположения! — нервно вырвал руку профессор А., — нормальные, умные дети, соответственно возрасту, активные, интересующиеся миром, готовые к переменам и конструктивным решениям — под влиянием пропаганды превращаются в стадо, которому навязывается это, якобы прогрессивное, «единое мнение», с целью обесценить и опорочить любую идею — любую! — охрану природы, расовые проблемы, феминизм... посеять хаос и расколоть общество...Чтоб достать всех так, чтобы никто к этим идеям серьезно не относился...

Профессор А. задыхался от гнева, копил он все это долго,

— ...Интернет превратился в, никем не контролируемую помойку, государство никак не регулирует общественную деятельность — «Экомир» может купить кого-угодно для этой раскачки.... А конкретно в нашем университете, профессор Н. продолжает заниматься той же деятельностью, которую вел во время холодной войны!... Ой! — испугался профессор А. сам себя, — Ой! — и рефлекторно прикрыл рот рукой.

Мама Макса будто не обратила внимание на это и, казалось, вообще не слушала его экспрессивную речь, смотрела в окно, рассуждала про то, что как же это можно — ремонтировать столько дорог подряд, проехать нигде нельзя. И хорошо бы успели до дождя. Обещали дождь по прогнозу...

Потом вдруг обернулась к профессору А.

— ...Вот, вы знаете, существует множество природоохранных проектов подальше отсюда, — ласково и заботливо сказала мама Макса, — они будут счастливы заполучить такого выдающегося дендролога. Или стоит на некоторое время почитать лекции в других университетах, подальше. За книгу сядьте, наверняка материала у вас полно, а все времени не было...

Профессор А. с недоумением молча смотрел на нее.

— Я, как мама, беспокоюсь. Просто в следующий раз не только велосипед пострадать может, но и всадник. А ваше свидетельство важно и нужно, очень ценно... И мне... как маме... хотелось бы думать, что вы в безопасности. Рано или поздно это безобразие прекратится и тогда то, что вы скажете, все сплетни и слухи, превратятся в свидетельство. Вы понимаете?

Профессор А. не хотел понимать. Он всегда хотел быть вне этого — вне политики, вне общественной болтовни. Он занимался делом, он узкий специалист — дендролог... Что такое говорит эта незнакомая женщина? Почему он вообще с ней говорил?

— Подъезжаем, — сказал таксист с седым затылком, — извините за долгую поездку, наша компания не виновата в задержке .

Таксист принял деньги, полез за сдачей, но дендролог махнул рукой, что не надо, мол... Женщина высунулась из окна.

— Вот, как мама, говорю вам: бегите. Спасайтесь. Берегите себя!

Профессор А. зашел в квартиру. Сил на релаксирующие упражнения не было. Он открыл ноутбук и стал писать старому приятелю, который давно звал озеленять какое-то плоскогорье на другом конце света...

На фоне большого пожара, что случился, эта ерунда несопоставимая, но огонь в другое место легко перенести вот такими мелкими угольками. А вот когда в нескольких местах пожар...