Коварство и жестокость
Автор: Павел Марков
Шауштатар сам не заметил, как вновь начал распаляться. Утихшая, вроде, ярость вспыхнула с новой силой. Правая рука крепко сжала кубок с вином, а левая вцепилась в волосы спящей наложницы. Та проснулась и застонала от боли, но завидев рядом наследника, прикусила язык. Несмотря ни на что, попробовала успокоить его. Провела нежными руками по его шрамам на груди.
— Мой господин снова гневается.
— Он не имел права так поступать со мной!
— Конечно, не имел, господин.
Девица не рискнула перечить ему, даже когда речь зашла о самом повелителе Митанни. Ведь тот был сейчас далеко, на пиру. А царевич здесь, и мог в любой миг свернуть ей шею.
— Он пожалеет об этом, — пальцы Шауштатара сильнее вцепились в волосы девушки, у той к глазам подступили слезы, — пожалеет!
— Поговори с ним, господин, — с трудом прошептала от страха она.
— Он не станет меня слушать, — на губах наследника появился оскал, отстраненный взор, полный гнева, буравил входную дверь, — теперь он слушает только себя и хвалебные речи в его честь! А они должны принадлежать мне!
— Ты сможешь заставить Владыку прислушаться к себе, — чуть ли не взмолилась наложница, продолжая ласкать царевича, — ты же благородный, могущественный лев и старший сын. Его Величество выслушает… чем бы ни закончился… этот разговор.
Внезапно глаза Шауштатара просветлели. Он удивленно воззрился на обнаженную красавицу. Хватка на волосах ослабла, к нескрываемому облегчению девицы. Однако через миг ее будто окатили ледяной водой. Ибо во взгляде наследника замерцал нехороший огонек, а в голосе прорезались металлические нотки.
— Чем бы ни закончился?
— Господин мой…
— Чем бы ни закончился…
Царевич отставил кубок. Повел правым плечом. Вновь взглянул на перепуганную девушку.
— Господин, я…
— Ты права, — холодным и чужим тоном молвил Шауштатар, — я поговорю, и он выслушает. И я добьюсь своего. Как всегда. Чем бы это ни закончилось.
— Ты… ты не сердишься на меня, господин?..
— Я? — он склонился над ней, в зрачках вспыхнуло животное желание. — С чего бы мне на тебя сердиться? Ты же не лишишь меня удовольствия?
И получив испуганное «нет», резко рванул наложницу на себя, чтобы вновь грубо овладеть ею.
«Армагеддон», черновик