Хелен Визард на приёме у Ари Видерчи

Ари отворачивается от зеркала и спрашивает невидимого помощника:

– Посмотри, ровные стрелки?

— М-м, а куда это мы такие красивые? — игриво интересуется помощник. — Вроде ровно. Необычно. И непривычно видеть тебя накрашенной. С такой подводкой ты смахиваешь на Нефертити.

— Так и знала, что ты куда-нибудь эти тити ввернёшь, — ворчит Ари и снова внимательно рассматривает себя в зеркале. — Мне кажется, стрелки всё же разные... И как эти египтянки умудрялись так идеально рисовать... В их климате и такой косметикой.

— А ты сегодня спроси у своей гостьи.

— Вот и спрошу. Ладно, вроде норм получилось, — Ари отходит от зеркала и что-то мурлыкает себе под нос, направляясь в кабинет. Сегодня на ней короткое белое платье и золотистые сандалии.

— Лучше бы надела набедренную повязку и золотое ожерелье, — доносится до Ари тихое замечание.

В положенное время двойные двери открываются и входит гостья. Ари тут же бросается в глаза её необычный наряд на старинный манер, что-то из первой половины двадцатого века. На гостье бежевая рубашка с карманами, длинная юбка песочного цвета и удобные сандалии. Сняв широкополую соломенную шляпу, украшенную шарфом, гостья кладёт её на спинку кресла и усаживается. 

— Вот вы и добрались ко мне. Я очень рада! Вы как Агата Кристи, неужели прямо с раскопок?

— Вы правы! Я только что из Каира. Точнее, из Западной Саккары. Там нашли уникальное захоронение Птолемеевской эпохи богатой и знатной дамы. Скорее всего, римлянки. Но раз я обещала приехать, значит, приеду, — хитро улыбается Хелен, прищуривая глаз. — Такие интересные встречи бывают очень редко.

— Когда речь заходит о Древнем Египте, в первую очередь на ум приходят ассоциации с золотом песков, жестокими фараонами, прекрасными жрицами, коварными жрецами, мумиями, загадочными папирусами и пирамидами. А какой он для вас?

Хелен поправляет волосы, уложенные в аккуратную причёску. В мягком свете ламп на запястье её поблёскивает необычный браслет. Золото, эмаль и великолепный скарабей.

— Для меня Древний Египет существует в двух вариантах: классическая египетская цивилизация и доегипетская, более древняя и высокоразвитая. То есть во мне одновременно уживаются и классик, и альтернативщик. И моё мнение зависит от того, о чём идет речь. Именно о таком подходе и идёт речь в моей книге «Хранители библиотеки Древних»: воплощение моих гипотез в формате научной фантастики и восхищение доегипетской и древнеегипетской цивилизациями. А еще Древний Египет — это место, полное мистики и тайн. Благодатный мир для невероятных мифов и сказок.

— Это здорово, когда ты в теме и изучил вопрос со всех сторон, — одобрительно кивает Ари. — Писать историчку задача непростая. А писать интересно, тем более! Есть у вас в этом деле какие-то принципы?

— Да, наверное. Хорошая историчка — вещь сложная по написанию. Нужно прекрасно знать матчасть, мир, в котором происходят действия. А составляющая Древнего Египта — мифология. Предпочитаю не лезть глубоко в нее. Это очень сложная и запутанная тема, и читателю нужно иметь неплохую подготовку, чтобы читать произведения на такую тему. Стараюсь использовать то, что известно обычному человеку из школьного учебника, ведь серьёзно увлекающихся очень мало. Ещё одно больное место — аутентичность. С одной стороны употребление древних названий — хорошо, передаёт атмосферу, но с другой... Читателю приходится держать словарь в голове, чтобы разобраться с титулами, названиями предметов, бегать по сноскам, если они ещё есть. Лучше выдержать атмосферу, чем заморачиваться с подобными вещами, ведь, опять же, стараешься писать не для целевой аудитории. И тут маячит подводный камушек: быть внимательной, чтобы не напихать привычных нам выражений в древний мир, типа «Ни гроша за душой», «Не даст ни копейки» и т.п.

— Да, если это чистая историчка, то такое, конечно же, недопустимо. Но если это какое-нибудь фэнтези?

— Ещё одна проблема исторички — есть факты, они описываются, но детали придумываются авторами. Поэтому любую художественно-историческую книгу можно в каком-то роде назвать исторической фантастикой. Ещё я не люблю попаданцев, душепереселенцев в прошлое и вытекающую отсюда альтернативную линию повествования. Если уж попаданец, то пробужданец, то есть человек из прошлого просыпается в настоящем времени, адаптируется к жизни, живёт, как обычный человек, а не устраивает что-то немыслимое, — рассуждает Хелен. — Мне намного интереснее показать внутренний мир человека, а не его глобальное влияние на окружающий мир.

Я не пишу фэнтези. Как-то не перевариваю драконов, эльфов, ведьм и им подобных. Максимум, что может быть в моих произведениях — это элементы магического реализма, но это уже будет мистика.

— То есть ждать от вас подобных историй не стоит даже в угоду читательскому спросу? Вы очень серьёзно настроены, это вызывает уважение. Какие же основные жанры вашего творчества?

— Нет, не стоит. Увы, творить в угоду читательскому спросу у меня не получается. На данный момент основными жанрами стали научно-археологическая романтическая фантастика, археологическая мистика, научная фантастика, мистика, альтернативный взгляд на известные события, — перечисляет Хелен. — И во многих работах звучат отголоски археологических раскопок, на которых мне довелось побывать четверть века назад.

Хелен замечает, что Ари рассматривает её амулет.

— Нравится?

— Очень! Расскажите о нём, — просит Ари. — Я обожаю необычные украшения.

— Это не просто украшение — это защита от потусторонних сил, оберегающих мертвых. Каждая гробница, каждый саркофаг, каждая мумия снабжается надписями, защищающими от осквернения. Такой амулет помогает  безопасно заглядывать в гробницы и смотреть на мумии, изучать их. Он необычный, не свойственный для древних египтян: на обсидиановом скарабее сине-золотое око Уаджет. Очень сильный. Мой браслет — это тоже защитное украшение. С миром мертвых надо быть очень осторожной.

— Да, мне очень важно, что несут в себе амулеты, обереги. Все эти смыслы, энергии. Для меня это не пустой звук. И мне нравится, когда встречаю описания подобных вещиц в произведениях. Пожалуй, так же люблю, как и хэппи-энды в книгах. А в ваших книгах, Хелен, какие финалы?

— Зачастую, финал — хэппи-энд в стиле «жили они долго и счастливо и умерли в один день». Смерть персонажей ставит точку в повествовании, завершает их путь по страницам книги. Следующего тома не будет, если только саму идею не будет продолжать уже другой состав персонажей. К тому же в больших произведениях прослеживается долгая жизнь главного героя, и, можно сказать, что это биографические произведения. В коротких же, напротив, очень часты открытые финалы, что позволяет создавать циклы рассказов и даже Вселенные.

— Здорово! Хелен, а какое у вас образование? Оно как-то связано с увлечением Древним Египтом? Как давно зародилась эта любовь?

— За плечами педагогический институт, к сожалению, не истфак (он открылся только через два года после моего поступления). А увлечение Древним Египтом началось в пятом классе с изучения истории Древнего мира и экскурсии в конце учебного года в ГМИИ им. Пушкина. С древнеегипетского зала все и началось... Лет в восемнадцать в первый раз попыталась восстановить лицо Тутанхамона по фотографии мумии, потом Аменхотепа Второго. Да и сейчас, больше четверти века спустя, балуюсь реконструкциями по фотографиям, сканами и рентгенам мумий.

— Вау! Меня восхищает труд реконструкторов. Одно время я увлекалась лекциями про Древний Египет. А ещё мне попадались в сети ролики с древними языками.

— Меня удивляет, что периодически предпринимаются попытки воссоздать звучание древних языков. Это интересно, это притягивает внимание к прошлому. Однако, я понимаю, что картинка или закорючка (обладая более ёмким значением, чем передача одного звука) не могут дать точного звучания, а использование современных языков определенных этнических групп все равно не даст достоверного результата. Например, используется коптский язык для воссоздания древнеегипетского. Но это будет, максимум, язык Птолемеевской эпохи, на который оказали влияние греческий, персидский, латынь... И применение этой технологии, например, к Древнему царству не поможет услышать древнеегипетский того времени. Меня даже рассмешило, что знак рогатой гадюки, читаемый как «ф», может в определённом случает читаться как «ит» — отец. Поэтому в «Хранителях библиотеки Древних» я часто поднимаю вопрос о несоответствии реального и полученного учёными звучания.

Пока Хелен с жаром рассказывает и приводит примеры, Ари внимательно слушает её и готовит кофе. Разговор продолжается за столом. Хелен делает в блокноте зарисовки, показывает Ари. Древний мир не отпускает их. 

— И вот например, глаза они подводили не так...

Помощник заглядывает в кабинет, откашливается, привлекая внимание.

— Простите, что отвлекаю, но рабочий день закончен...

— А? — оборачивается на голос Ари. — Ой, извини, мы напрочь забыли о времени! Иди, я сама провожу Хелен.

Сдвинув в сторону рисунки и опустевшие чашки, Ари достаёт метафорические карты.

— Хелен, смотрите. Что вы тут видите? Мне кажется — это постоянство, незыблемость. Всё проходит, но мы остаёмся верны себе.

* Записаться на приём к Ари Видерчи можно в личные сообщения на Автор Тудей или ВКонтакте (ссылка в профиле)