Мужик сказал — мужик сделал! Не прошло и недели

Несколькими днями раньше я публиковал пост «Никому никогда не говорите, что вы пишете — вас могут не так понять (юмор из жизни)». Откликов на него было много. А некоторые комментаторы посоветовали сделать из поста рассказ. Но я решил пойти дальше и вставил его в роман. Нет, не дословно, поскольку там реальное не совпадение по времени между ситуациями (2005 и 1800 года), а использовал лишь саму идею, практически переписав всё с нуля и кое-что добавив (убрав). Как у меня это получилось и получилось ли — судить вам, читатели моего блога.

Итак, вникайте: ГГ (попаданец из нашего времени в прошлое (1800 г) посещает литературный салон в Петербурге, будучи в культурной столице по делам.

Наконец Драгомысл Иванович встал и объявил начало «собрания». Затем он представил меня. Присутствующие поаплодировали и вперились в меня своими взглядами.

— Вы нам что-то почитаете, уважаемый граф Орлов? — обратился ко мне хозяин.

— С удовольствием, — не стал я чваниться.

Предполагая, что в столице меня где-нибудь попросят что-то почитать, я взял с собой начало нового романа. Его я и решил представить почтенной публике.

***

Мой роман, вернее, его начало, был встречен присутствующими благосклонно. Некоторые, правда, делали слабые попытки поспорить. Но делали это шепотком, дабы не навлечь гнева самого хозяина. В основном спорили о том, равны ли люди при рождении и правильно или неправильно получение привилегий в виде титулов лишь потому, что ими обладал отец младенца. Но ситуацию с пьяными курами все приняли на ура. Можно сказать, я получил свою минуту славы, чем был чрезвычайно доволен.

Описание подобных случаев в соцсетях в моём прошлом-будущем были нередки, и мало кто был с ними незнаком, а здесь пока, по-видимому, такое не происходило или происходило не часто. А может, просто случаи эти не придавались такой уж огласке, поскольку не в газете же об этом писать? А интернета пока ещё не было.

Ироничность истории заключалось в том, что крестьянин сам себя выдал. Несмотря на запрет властей изготавливать алкогольные напитки дома, он решил-таки наделать вина. Барду, остатки от сбродившего сусла после сцеживания напитка, он вывалил курам. Ну, а птичек долго упрашивать не пришлось — буквально через полчаса все они валялись по двору, задрав лапы и не подавая признаков жизни.

Расстроившийся крестьянин (такая потрава!) велел жене кур ощипать — не пропадать же добру, благо была зима, и мясо на морозе не испортилось бы до поры до времени. И вот, когда последняя тушка была лишена оперения, вдруг куры начали просыпаться. Пятнадцать минут — и вот по двору уже бегают голые птички, яростно вопят от холода и дерутся между собой — хмель из многих ещё не окончательно выветрился.

Естественно, такое событие не осталось без внимания соседей. Отсмеявшись, они сообщили о нарушении куда следует, тем паче мужика этого в деревне не особо любили и не уважали — пьяница же, да ещё и приторговывал на чужой беде. Крестьянина допросили, он сознался и понёс ответственность.

Но ситуацию я старался описать как можно смешнее, в красках пытаясь передать и поведение пьяных кур, которое натурально имитировало действия перепившихся особей рода человеческого, и испуг жены незадачливого винодела в момент оживления дохлых птиц, и ржаку соседей, наблюдающих картину, как мужик пытается изловить лысых кур и засунуть их в сарай, из которого дерзкие бывшие пернатые вылезали через многочисленные щели и дыры, сдавая своего хозяина со всеми потрохами

В общем, почти все писатели весело хохотали, когда слушали моё чтение. Кроме княжны Вольской. Эта молодая девушка хранила на лице максимально серьёзное выражение, что показалось мне очень странным. В перерыве, когда все присутствующие решили немного отдохнуть: размять ноги, походить, пообщаться между собой, выпить кипятка с сушкой, — мадмуазель Вольская подошла ко мне и доверительно коснулась мизинчиком моего рукава.

— Господин Орлов, а вы знаете… Я ведь тоже… пишу!

Так вот что мучило девушку! Она не вникала в смысл прочитанного мною, а думала, как лучше ей обратить на себя моё внимание. Видимо, ей требовался кто-то стороны, кому она могла бы довериться, кто смог бы без предрассудков оценить её творение.

Я с самым серьёзным видом поклонился княгине и задал единственно подходящие по случаю вопросы:

— Да что вы говорите? Это очень интересно. И вы, вероятно, хотите, чтобы я глянул на ваш… шедевр?

Вольская улыбнулась, кивнула и с готовностью протянула мне альбом. Я, стараясь выказывать самое что ни на есть почтение, но мысленно уже приготовившись к розовым соплям в сахаре, когда «он коснулся», а «она чуть не умерла от восторга» и всякой подобной мути, открыл его и стал читать… Однако с первых же строк «шедевра» я чуть не выпал в осадок. 

Эта девица не врала — она тоже писала. Вернее, переписывала. Аккуратно и без помарок, с красивыми замысловатыми завиточками вырисовывая заглавные буквы. А поскольку переписывать, видимо, особо было не с чего, мадемуазель переписала… газету! Всю. Что называется, от корки и до корки, то есть с заголовка и до последней строчки последней страницы.

— Ну, как? — Вольская кокетливо повела плечиком, уверенная в том, что сумела произвести на меня должное впечатление.

Я сжал зубы, поднял глаза в потолку, чтобы не рассмеяться и прошептал:

— Восхитительно! Очень красиво вы, мадемуазель, пишете.

Вольская осталась довольна эффектом и тоном, пронизанным непередаваемой буквами чувством собственной значимости, произнесла:

— А по поводу вашего отрывка вот что я вам скажу, — я даже напрягся, потому что критика от столь талантливого писателя могла быть… мягко скажем, неординарной. — Если уж вы интересуетесь курами, — тут прозвучала некоторая снисходительность и даже жалость, мол, граф мог бы интересоваться чем-то более высоким и значимым, — раз уж интересуетесь, то я вам завтра вечером пришлю кое-что полезное. Вроде бы в газете в прошлом месяце была заметка о том, как бороться с куриной вошью. Вам обязательно пригодится!

Я поклонился начинающей писательнице и горячо поблагодарил её за заботу и участие в моём творчестве. А что? Заметка про куриную вошь мне и действительно пригодится, даже если не для написания романа, то уж в моём курином бизнесе точно.