Раб 14

Месопотамия. Несколько тысяч лет тому назад.

Гильгамеш – царь Урука;

Буррикам – беглый раб;

Шульц – Вольный каменщик.

Из Урука выходили трое, им было по пути: двоим в Урюпинск, одному в Ад.

Они дошли до лачуги резчика, и вошли в нее. В этот самый момент, мастер смотрел на новую дверь,лежавшую на каменном верстаке и размышлял, какими узорами ее украсить: прелестями ли Иштар, лучезарным ликом Шамаша, или бородатым лицом Гильгамеша?

Шульц(внезапно появившийся за спиной резчика):

– Иштар изобрази, в разгаре блуда – это непроходящее.

Резчик вздрогнул и обернулся. Увидел Шульца, Буррикама и Гильгамеша.

Резчик(Гильгамешу):

– Как же можно, о царь Урука, не ты ли посрамил Иштар в свое время, убил вместе с Энкиду ее тура, вырвал его корень, и бросил ей в лицо?

Гильгамеш:

– Делай, что велено, да брось ты резец, углем сперва наметь.

Резчик принялся за работу. Так появились первые порно-комиксы.

Шульц:

– Прекрасно! Теперь, вот тут, лысого чувака с бородкой на броневике.

Резчик:

– Что такое броневик, многомудрый?

Шульц:

– Колесница Шамаша, обитая бронзовыми пластинами, с сорока ослиными силами внутри. Нынче же апрель, не так ли?

Резчик:

– Он самый.

Шульц:

– А вокруг броневика толпу рабов...

Гильгамеш(наблюдая за работой мастера):

– Таков эпос в Урюпинске?

Шульц:

– Почти, не хватает иконы Николая Чудотворца, и тогда совсем "шолоховскими" места станут...

Гильгамеш:

– Кто такой Николай Чудотворец?

Шульц:

– Один из майаров новозаветной версии полубога, в одном ряду с Гендальфом стоит.

Буррикам:

– Каким Гендальфом?

Шульц:

– Который умеет "туда и обратно".

Гильгамеш(усмехнувшись):

– Чаешь вернуться, Вольный каменщик?

Шульц:

– Не особо, просто как символ надежды из коллективного бессознательного Урюпинцев. Бороду, мастер, бороду Гендальфу рисуй подлинее, да не кудрявую, едрид-мадрид!

Когда на двери не осталось пустого места от рисунков углем, Шульц отворил ее, и пригласил приятелей в дыру, образовавшуюся в каменном верстаке, раздвинувшую твердь стылую верой собравшихся в небылицы об Урюпинске.

Первым прыгнул Гильгамеш, вторым Буррикам, а Шульц, перед тем, как нырнуть в пустоту вслед за ними, наказал строгим голосом резчику:

– Как уйду, затвори за мной дверь.

Когда Шульц провалился в пустоту, то нашел там Гильгамеша, тревожно озирающегося по сторонам, и лежавшего рядом без чувств Буррикама.

Гильгамеш:

– Где мы?

Шульц:

– Не в Уруке, значит, верной дорогой идем, товарищи! Что с Буррикамом?

Гильгамеш:

– Уснул будто.

Шульц пощупал пульс на запястье раба:

– Ушел, не выдержал перегрузки?

Гильгамеш:

– Куда?

Шульц:

– Такое бывает, когда отправляешься туда, не зная куда: видишь ли, царь Урука, когда мозг получает перегрузку, то сознание отключается, а подсознание, порой, отказывается верить в реальность происходящего, и погружает человека в глубокие сновидения, почти любое из которых ему видится правдоподобней реальности. Поэтому почти никто не видел того, что называет Чудом, точнее видел, отказывался в него верить, и погружался в сон, который, как ему кажется, более похож на привычный ему мир. Это, так называемый "когнитивный диссонанс скептика", вводящий в кому.

Щульц огляделся по сторонам. Стороны разбежались по сторонам от пронзительного взгляда черных очей Вольного Каменщика. Не разбежалась река, на берегу которой очутились эти трое; не разбежался и мрачный паромщик Харон, флегматично правивший утлую лодчонку к новоприбывшим...