Эдвард Март на приёме у Ари Видерчи

В голосе невидимого помощника Ари чувствует укор.

— Опять всю ночь не спала?

— Угу. Думала, прочитаю главу. Но затянуло так, что только под утро отпустило, когда дочитала эпилог, — виновато улыбается Ари. — Сам знаешь, как это бывает.

— Ничего подобного у меня не бывает. Сон — очень важен. Сон — это здоровье, красота...

— Бу-бу-бу, — передразнивает Ари. — Хорошо, тогда я буквально пятнадцать минуточек сейчас оздоровлюсь и окрасивлюсь здесь на кушетке...

— Нет такого слова «окрасивлюсь», — занудствует помощник.

Но Ари, настроив анатомическую кушетку, просит предупредить о приходе следующего гостя. Сладко зевнув, она поправляет плед и закрывает глаза, мгновенно улетая в сон. 

Однако даже сквозь сон она чувствует, что кто-то смотрит на неё. Приоткрывает глаза и видит, что маленький уютный кабинет её преобразился. Точнее, теперь это и не кабинет вовсе. Пустая белая комната без окон и дверей с двумя офисными крутящимся креслами посередине. Пространство залито светом. Моргнув, чтобы прогнать наваждение, Ари оказывается в кресле. Напротив неё в точно таком же сидит высокий худощавый мужчина с прической безумного учёного. 

Опомнившись, Ари здоровается, вспомнив о манерах.

— Добрый вечер, Эдвард.

— Добрый вечер, Ари, — в тон ей отвечает мужчина.

Ари зябко ёжится. Белый глянец помещения напоминает стерильную атмосферу операционной.

— Вы ведь тоже это видите? Где мы? 

— В мире мыслей. Здесь всё не то, что вам кажется. Ведь человек может опираться только на свои ощущения. Есть целое течение в философии сенсуализм. Короче, то, что не чувствуешь, то не существует.

— Мне не очень нравится, — морщит носик Ари. — Обычно в фильмах, когда герои оказываются в таких местах, они ведут скучные разговоры и узнают разные неприятные вещи.

— Да, у меня плохая новость... Помните начало фильма «Матрица»? Так вот: Matrix has you.

Ари закатывает глаза.

— О-о, нет. «Матрицу» не смотрела, хотя собираюсь. Ладно, надеюсь, всё это не навсегда. И мы обязательно вернёмся в наше время и привычное пространство. А сейчас я постараюсь абстрагироваться от этой белой пустоты, — Ари делает глубокий вдох. Через несколько секунд, собравшись, продолжает, — Эдвард, а вы, я вижу, вполне спокойны. Вы не впервые в подобном месте?

— Разумеется. Я часто брожу по мирам мысли. Воображение рисует очень яркие места. А сейчас тут всего два стула и ничего больше.

— И что интересного вы находите в подобных местах? — недоумевает Ари.

— Вот в этом ничего. Но иногда попадаются такие места, что дух захватывает. Пойдём прогуляемся, я покажу... 

Эдвард протягивает руку Ари. Она скептически смотрит на свои туфельки — тонкий серебристый ремешок и перемычка на пальчиках, высокая шпилька — жалко будет испортить. Но всё же даёт руку и встаёт.

— Хорошо. Ведите.

В следующий миг они попадают в холодный мир. Пронизывающий ветер гонит, закручивает в вихри колкие снежинки. Ари в изумлении кутается в теплую белую шубку, притопывая ногами, обутыми в серебристые валенки.

— Это тоже мир мысли, но ведь вы чувствуете холодный ветер?

Ари кивает. Подносит ладонь ближе, чтобы рассмотреть крошечные снежинки — произведения искусства. Но не успевает. Эдвард вновь тянет её за руку, и вот они уже в одних купальниках бегут по ослепительно белому песку к океану, цвета изысканных топазов.

— Стоп! — Ари останавливается. — Я поняла, как это работает. 

Сидя в кресле родного кабинета, Ари довольно смотрит на Эдварда. 

— Кажется, вы немного разочарованы, что не удалось поплавать? 

— Зато теперь нормально поговорим, — улыбается Эдвард. — В привычной вам обстановке.

— Теперь мне интересно, давно ли вы практикуете подобные путешествия, и что они вам дают?

— С тех пор, как мне стали сниться яркие реалистичные сны. Я захотел их нести людям, чтобы передать все свои ощущения, эмоции. Так я стал... сложно меня назвать автором. Скорее, я создатель историй по сценарию собственных снов. Все эти миры, что мы посетили, снились когда-то мне. А раз снились, то они все реальны.

Что реально, что виртуально? Это иногда сложно понять. Где воспоминание, а где просто фантазия? Не различить.

— М-м, а это удобно. Сновидеть сюжеты книг. То есть, вы практически литературный... Кхм... Гострайтер собственного подсознания?

— Ого, какие сложные слова, но вы правы. Вы же знаете силу слова?

— О, да! 

— Многие ищут тайну бытия. А ведь всё просто. Ответ дан в самом начале Библии — В начале было слово... Всё! Любой автор — бог. Можно сказать, что мы боги, как для наших детей, так и для произведений. Странно сравнивать, но то и другое вышло из нас.

— А в чём сила ваших произведений? Что вам в них нравится, а над чем хотелось бы поработать?

— Мне нравится, что они яркие и эмоциональные. Приходят иногда наяву, когда я дремлю или занят рутинным делом. Например, мою посуду или пол.

А поработать... Я не литератор, грамотности мало, красиво и литературно не могу рассказать. Но... Сила в том, что я говорю, как есть. Что-то типа правды.

— Правда — это хорошо. Только вот, у каждого она бывает своя, — задумчиво произносит Ари. — А вы любите спорить? Мне просто очень нравится одна притча. Поэтому, когда меня что-то возмущает, и возникает желание поспорить, я вспоминаю её.

Оного мудреца спросили: «Как вам удаётся всё время оставаться таким спокойным, умиротворённым и счастливым?». Тот ответил — «Всё просто, я никогда ни с кем не спорю», ему возразили — «Но это же невозможно!». «Ну, невозможно, так невозможно», — ответил мудрец.

— Знаю эту притчу. Спорить обожаю. Именно в спорах рождается истина. И вы правы — правда у каждого своя.

Ари пожимает плечами. У всех свои причуды.

— Я люблю послушать чужие мнения, это бывает интересно. Эдвард, а вот эта ваша любовь к спорам как-то отражается в ваших произведениях? Есть у вас герои спорщики?

— Пока таких ярких героев нет. С ними вообще беда. Ведь все сны я вижу от своего имени, словно я сам главный герой. И во время сна спорить не охота.

— О, ну, значит, во сне вы ведёте себя, как настоящий мудрец! Но ближе всех к настоящей мудрости маленькие детки. Многие рассказывают, что тяга к писательству у них проявилась с ранних лет. Я, например, рисовала первые комиксы, стихи про котиков и фанфики на сказки ещё до школы. А когда вы начали писать?

— Очень давно, ещё в шестнадцать лет. Писал стихи, роман даже. Потом разочаровался. Вернулся к писательству лет семь назад. Меня беспокоил один сон. Снился каждый день почти. Так начался «Везунчик». Сон был настолько ярким, что я задавался вопросом: что это? Воспоминание? Реальность? С учётом того, что мне снилась капсула виртуальной реальности, к которой я полз и не мог доползти, то я даже думал, что окружающий мир — это и есть тот самый виртуальный. Эмоции рвались из меня, сон продолжал сниться. Я стал писать.

А после мне стало сниться другое, продолжение. Что-то я добавлял от себя, всё было хаотично, не продумано, но тогда мне это было не важно. Получилось две книги.

Позже я начал третью и... не смог завершить. Сна не было про конец. Начал сниться другой сон, совсем не об этом. Так появился «Владыка». Я задумал, что герой достигнет замка в четвёртой главе, однако... Произведение стало само себя писать.

И только совсем недавно я стал создавать истории без сна. Пока рассказы, с ними проще.

Ари внимательно слушает, не перебивая, всё это время медленно тасуя колоду метафорческих карт.

— Это важно, брать то, что даёт нам в качестве подсказки или дара подсознание. И как хорошо, что мы вернулись в кабинет, а то как бы я смогла вытащить вам метафорическую карту, — улыбается Ари. — Готовы? Смотрите...

А у нас тут, похоже, настоящее сонное царство. Спят усталые игрушки. Милая девочка в центре, а рядом мальчик. Думаю, это то, что является самым важным в этом мире. Дети, фантазии, истории и красота.

Ари открывает глаза и садится на кушетке. Двойная дверь открывается.

— Ты просила разбудить.

— Да, спасибо, я хорошо отдохнула. Гость скоро придёт?

— Гость? Но на это время никто не был записан...

* Записаться на приём к Ари Видерчи можно в личные сообщения на Автор Тудей или ВКонтакте (ссылка в профиле)