Армия Российской Империи перед Революцией.

Короткая предыстория. О "России, которую мы потеряли" я писал в цикле со схожим названием https://author.today/work/series/5770 Здесь многое о том, почему Революция произошла, и почему была такая жестокость по отношению к "Бывшим". 

Почему забивали насмерть офицеров и полицейских, сбрасывали с колоколен попов и зачастую не щадили даже женщин и детей. 

Отчасти,  конечно, это из-за воспоминаний бабушки и деда, которые были ещё  крепостными, и рассказывали, как, к примеру, их сестру обменяли на  породистого щенка. Но много, и даже очень, в России сохранилось до  Революции, и перешло, как "наследие царского режима", к СССР. 

Они  же, первые большевики, эсеры и эсдеки, все от туда... И методы,  осуждаемые у царизма, применяли те самые, потому что это, разумеется,  другое... понимать надо!

https://proza.ru/2020/02/29/632

Даже  при нахождении во Франции, в войсках русского Экспедиционного  корпуса  продолжали процветать телесные наказания.  Иногда пороли породи  даже  Георгиевских кавалеров и унтер-офицеров.
Об одном таком случае вспоминал Р.Я. Малиновский:
 
«Утром  пулеметная команда построилась на перекличку. В стороне перед  строем  на палатке лежал россыпью снопик прутьев лозы и рядом стоял,  понурив  голову, Петр Ковалев. На нем не было пояса, головного убора и   Георгиевских крестов — фельдфебель приказал все это снять и оставить в   канцелярии…

Ковалев дрожащими руками расстегнул брюки и,  озираясь по сторонам,  спустил их; закрыв лицо руками от стыда, лег на  разостланную перед ним  палатку. Началась позорная экзекуция.
Поочередно  подходили назначенные для ее исполнения солдаты, брали лозу  и,  отворачиваясь, нехотя и несильно били по обнаженному заду Ковалева,   после чего бросали лозу в сторону и проходили дальше.
— Следующий... следующий, — тихо подавал команду дежурный.
Ковалев  рыдал, тяжело всхлипывая. Не от боли, разумеется, — от стыда,  хотя на  теле его и появились красные полосы. Чувство тяжелой тоски  овладело  пулеметчиками. Они угрюмо стояли в строю, а выполнившие свою  позорную  роль пристраивались на левом фланге…

Дежурный с дневальным с  растерянным видом поднимали плачущего Петра  Ковалева. Взяв его под  руки, помогли застегнуть брюки и повели в  канцелярию…

Поодаль  кучкой стояли французские солдаты из конного депо, пораженные   увиденным. Наверное, они щипали себя, чтобы убедиться, что это было не   во сне, а наяву.
Чувство стыда и гадливости не покидало пулеметчиков…»

Как видите, хлестали ПЛАЧУЩЕГО от ТАКОГО позора унтера-офицера обычные солдаты, по приказанию ротного фельдфебеля.
Стало  быть, публично (!!!) пороли даже георгиевских кавалеров (хотя   формально это было запрещено),  за самые разнообразные провинности,  хотя  при этом в царской армии существовали еще  и другие, тоже  достаточно  суровые виды наказаний (постановка «Под ружье», строгий  арест,  дисциплинарные роты и т.д.) которые впрямую не затрагивали  ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ  ДОСТОИНСТВО наказываемых.

Но ладно - это коммуняка, он может быть пристрастен. Возьмём белых генералов...

О широко «распиаренном» нынешними нью-монархистами, адмирале Колчаке,  его сослуживец и близкий приятель, адмирал В.К. Пилкин:

«Колчака обвиняли в жестокости. Был ли Колчак жесток? Он был бешено вспыльчив.
«Чертушка!»  — говорил о нем Бахирев. Из песни слова не выкинешь! Молодым  офицером,  на «Аскольде», Колчак действительно жестоко дрался, и его  принуждены  были останавливать начальники и сослуживцы.
 
В баллотировочной  комиссии ст. офицер «Аскольда» Теше возражал против  производства  Колчака и положил ему черный шар, ставя ему в вину жестокое  обращение с  командой…»
(В.К. Пилкин «Два адмирала». Архив Библиотеки-фонда «Русское Зарубежье». Ф. 7.)

Пилкин же:

Мне пришлось видеть во Владивостоке, в 1892 г., матроса-заику с изуродованным какими-то подтеками лицом. «Что это с тобой?»
— «Был вестовым и ко-ко-командир рас-рас-рассердился и вылил горячий кофейник на голову». Командир — Кази!»

Как  видим, командир канонерской лодки «Манчжур», капитан первого ранга   (тогда)  Александр Ильич Кази, даже по мнению не слишком-то   сентиментального и много чего повидавшего на флоте, адмирала В.К.   Пилкина, «был прямо зверь», запросто выливавший кипяток на голову  своего  матроса-вестового!
Вы думаете, что его хоть как-то наказали за это зверство?!
Ничуть не бывало!

А.И.  Кази был даже награжден «жетоном в память службы на канонерской  лодке  “Манджур”», а затем он пошел на повышение и был назначен  командовать  Сибирским флотским экипажем.
В 1894 г. он был переведен на Балтику, где в 1896 г. в чине контр-адмирала спокойно ушел в отставку, весь увешенный орденами

Теперь  посмотрите, что в своем военном дневнике записал родной брат   знаменитого «черного барона» П.Н. Врангеля, Николай Врангель:
«10 ноября 1914 года.

Скверные  слухи ходят и о некоторых военачальниках. Так, сегодня мне   рассказывали ужасы о генерале Гильчевском (к счастью, уже смененном),   зверства, насилия и безобразия которого превосходят даже всё то, что   наши газеты выдумывают о немцах».
(Николай ВРАНГЕЛЬ «Дни скорби. Военный дневник»).

Справедливости ради, мобилизованные в армию крестьяне бывали те ещё...

Вот что вспоминал об этом известный историк-эмигрант Н.Н. Головин:
«Я приведу один пример из пережитого мною за время пребывания в должности начальника Штаба VII армии.
В  декабре 1915 г., как мне уже приходилось упоминать, моя армия   переживала «сапожный» кризис. После долгих и упорных просьб, обращенных  к  органам фронтового снабжения, после постройки «собственными» силами   «своего» кожевенного завода в тылу армии, производящего более чем   несколько тысяч кож в месяц, мы начали выбираться из кризиса.
Но при  этом обнаружилось следующее явление: войсковые части продолжали   требовать и требовать обувь, а между тем, по имеющимся у нас расчетам,   их потребности должны были быть уже удовлетворены.
 
Я лично  объехал для поверки корпуса, некоторые дивизии и полки.  Оказалось, что  все прибывающие маршевые роты, а их в этот период  прибывало много,  почти поголовно прибывали со старой, никуда не годной  обувью. Между  тем, согласно установленному порядку, все чины маршевых  рот, высылаемых  запасными батальонами, снабжались совершенно новыми  сапогами.
В  ближайшие же дни выяснилось, что чины маршевых рот, проходя через   деревни, продавали новые сапоги, обменивая их на никуда не годные,   причем производилось это почти повально.
Все опрошенные после поимки  совершенно искренно отвечали, что они  думали, что, когда придут в  окопы, им должны дать новые сапоги.
Одновременно с этим открылось,  что торговля казенным вещевым  довольствием приняла настолько массовый  характер, что произведенный  местной полицией обыск в селах, лежащих по  пути прохождения маршевых  рот, обнаружил даже небольшие мастерские, в  которых перешивали  солдатские полотнища палаток в юбки для деревенских  баб.
 
Бороться с этим злом было очень трудно. С маршевыми ротами  шли  малоопытные прапорщики; полицейских сил в деревне было мало. Для  того  чтобы наладить порядок, пришлось усилить кадры армейских запасных   батальонов за счет опытного офицерского состава частей, последний же в   это время ценился на самом фронте в полном смысле на вес золота;   пришлось создать сильную военную полицию в тылу — опять-таки за счет   частей, боровшихся на фронте.
 
Не лишено интереса упомянуть  здесь о распоряжении генерала Брусилова,  который был в это время  Главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта.
Этот генерал,  поражавший своим циничным отношением к офицерской и  солдатской крови,  задумал решить вопрос чрезвычайно просто: он приказал  пороть 50 ударами  розог всех чинов маршевых рот, которые прибудут в  части с недостачей в  выданном им вещевом довольствии.
 
В этом приказе генерал  Брусилов утверждал, что он применял эту меру во  время командования им  VIII армией и будто бы она привела к отличным  результатам. Это  утверждение навряд ли соответствует действительности:  тыл VIII армии во  время командования этой армией генералом Брусиловым  считался на  Юго-Западном фронте самым беспорядочным.
(Головин H. H. Россия в Первой мировой войне. — Париж, 1939.)

Обратите  внимание на слова генерала Н.Н. Головина о том, что для  поддержания  самого элементарного порядка в тылу, за счет частей,  боровшихся на  фронте, пришлось создавать «сильную военную полицию».

Вот так вот... интересные были времена, не правда ли?