Раб 16

К безымянному острову на Стиксе, где приютился бар "Бедный Йорик", подплывала модифицированная китайская джонка: четыре форсированных двигателя"yamaha", какие любят ставить на моторки контрабандисты на Гибралтаре, обнуляли всякую необходимость ставить сегментарные паруса со скользящей симметрией относительно мачт. Тем не менее, паруса стояли – ярко-красные, с логотипом "Кока-кола" и изображением какого-то бородатого деда, то ли Гендальфа, то ли Николая Чудотворца. Джонка приближалась к острову под разнузданную мелодию, льющуюся будто из заедающей шарманки – то ли Моцарта, то ли Розенбаума.

На причале судно встречали пятеро: Жорик, Харон, Гильгамеш, Шульц, и похрапывающий в их ногах Буррикам.

Харон:

– Торговый флот "Кока-колы"приветствует нас рождественской музыкой.

Гильгамеш:

– А что такое "Рождество"?

Шульц:

– В данный момент – рекламный ход.

Гильгамеш:

– А в другой момент?

Шульц:

– В момент прибытия меня с Буррикамом в Урюпинск – повод напиться...все относительно.

Гильгамеш:

– О такой относительности говорил Эйнштейн, томик которого ты мне подсунул?

Шульц:

– Хотел сказать и о такой, но не успел...помер, но мы его недосказанностью пространство-время семимильными шагами отмерять уже сноровились.

Харон(отшвартовывая мрачный паром):

– Нам пора расставаться: кому в Ад, а кому к Рождеству.(Шульцу) Ты, это, заходи, если что. Дорогу не забыл?

Шульц(обняв Харона, и хлопнув его ладонью пару раз по голому черепу):

– Конечно забыл, брат, но ничего, ностальгия по родному дому дорогу покажет....однажды.

Спящий Буррикам сладко хрюкнул.

Жорик(глядя на беглого раба и обращаясь к Шульцу):

– Поставщики на месте, сначала погрузим твой товар, затем поможешь выгрузить их. Я за ноги, а ты за руки.

Гильгамеш(уже сев в лодку Харона, и пустив скупую мужскую слезу):

–Бывайте, друзья-товарищи, появится в Урюпинске порождение Иштар – тур, в семь глотков Хопер осушающий, зовите, корень ему вырву...ну вы знаете мои таланты....