Прощаться всегда трудно

Прощание в книгах — такой момент, когда автор должен подключить всего себя, выплеснуться до донышка. Поэтому флешмоб, предложенный Алексом Брандом, мне показался и интересным, и нужным.

Особенно сложно описывать состояние человека, который как бы лишён сентиментальности. Вот у меня в романе «Нужна ли пенсия коту?» ГГ — старый холостяк-пенсионер, прагматичный следак, который вдруг (сыграло роль его перемещение в другое тело, в другое время, в другой мир) переосмысливает всю свою прожитую ранее жизнь. В общем, старый холостяк влюбился, но, как ему кажется, безответно.

Кстати, у меня никогда раньше не получались романтические сцены. Да и романтическое фэнтези я писал впервые. Поэтому мнение со стороны по поводу этого отрывка будут очень интересны. Не переборщил ли со слезливостью? Не слишком ли много сопливой романтичности?

Добавлю, что прощание у меня получилось какое-то ненастоящее, глава так и называется «Неудавшееся прощание».

... Открыл глаза я уже в Ялкиной избе. Тихо. Ни Милицы, ни Насти. Страх пронзил меня насквозь... Неужели я опоздал??? И Анастасия, прихватив с собой приёмную дочку, уже пустилась на поиски Никиты?

Сел на лавку, обессиленный и полностью опустошённый. Сложил руки на столешнице. Голова сама собой опустилась на локоть... Боже, какая тоска! А всё этот Баламутень! Вот чего бы ему пораньше мне не сообщить о том, что я могу перемещаться из одного места в другое самостоятельно! А сейчас... Я ведь даже не знаю, в какую сторону они двинулись, мои дорогие девочки!

Я почувствовал, как намок рукав рубахи, в который я уткнулся лицом. Барков, ты плачешь? Ну да, это же проще, чем дело делать. Сесть и страдать, жалеть себя и оплакивать свою судьбу.

Вскочив, я кинулся собирать мешок в дорогу. Надо их во что бы то ни стало догнать! Они же не знают, что Никита жив-здоров, что он дома. И что всё у него хорошо. Пусть Настя бежит к своему любимому, если уж другого выхода нет. А я вернусь в свою реальность. Где меня ждёт пенсия и, возможно, новая работа.

Кстати, а как же бабушка Малуша? Может быть, когда всё это тут закончится, взять её с собой? Малуша, ты как на это смотришь?

— От обрадовал — так обрадовал... Даже не ожидала я от тебя такого... — хлюпнула носом где-то рядышком старушка домовиха. — А я уж спужалась, что придётся мне туточки в одиночестве в пустой хатёнке вековать... Не надеялась, что ты меня с собой позовёшь.

— Собирайся тогда, Малуша. А я поспешу девчат своих догонять!

— Да чаво их догонять-то? Тута оне, на празднике, на поляне нашей. Тамо нынча весь народ погибель Болотника празднует. Нова жисть, почитай, и здеся тожа начинатся, не токмо в твоей Истопнице. Нави все пропали вместе с выродком ентим. Свобода, Пашенька! И тебя тама чествуют. Новости — оне же быстро разносятся, словно птички.

Малуша захихикала. А у меня камень с души свалился. Не пошли девчонки неведомо куда, тут они. Слава Духам!

— Ну, тогда нам с тобой уже пора. Ты собралась? — я обратился снова к домовихе.

— Мине стыдно просить тебя об том, хозяин... Ты и так дюже добр ко мне... Но нельзя ли нам ышшо и Шишка с собой взять?

Ха-ха. Вот так финт. Как же я про банника-то забыл? Правда, не знаю, куда его жить определю, будет ли у меня в той реальности баня или даже просто ванная. Но и оставлять его тут как -то не с руки. Надо брать.

— Пусть тоже собирается. Через полчаса выдвигаемся. — сказал и вышел во двор.

Надо всё-таки с Настей попрощаться. Как бы это ни было тяжело. Мужик я или нет, в конце-то концов?

Но не успел я выйти во двор, как в избу вихрем ворвались Настя с Милицей. Девчонки бросились мне на шею и стали осыпать моё лицо поцелуями. Здорово, конечно, но как бы слишком. Не совсем, я бы сказал, по-дружески. Настя — она же, почитай, практически чужая невеста. Мне, конечно, приятно такое проявления чувств, но...

Я мягко отстранил их от себя и жестом указал на лавку: мол, садитесь, говорить будем.

Настя села, грустно опустив лицо. Расстроилась? Интересно, чем же это? Милица умостилась на полу рядом с моей левой ногой, обвив её своими ручонками и прислонившись щекой к колену. Боже, какие они милые! Как же я буду жить-то без них? Как???

— Настя, Никита в Истопнице. Ты можешь идти к нему. И да: я искренне желаю вам крепкого семейного счастья и долгих лет жизни...

Тупой и ещё тупее... Нет, ну надо же было придумать речугу нелепее? Будто с «Поля чудес» приветы родным посылаю. Настя же хитро улыбнулась и подняла руку, как ученица в классе, прося разрешение у учительницы ответить на заданный вопрос:

— Павлик... А если я скажу тебе, что не хочу жить с Никитой, ты мне поверишь? Если я скажу тебе, что мы с Никитой — просто друзья?

Я пожал плечам.

— Если да если... если бы да кабы...

И снова здорово! Опять идиотничать надумал, старший следователь Барков?

— В тот последний день, когда кто-то сжёг шкуру Никиты, он перед этим мне признался, что любит другую. Да и я, если честно, ничего к нему никогда не испытывала. Просто хотела тебя позлить. Ты так смешно и нелепо ревновал... — Настя хитро сверкнула на меня своими синими-синими, как море, глазищами.

— И что, это так было заметно? — я удивился.

— А то! Ты, хоть и рассекал в обличии кота, но все твои эмоции были просто написаны на твоём лице. То есть на мордахе. Котища ты мой ревнивый!

Настя встала, подошла ко мне, взяла в ладони моё лицо и...