Турбопатриот из Космоса

Да, речь идет о повести братьев Стругацких Парень из преисподней.

Давно хотел затронуть эту тему. Посмотрев буйство и цветение местных турбопатриотов на АТ, решил написать разбор этого произведения мастеров российской фантастики.

Повесть относится к циклу "Полдень 22 век", о том как прогрессоры с Земли спасли юношу с планеты Гиганда. Юноша, по имени Гаг, - кадет школы спецназа "Бойцовые коты" (отсылка к Морским котикам США) и ветеран войны, на которой он едва не погиб.
От гибели его спасают земляне, лечат и отправляют на Землю. Большая часть повествования ведется от его лица. То есть, рассказчик - глупый 18 летний парень, который почти не учился и ничего не видел в жизни кроме голода, смертей и войны. Представления о жизни у него самые примитивные, вынесенные из казарм и госпропаганды. Он свято предан родине и Его Высочеству, ненавидит врагов, больше всего ценит воинское братство и силу. Он никому не верит и четко разделяет мир на "своих" и "чужих". В общем, что-то вроде Данилы Багрова, но без пафоса.

И вот такой герой оказывается среди мега-продвинутых во всех отношениях землян, опережающих его на столетия. И несмотря на комфорт, безопасность и доброе отношение Гаг не понимает землян, не верит им и даже начинает их ненавидеть. Ну не может такого быть чтобы мега продвинутая цивилизация просто так, бескорыстно помогала более слабой! Наверняка хотят поработить его родную планету, но прикидываются добренькими, сволочи!
На Земле он живет как в санатории, в доме спасшего его прогрессора Корнея. Причем прогрессоры просто пытаются реабилитировать его, почти не беспокоя и не пытаясь использовать в своих целях. Он получает только обрывочные сведения о родной планете, на которой прогрессорам все же удается остановить войну. И Гаг ненавидит их за это еще сильнее, считает шпионами и диверсантами, которые не дали победить "нашим". Корней приглашает его задавать любые вопросы, читать и смотреть все что он хочет и даже предлагает путешествие на Луну. Но упрямый Гаг не верит ничему, дичится и думает, что "враги" хотят его надуть. 

Но в процессе пребывания в другой среде, получая новые впечатления и информацию, Парень из преисподней начинает меняться. Его турбопатриотизм заметно угасает, казарменные идеалы начинают шататься.
Особенно сильно действуют на него разговор с Корнеем об окончании войны на Гиганде и встреча с его земляком, молодым, одаренным математиком Дангом, который умирал от голода в разрушенном городе Гиганды и попросил землян забрать его, угрожая покончить с собой.

Вот фрагмент разговор Гага и Корнея. Картина мира наивного патриота, эмоционально вовлеченного в исторический контекст, сталкивается с картиной мира отстраненного историка-экспериментатора, пришельца в его мире. Гаг просто в ярости, все, что он считал святым - предано! Подлые Земляне без совести и чести остановили их священную войну! Заставили помириться с мерзкими крысоедами!

— Извини, если помешал… Я тут получил кое-какие известия и поспешил, чтобы поделиться с тобой. Дело в том, что ваша война кончилась.

— Какая война? — тупо спросил Гаг.

— Ваша. Война герцогства Алайского с империей.

— Уже? — тихо проговорил Гаг. — Вы же говорили — четыре месяца.

Корней развел руки.

— Ну, извини, — сказал он. — Ошибся. Все мы ошиблись. Но это, знаешь ли, добрая ошибка. Согласись, что мы ошиблись в нужную сторону… Управились за месяц.

Гаг облизнул губы, поднял голову, снова опустил.

— Кто… — он замолчал.

Корней ждал, спокойно глядя на него. Тогда Гаг снова поднял голову и, глядя прямо ему в глаза, сказал:

— Я хочу знать, кто победил.

Корней очень долго молчал, по лицу его ничего нельзя было разобрать. Гаг сел — не держали ноги. Рядом из траншеи торчала голова Драмбы. Гаг бессмысленно уставился на нее.

— Я ведь уже объяснял тебе, — сказал наконец Корней. — Никто не победил. Вернее, все победили.

Гаг процедил сквозь зубы:

— Объясняли… Мало ли что вы мне объясняли. Я этого не понимаю. У кого осталось устье Тары? Это может быть вам все равно, у кого оно осталось, а нам не все равно!

Корней медленно покачал головой.

— Вам тоже все равно, — устало сказал он. — Армий там больше нет — только гражданское население…

— Ага! — сказал Гаг. — Значит, крысоедов оттуда выбили?

— Да нет же… — Корней страдальчески сморщился. — Армий вообще больше не существует, понимаешь? Из устья Тары никто никого не выбивал. Просто и алайцы, и имперцы побросали оружие и разошлись по домам.

— Это невозможно, — сказал Гаг спокойно. — Я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете, Корней. Я вам не верю. Я вообще не понимаю, чего вам от меня надо. Зачем вы меня здесь держите? Если я вам не нужен — отпустите. А если нужен — говорите прямо…

Корней закряхтел и с силой ударил себя по бедру.

— Значит, так, — сказал он. — Ничего нового по этой части я тебе сообщить не могу. Вижу, что тебе здесь не нравится. Знаю, что ты стремишься домой. Но тебе придется еще потерпеть. Сейчас у тебя на родине слишком тяжело. Разруха. Голод. Эпидемии. А сейчас еще и политическая неразбериха… Герцог, как и следовало ожидать, плюнул на все и бежал, как последний трус. Бросил на произвол судьбы не только страну…

— Не говорите плохо о герцоге, — хрипло прорычал Гаг.

— Герцога больше нет, — холодно сказал Корней. — Герцог Алайский низложен. Впрочем, можешь утешиться: императору тоже не повезло. Расстрелян в собственном дворце.

Гаг криво ухмыльнулся и снова окаменел лицом.

— Пустите меня домой, — сказал он. — Вы не имеете права меня здесь держать. Я не военнопленный и не раб.

— Давай-ка так, — сказал Корней. — Давай не будем ссориться. Ты плохо себе представляешь, что там у вас делается. А там такие, как ты, сколотили банды, им все хочется поставить скелет на ноги, а этого, кроме них, никто уже не хочет. За ними охотятся, как за бешеными псами, и они обречены. Если тебя сейчас отправить домой, ты, конечно же, примкнешь к такой банде, и тогда тебе конец. И дело, между прочим, не только в тебе, дело еще и в тех людях, которых ты успеешь убить и замучить. Ты опасен. И для себя, и для других. Вот так, если откровенно...

— Значит, боитесь, что я там буду опасен, — сказал Гаг. Он уже больше не мог и не хотел сдерживаться. — Что ж, воля ваша. Только смотрите, как бы я ЗДЕСЬ не стал опасен!

... вдруг Корней фыркнул, захохотал и закричал, разведя руки:

— Кот! Ну кот и кот! Дикий… Ду-умай! — сказал он Гагу и постучал себя по темени. — Думай! Мозгами шевелить надо! Неужели ты зря здесь пятую неделю торчишь?

Тогда Гаг резко повернулся и пошел в степь.

— Думай! — в последний раз донеслось до него.

Он шел не глядя под ноги, проваливаясь в сурчиные норы, спотыкаясь, царапая лодыжки колючками. Он ничего не видел и не слышал вокруг, перед глазами его стояло иссеченное морщинами землистое лицо с безмерно усталыми покрасневшими глазами (герцога Алайского), и в ушах звучал хрипловатый голос: «Сопляки! Мои верные, непобедимые сопляки!» И этот человек, последний родной человек, оставшийся в живых, сейчас где-то спасался, прятался, томился, а его гнали, охотились за ним, как за бешеным волком, вонючие орды обманутых, купленных, осатаневших от страха дикобразов. Чернь, сброд, отбросы — без чести, без славы, без совести… Вранье, вранье, не может этого быть! Лесные егеря, гвардия, десантники. Голубые Драконы… что, они тоже продались? Тоже бросили? Да ведь у них же ничего не было, кроме него! Они ведь жили только для него! Они умирали за него! Нет, нет, ложь, чушь… Они взяли его в стальное кольцо, ощетинились штыками, стволами, огнеметами… это же лучшие бойцы в мире, они разгонят и раздавят взбесившуюся солдатню… О, как они будут их гнать, жечь, втаптывать в грязь… А я — я сижу здесь. Кот. Поганый щенок, а не Кот! Подобрали бедненького, залечили лапку, ленточкой украсили, а он знай себе машет хвостиком, молочко тепленькое лакает и все приговаривает «так точно» да «слушаюсь»…

А вот диалог между патриотом Гагом и интеллигентом Дангом. Примерно так же происходят разговоры и современных патриотов с интеллигентами:

Гаг настиг его уже в степи, выждав момент, когда дом до самой крыши скрылся за деревьями.
– Эй, друг! – негромко сказал он по-алайски.
Данг стремительно обернулся. Он даже пошатнулся на покалеченной ноге. Кукольные глаза его раскрылись еще шире, и он попятился. Все краски сбежали с его тощего лица.
– Ты кто такой? – пробормотал он. – Ты… этот… Бойцовый Кот?
– Да, – сказал Гаг. – Я – Бойцовый Кот. Меня зовут Гаг. С кем имею честь?
– Данг, – отозвался тот, помолчав. – Извини, я спешу…
Он повернулся и, хромая еще сильнее, чем раньше, пошел прочь прежней дорогой. Гаг нагнал его и схватил за руку повыше локтя.
– Подожди… Ты что, разговаривать не хочешь? – удивленно проговорил он. – Почему?
– Я спешу.
– Да брось ты, успеешь!.. Вот так картинка! Встретились в этом аду два алайца – и чтобы не поговорить? Что это с тобой? Одурел совсем, что ли?
Данг попытался высвободить руку, но куда там! Он был совсем хилый, этот недоносок из южан.
Гаг ничего не понимал.
- Слушай, друг... - начал он с наивозможной проникновенностью.
- В аду твои друзья! - сквозь зубы процедил Данг, глядя на него с явной ненавистью.
От неожиданности Гаг выпустил его руку. На мгновение он даже потерял дар речи. В аду твои друзья… Твои друзья в аду… Твои друзья – в аду! Он даже задохнулся от бешенства и унижения.
– Ах ты… – сказал он. – Ах ты, продажная шкура!
Задавить, на куски разодрать тварюгу…
– Сам ты барабанная шкура! – прошипел Данг сквозь зубы. – Палач недобитый, убийца.
Гаг, не размахиваясь, ударил его под ложечку, и, когда хиляк согнулся пополам, Гаг, не теряя драгоценного времени, с размаху ахнул кулаком по белобрысому затылку, подставив колено под лицо...

После этого случая рассерженный Корней дает почитать Гагу сведения разведки о политиках его планеты и печальную историю Данга. Это пробивает сильную трещину в сверх патриотичной скорлупе спецназовца. Гаг утрачивает свои казарменные идеалы, но все же добивается, чтобы его отправили назад на родную планету, "домой".
Финал у повести открытый, немного мрачный, но и дающий надежду на более счастливое будущее Гиганды и ее обитателей.

                                             Фрагмент театральной постановки Парень из преисподней

Технологический и социальный уровень развития Гиганды, примерно, середина 20 века, на планете идет многолетняя изнурительная война, все разрушено, вокруг только смерть, голод и нищета. Что-то вроде СССР после ВМВ. Уровень развития общества и людей тоже, примерно, как у современников Стругацких. 

Цивилизация землян "Полудня" развита почти безгранично в техническом отношении. Космос покорен, полное экономическое благополучие всего населения, люди сильны, умны, здоровы и счастливы. В нравственном отношении земляне тоже сильно ушли вперед, благодаря развитию психологии и педагогике. Мир "Полудня" - явная техноутопия.

Земная цивилизация достигла такого расцвета, что земляне пытаются нести свет прогресса далеко в Космос. Прогрессорство - официальная политика Земли в помощи более отсталым инопланетным цивилизациям. Еще в романе "Трудно быть богом" упоминается институт Экспериментальной истории, в нем земляне изучают принципы развития гуманоидных сообществ и каким образом можно верно направить и ускорить это развитие.
Но события из "Трудно быть богом" происходят намного раньше, когда прогрессоры еще не так опытны, наука не так мощна, и поэтому миссия прогрессора дона Руматы оканчивается весьма трагически. Прогрессорство на Гиганде в "Парне из преисподней" идет намного успешней. Полностью этот аспект не раскрывается в повести, но по намекам можно понять, что прогрессорам удается овладеть политической ситуацией на планете, прекратить насилие и разруху и привести к власти более-менее адекватных аборигенов.

Сам Гаг - глупый, упертый юнец, с промытыми пропагандой мозгами, в конце повести начинает меняться, перестает везде подозревать заговор "врагов" и начинает верить в другое будущее своей планеты, без войн и казарм.