Жертва - иная концепция

Солнце, по верованиям ацтеков, родилось от крови жертвоприношения. Боги собрались в сумерках в Теотиуакане (одном из древнейших городов Мезоамерике, если не самом древнейшем). И один из богов, самый маленький, покрытый нарывами и струпьями, бросился в огромную жаровню и принёс себя в жертву. Он поднялся с пылающих углей, преображённый в Солнце. Но новое светило было неподвижным, нужна была кровь, чтобы оно начало двигаться. И тогда боги принесли в жертву самих себя, а Солнце, получившее жизнь, благодаря смерти богов, начало свой путь по небу. Теперь роль богов вынуждено было принять на себя человечество, чтобы солнце продолжало свой путь по небу каждый день, нужно было кормить его чальчиуатль - "священной водой", человеческой кровью. Без этого сама жизнь на земле прервалась бы. Жертва уподоблялась богу, и перед смертью (да и после неё) к ней относились как к воплощению божества.

Не приносить таких жертв - значило предать сам род человеческий, ведь без жертв не было бы ни солнца, ни дождя, ни урожая. Ничто не рождалось, и ничто не выжило бы без крови жертв.

Лишь Кецалькоатль (Пернатый Змей) мифический бог-царь тольтеков никогда не приносил человеческих жертв - лишь змей, птиц и бабочек, поскольку очень любил своих подданных. Но Кецалькоатля изгнали посредством чёрной магии Тескатлипоки, и мир был вновь передан жаждущим крови богам.

Помимо убитых на жертвенных камнях на вершине пирамид, у которых вырезали ещё трепещущее сердце, были и иные человеческие жертвы. Женщин приносили в жертву богиням земли - жертвы танцевали, и в танце жрецы сносили им головы обсидиановыми мечами, детей топили, принося в жертву Тлалоку, богу дождя. Жертв бога огня бросали в пламя. Жертв Шипе Тотека сперва расстреливали из луков, а затем сдирали с них кожу, в которую облачались жрецы.

Но все жертвы представляли из себя богов, приносимых в жертву, замещая их, как умерли сами боги в начал мироздания, чтобы спасти мир.

Все соответствующие описания, оставленные испанцами, передают впечатления не неприязни или ненависти между жертвами и теми, кто вершил жертвоприношение, но странную симпатию и мистическое родство.

"Когда воин брал в плен противника, он говорил: "Вот мой любимый сын." А пленный говорил: "Вот мой почтенный отец." Пленник знал о своей судьбе, он, собственно, будучи воином, готовился к ней с детства. Он отказался бы от помилования, даже если оно было ему предложено.

Один вождь ацтеков попал в плен к другому племени и так выделился своей храбростью, что враги предложили ему и другим захваченным ацтекам часть своих земель. Вождь мог не только сохранить жизнь, но и стать владыкой этих земель. Враги предложили ему командовать своими войсками, но в ответ вождь убил себя, крикнув своим товарищам: "Мексиканцы, я ухожу, и я буду ждать вас."

Вождь другого племени попал в плен уже к ацтекам, которые так восхитились его мужеством, что вместо принесения в жертву, доверили ему командование отрядом воинов в боях с другим племенем. По возвращении из этой экспедиции, покрытый почестями, этот вождь настоял на своей смерти на жертвенном камне.

Так что и войны велись не только для захвата новых территорий и расширения империи, но и для захвата пленных для последующих жертвоприношений. На поле боя задачей было не убить противника, а захватить его в плен.