В такую погоду хорошо стоять на вершине Монте Сакро и петь тирольским йодлем

Новые главы  "Дар мой, Враг мой"  https://author.today/work/395710

      — Ну, хорошо, — нечленораздельно промычал Курт, продолжая смотреть в окно. — Как хотите. Вы в курсе, что статья получила рекомендацию учёного совета Института и направлена в редакцию? Профессор Вольский — один из соавторов. Ваш руководитель доктор Прицкер — тоже соавтор. И Воронцова... У вас мало врагов? Вы хотите получить в их число ещё Бильдюга? Вы понимаете, под кого вы копаете? Вам мало той истории с письмом?
      — Виктор Семёнович, мы тратим время, — усмехнулся Григорьев.
     В наступившей тишине было слышно только тяжёлое сопение Курта. И это сопение медленно, но верно становилось всё более интенсивным.
      Я понял, что ещё несколько мгновений, и взбесившийся бык Курт бросится в атаку на худощавого пикадора Григорьева. А может, и на меня. Я непроизвольно пощупал заклеенную пластырем шишку на голове, полученную в результате удара гитарным грифом при попытке купить в киоске презерватив.
     Неожиданно для самого себя я стал спокойно осматривать лабораторию в поисках предмета, которым можно было бы оглушить Курта, если тот ринется в атаку. Мой взгляд остановился на азотном криостате, который стоял на стеллаже с тех самых пор, когда Курта фотографировали на какой-то стенд в Президиуме. Очень даже подходящий криостат. Как раз, чтобы временно оглушить такого крупного учёного, каковым является мой Курт.
       — Уходите, — страшным голосом проговорил Курт.
      Таким голосом сошедший с ума мельник в третьем акте оперы Даргомыжского "Русалка" произносит "Я не мельник, я ворон!"
      — Уходите, или я сейчас... — Курт сжал пудовые кулаки.
      — Всего доброго, — Григорьев усмехнулся и вышел из лаборатории.
   Через некоторое время тяжёлое сопение стало постепенно сходить на нет.
      — Теперь ты понял? — спросил Курт.
     — Что? — осторожно спросил я.
     — Ты понял, что это за человек?
     — Понял, — охотно согласился я.
     — Это неудачник! Он мог бы уже несколько раз защитить докторскую! Но этот идиот никогда её не защитит! И тебя, небось, отговорил от аспирантуры. Ты понял, с кем ты связался?!
      — Понял, — сказал я.

       ...

    На улице уже стемнело, ударил лёгкий мороз, и насыщенный водяной пар выпал инеем на ветки деревьев. Я шёл по направлению к кофейне, а вокруг бушевала зимняя сказка. Природа будто говорила — раскрой глаза, посмотри вокруг! На что ты тратишь свою бестолковую жизнь, человек?!
     В кофейне за крайним столиком у окна сидели Воронцова и Лоскутов. Оказывается, Воронцову нельзя трогать из-за Бильдюга — первого зама директора Института. Воронцова в пальто с откинутым капюшоном была удивительно похожа на снегурочку. Кто бы мог подумать, что вот эта снегурочка с искрящимися глазами является автором той самой нежити, которая так ловко сегодня на семинаре прикинулась жизнью...
     И самое интересное, что Курт прав — я действительно со всей этой гоп-компанией теперь в одной лодке.

     Запись пятнадцатая 

    Вчерашняя зимняя сказка сегодня утром сменилась лёгким морозцем и ослепительным солнцем. В такую погоду хорошо, вооружившись альпенштоком, стоять на вершине Монте Сакро и петь тирольским йодлем. Или на худой конец выпить рюмку шартреза и, закутавшись в кашне, одиноко бродить по Елисейским полям.
     Да, я сейчас говорю о вещах, в которых не компетентен. Ну и что в этом плохого? Ведь именно некомпетентность превращает знание в веру, а планы в мечту. Хотя, говорят, что все мечтатели — неудачники. И наоборот, все неудачники — мечтатели.

 https://author.today/work/395710

https://author.today/post/581349