Джордж Стюарт - «Земля пребывает вовеки» (1949)

После Второй мировой войны Золотой век научной фантастики достигает своего зенита. Подавляющая часть произведений этого периода посвящена исключительно научно-фантастическим сюжетам вроде покорения ближнего и дальнего космоса, контакта с внеземными расами, искусственного интеллекта, изобретения робототехники, телепортациям и тому подобное. Однако и здесь наблюдаются некоторые любопытные исключения – непримечательные на первый взгляд романы, посвященные совершенно иному аспекту научной фантастики. 

Такие романы по тематике тревожны, их авторы как бы хотят предупредить читателей, что опасность никуда не делась, что научный прогресс имеет обратную сторону, что последствия безответственного использования ядерного оружия будут катастрофическими, равно как и оружия бактериологического, и любого другого. Так зарождаются романы-катастрофы и романы в стиле пост-апокалипсиса.

Первые описывают процесс любой, произвольной по своей природе, катастрофы, которая приобретает масштабы планетарные и наносит человечеству столь серьезный урон, что цивилизация валится, как подкошенный ударом дровосека дуб. С грохотом и треском. Горе тому, кто зазевался и не отпрыгнул вовремя в сторону варварства. Природа самой катастрофы может быть разной, разброс вариантов широкий, опять же от атомной войны до всеобщей пандемии или нашествия хищных мутантов. Главный акцент делается на процессе постепенного развала сложного социального организма – вначале государства, а затем и всей глобальной системы. 

Второй тип романов описывает события, которые будут развиваться в мире После катастрофы. Конец света уже произошел, но ничего еще не закончилось, и теперь остатки людей вынуждены бороться за свое скорбное существование на растерзанном теле планеты. В таких романах авторов интересует процесс одичания людей и различные психологические аспекты их взаимодействия в условиях резко обострившейся войны всех против всех. 

Важно подчеркнуть, что граница между этими двумя типами порой пролегает очень тонкая или условная, и один поджанр плавно перетекает в другой. И вот эти два близких стиля или поджанра фантастики начали медленно, но верно обретать популярность среди пишущей и читающей публики. Постепенно более успешным станет пост-апокалипсис. Позже в этом стиле появятся блестящие романы типа «Дня триффидов» Джона Уиндема, «Мальвиля» Робера Мерля или «Долины проклятий» Роджера Желязны. 

Но одним из первых в этом направлении фантастики стал некий Джордж Стюарт, написавший небольшой роман-притчу «Земля пребывает вовеки». 

По сюжету, человечество гибнет от загадочной пандемии заболевания, очень похожего на грипп. Больные жалуются на высокую температуру, лихорадку, слабость. Главный герой, молодой парень по имени Ишервуд, тоже заражается, но его еще в довесок к этому укусила и змея. В общем, кажется, что Ишервуду конец. Но именно такое стечение обстоятельств его и спасает, поскольку инфекцию как-то нейтрализует змеиный яд. Так что Иш приходит в себя и с ужасом принимается свидетельствовать последствия разрушительной пандемии. Он колесит по опустевшим городкам запада США и пытается найти хоть кого-то, кому повезло так же. В дальнейшем события будут развиваться хоть и не стремительно, но с большими временными периодами – настолько большими, что к концу Иш предстанет перед нами глубоким стариком. 

Интересны в этом романе не только детали повествования, но и в целом поставленная проблематика. В отличие от большинства авторов-последователей, старающихся максимально подробно изобразить схватки и борьбу выживших людей за продукты, жилье или другие ресурсы, Стюарт смещает действие в сторону размышлений и неторопливого, размеренного процесса восстановления человеческой популяции из тех немногих выживших, кого Ишу удалось найти. Многое в романе остается за кадром, действие движется контрапунктами, по сигнальным сюжетным узлам – основание новой колонии, различные технические и природные проблемы, столкновения с чужаками. Из-за такого приема создается впечатление протяженности и увеличения внутреннего времени текста, а также собственно эффект притчи. Медленно, наощупь, Ишу и его соратникам с огромным трудом приходится бороться за будущее не только себя, но и всего человечества. Это тяжкий труд.

И в этом плане роман поднимает сразу две актуальные, концептуальные проблемы. 

Первая – это проблема персональной смерти, конечности человека на фоне бесконечности огромного мира, который и будет «пребывать вовеки». Каждый человек однажды понимает, что умрет, и это становится шоком. Но еще больнее осознавать, что мир на этом не закончится. Однажды мы умрем, нас не станет, но солнце будет по-прежнему вставать на востоке и заходить на западе, деревья расти, а ветер дуть, и волны будут биться о берег пенистыми накатами. Стюарт максимально ярко обозначает этот момент: цивилизация погибнет, планета останется, и лишь отдельные артефакты еще будут некоторое время напоминать об исчезнувшем человечестве, пока и они не исчезнут от неумолимого времени. Символ этого памятника цивилизации в романе – мост Золотые ворота в Сан-Франциско. Яркий образ, сильная метафора. 

Вторая проблема – ограниченность человека. Стюарт убедительно доказывает, что новые поколения людей, родившиеся после катастрофы, не будут цивилизованными потому что этого захотелось Ишу и другим людям теперь уже старшего поколения. Иш сокрушается и поначалу не понимает, почему детям неинтересно читать. Да потому что им это не нужно в нынешних диких условиях. Для них главная задача выжить, а критически важное умение — это не грамота, а способность убить дичь, чтобы обеспечить себя продуктами. То есть здесь сквозит мысль, что цивилизованность — это не данность, а достижение, над которым надо работать самостоятельно. Человек ценит только то, что завоевал в ходе борьбы за существование. Следовательно, в каждом поколении людей цивилизация обновляется или повторяется по-своему, если прежние связи были разорваны. 

В итоге, роман «Земля пребывает вовеки» оказался глубоким философским рассуждением о хрупкости человека, о вечности Земли, о силе символов. Написанный упрощенным лаконичным языком, этот роман задал довольно высокую планку остальным последователем стиля пост-апокалипсис.