Несущий тепло (новогодний рассказ-зарисовка)

— Смена! — кричит старший, и повозка замедляется. Крайние с остервенением лезут к теплу и отталкивают, оттесняют идущих у борта дальше, чтобы, наконец, погреться самим. Те же задерживаются всеми силами, хоть и знают, что иначе нельзя. Ведь единственный источник тепла на многие километры вокруг — наша повозка.

И ещё десяток таких же, передвижных жаровен, укрытых толстыми коврами, под которыми струится дым, от сжигаемых в центре дров. Выйди за круг тепла, и какие бы шубы ты на себя ни напялил, замёрзнешь через полдня пути. А нам идти несколько месяцев. Идти и тащить, толкать за торчащие в стороны рёбра сани на широких полозьях.

Пятьдесят человек, ютящихся у мерно коптящих костров, до которых почти не доходит ледяной, разрывающий шкуры ветер. Да и откуда у голытьбы шкуры? настоящая шуба есть только у старосты, сидящего на козлах и правящего повозкой. Да у старшего дружинника. У меня.

— Смена! — раздаётся мерный голос Седого. Староста не оглядывается. Знает, что его приказ исполнят, а если нет...

— Оставьте! Оставьте у тепла хотя бы его! — кричит скандальная баба, закрывая собой пацанёнка лет семи.

— Правила для всех едины, — говорю ей, отлипая от своей жерди и надеясь, что не придётся браться за копьё. — Отойди и дай греться другим.

— Сколько тебе, дуре, говорили, сидела бы дома! — гневно причитает другая, молодая раскрасневшаяся деваха, лет двадцати. В самом соку, не раз и не два гревшаяся у жаровни под охотниками, а потому все видели и сочные формы и старания, с которыми она кричала от страсти. — Двигайся!

— Но он же ребёнок! — возразила женщина.

— Ты сама решила его с собой взять. Знала, что будет, — мрачно ответил я, заставив женщину сдвинуться к центру. — Идите здесь. А ты сменишься на моё место в следующий час.

— Благодарствую, друже, — чуть поклонился мужчина, за которого мне мёрзнуть на час дольше.

Потому что останавливаться нельзя, и все это знают. В начале похода некоторые ещё возмущались, но живой пример убеждает лучше всяких слов. Вернее сказать, мёртвый. Одна из ведущих повозок решила уйти вперёд, думали, они самые умные, отойдут, наберут дров, отоспятся... их окоченевшие тела нашли под утро. Охотники не успели сходить за добычей, а когда вернулись, спасать было уже некого.

Хуже всего, что часть тел оказалась растерзана. А ведь говорили, что животных в этих лесах не видели уже лет двадцать. Все, кто смог — ушёл далеко на юг. Некоторые приспособились, но даже волков было сложно встретить, они шли вслед за стадами оленей. А тех гоняли крохотные племена кочевников. Мы же все ещё недавно были обычными сельскими и городскими жителями.

Вот только зимы становились всё длинней и холодней. А леса рядом с нашим посёлком почти не осталось. Те же ёлочки, что ещё росли из сугробов, на полях, где раньше колосилась золотая пшеница, были кривыми и куцыми. А потому я прекрасно понимал Дарину, что, наплевав на все опасности, продала дом, собрала в узелок за плечами продукты и самое ценное и вместе с сыном отправилась искать надежду. Как и все мы.

— Смотри, хозяева твои едут, — со смешком окрикнул меня Костян, по кличке Сопля. Хотя учитывая постоянные простуды, эта кличка теперь подходила почти всем. Но Костян заслужил её за свёрнутый набок кривой, поломанный нос, из которого постоянно текло.

— Они мои так же, как и твои, — беззлобно ответил я, провожая взглядом промчавшуюся мимо кавалькаду всадников. За тройкой легко одетых мужчин оставался легко различимый ледок. Подтаявший снег тут же схватывался лютым морозом, превращая сугробы в ещё хуже проходимую дорогу.

А ведь мы шли по замёрзшему руслу реки. Несколько метров льда, покрытые сверху ещё парой метров сугробов. В результате дорога получалась почти ровной. По крайней мере, куда более удобной, чем ухабы по сторонам.

— Чёртовы маги, им-то в любой мороз тепло, — тихо, чтобы никто посторонний не услышал, выругался Сопля. — Хорошо им, иди куда хочешь, скачи в любую сторону. Слышь, Лютый, а что ты из дружины ушёл.

— Это моё дело, — спокойно ответил я, не первый раз меня донимали этим вопросом.

— Лютый, подойди! — крикнул староста, и мне пришлось выходить из тепла, поднимая воротник и запахивая лицо. Даже в метре от телеги мороз начинал щипать глаза, почти мгновенно покрывая брови и ресницы изморозью.

— Да, Седой, в чём дело? — спросил я, выдыхая облачко пара.

— Рябой не вернулся. И остальных не видно. Мы как раз должны были до них дойти, — тихо ответил староста, махнув рукой в сторону леса. — Задние как раз прошли с вязанками, слишком большими. Сами бы они столько не собрали.

— Хочешь сказать, наших охотников убили задние? — я повернулся в сторону саней, что шли за нами следом. Не лучшее место в караване, им приходилось отправлять своих добытчиков дальше, они больше мёрзли, а собирали чуть ли не меньше хвороста и дров. С каждым днём теряя всё больше сил. — Если так, надо оповестить Красных.

— Ничего не хочу сказать, — нахохлившись, проговорил староста. — Сходи и проверь. Мы должны знать.

— Ладно, — в этом он был прав. Мы должны знать. Если дров не будет, это мы станем окоченевшими трупами завтра утром.— По левой стороне? Снегоступы только возьму.

Короткие и широкие лыжи легко скользили по мягкому снегу, но стоило подняться на берег, как даже они начали проваливаться на несколько сантиметров, и пришлось больше идти, чем катиться. Благо, что обнаружить следы, по которым шли добытчики, не составляло никакой проблемы. Рябой ушёл всего пять часов назад, и его маршрут пересекался с другими отрядами в нескольких местах.

Дважды я приходил не туда. Находил следы вырубки и сбора хвороста. Из занесённых многометровых сугробов всё ещё торчали верхушки сосен и елей, а из-за морозов они высохли, потрескались и могли послужить отличным топливом. Стоило только спилить и набрать их в специальные носилки. Невеликий труд, если бы не холода. Даже смазанное гусиным жиром лицо мёрзло, пальцы коченели в варежках, надетых поверх перчаток.

И всё же, я нашёл нужный след. Когда в глазах уже начало белеть от однообразного пейзажа, я нашёл его. Вернее, то, что от него осталось.

Поломанные носилки, наполовину набитые хворостом и аккуратно распиленными чурками. Застрявшая в стволе пила. И тело молодого мужчины, валяющееся в нескольких метрах от лыжни. Верхняя половина с разодранной грудной клеткой и обезображенным лицом, с которого будто слизали часть кожи. Руки и ноги откусаны. Таз пропал, но я не стал его искать. Если тело в таком виде, лишь пара зверей могла сотворить такое. И один я с ними не справлюсь.

Наскоро затянув тесёмки рюкзака, я закрепил дрова, выдернул пилу из ствола и поспешил из лесу. Пришлось ослабить завязки на шапке, чтобы больше слышать, а это сейчас было куда важнее отмороженных ушей. Поскрипывал продавливаемый снег. От мороза трещали перекрученными стволами деревья. Но я боялся услышать другой звук.

Не вой и не рычание. Волков можно отогнать. Медведь, даже голодный, сперва изучит добычу, а я слишком близко от каравана. Вон он, отсюда дым видно. Но если моя догадка верна... Дышать ровнее, не сбивать темп. Не жалеть сил. Не останавливаться...

— Рябой не вернётся? — мрачно поинтересовался у меня старейшина, когда я подошёл к саням. Вначале чуть ошибся, на две повозки в конец каравана, но быстро нагнал наших.

— Загружайте, чтобы не простаивало, — ответил я, скидывая носилки с хворостом. — Шуба порвана, нужно будет починить. И добытчиков...

— Шерстерог! Спасайся кто может! Шерстерог! — раздался истошный крик позади, и на холме появился несущийся к повозкам парень-собиратель.

— Идиот, он привёл тварь прямо к каравану! — яростно выкрикнул Седой. — Смена! Взять копья!

— Стройся! Копья на изготовку! — рыкнул я, а в следующую секунду двухметровый сугроб разнесло в пыль, и сквозь снежное облако выскочил шерстерог. Гигантский зверь, покрытый толстой шкурой, которую не брали ни стрелы, ни копья, выскочил на протоптанную сотнями людских ног дорогу, и тут же ухватил пастью зазевавшегося переселенца, не успевшего податься назад.

Раздался душераздирающий крик, громкое чавканье и шерстерог перекусил несчастного пополам. Тут же в зверя полетели стрелы и метательные копья. Несколько даже попало по морде, но лишь разозлили чудовище. С налитыми кровью глазами оно бросилось на нападавших и с рёвом ударило по саням, круша лёгкую конструкцию.

— Держать строй! Копья вперёд. Стоим! — приказал я, собрав десяток мужчин с длинными двухметровыми пиками. Каждая из них заканчивалась шилом с три ладони: хватит, чтобы под собственной массой зверя пробить ему шкуру и нанести достаточно повреждений, чтобы отпугнуть. Увы, убить его нашими силами почти нереально.

— С дороги! — раздался недовольный крик, и мимо нашего строя промчался один из красных. Жидкая капля пламени сорвалась с его посоха, ударив в зверя, и тут же начала пожирать шкуру.

— Ратибор, стой! — с запозданием крикнул другой маг, но было уже поздно. Юнец подскочил слишком близко. Разъярённый раненый зверь прыгнул в сторону обидчика и смял его вместе с боевым конём. Втоптал в сугроб, проломив лапой-бревном и кирасу, и грудную клетку. — А-а! Сдохни, тварь!

— Держать строй! Стоим! — прикрикнул я на подавшихся вперёд мужиков. Второй маг оказался опытней. Держался на расстоянии, грамотно поливая шерстерога огненными каплями. Конь скакал из стороны в сторону, не позволяя твари приближаться, и вовремя уходил от безумных атак. Через несколько минут противоборство закончилось победой человека, вероятно, просто вскипятившего мозг твари внутри черепа.

— Ратибор?! — старший подскочил к хрипящему магу, но даже с нашей позиции было видно — тот не жилец. — А вы что стояли, трусы! Вы должны были атаковать его сбоку!

— И всем погибнуть, только чтобы отвлечь монстра? — мрачно поинтересовался я. — Простите, но мы делали то, что должны. Вы же вполне могли отступить за наш ряд.

— Простите его, господин. Он не ведает, что лопочет, — тут же запричитал староста, оказавшись рядом и согнувшись в три погибели. — Соболезнуем вашей утрате.

— Трусы, — гневно процедил маг. — Носилки мне! Нужно доставить Ратибора в головные сани.

Приказ красного никто не посмел оспаривать. Тем более после такой потери. И через несколько минут носильщики уже утащили изуродованное тело. У нас же возникли другие проблемы.

— Больше людей мы не возьмём. Места нет, — сказал Седой, когда люди от развалившихся саней начали тянуться к нашему очагу. — Лютый, отгони их.

— Нам нужны только собиратели. На одного мужчину в шубе и со снегоступами мы возьмём одну женщину, без детей! Мужчины предпочтительней! — решил я, видя десятки испуганных, отчаянных взглядов.

Сейчас эти люди ещё не до конца осознаю́т положение, в котором оказались, они ещё не понимают, что для большинства из них надежды нет. Но когда до них дойдёт, что сани после тарана шерстерога уже не восстановить. Когда они начнут замерзать... мы должны оказаться как можно дальше от развалин.

— Эта девка с уродцем только место занимает! Выгоните её! — почти сразу женщину с ребёнком вычленили из общего числа. И общине куда важнее получить двух работоспособных взрослых. А детей потом и наделать можно.

— Они из наших. А наших мы в обиду не даём, — резко сказал я, преступая дорогу уже наметившему слабое звено мужчине.

— А ты кто такой, чтобы решать за всех?! — взвился тот, вытаскивая кинжал из ножен. Хороший, сантиметров тридцать. Но моё копьё успело быстрее, и бунтарь с криком опустился на снег.

— Уберите его с дороги, иначе привлечёт хищников. Мы берём только мужчин, а не слизняков, — ещё раз повторил я. Всё было решено за минуту, дерзкого раздели и прикопали, люди навалились на жерди с удвоенной силой, стараясь как можно быстрее уйти с места, провонявшего смертью.

— А почему мы шкуру с монстра не сняли? — спросила молодуха, чья очередь вновь оказалась по центру.

— После огня там никакой шкуры нет. А мясо твари слишком жёсткое, — коротко ответил я.

— Да ты знаток, — усмехнулся Сопля. — Не только нашего брата дружиной били?

— Людей бить много ума не надо. Звери иногда куда страшнее, — пожав плечами, ответил я, под моим взглядом Костян потупился и умолк.

— Смена! — рявкнул староста, и всё вернулось на круги своя. Разве что место Рябого заняло двое новых соседей по жерди. Караван похудел на ещё одни сани и продолжил свой путь по бесконечной белой тьме.

— Приближается буран! Всем приготовиться! Приближается буран! Сани в круг! — пронеслось по каравану через несколько бесконечно тянущихся дней. — Все в круг!

— Навались! Вперёд-Вперёд! нам ещё окапываться! — рычал я, подгоняя всех. Буран — это не шутка. Пережить буран можно только одним способом — составив городище и окопавшись. — Быстрее!

— Подождите, пожалуйста! Мы не успеваем! — запричитала баба с дитём, будто остальным было до этого дело.

— Бегите рядом. Навались! — приказал я, не сбавляя темпа. Вопли и крики сейчас меня интересовали меньше всего. Буран приближался, белая стена уже показалась на горизонте, а значит, у нас всего несколько минут. Догнать хотя бы ближайшую повозку. Не отстать от основного каравана. Только так. — Шевелитесь, троллевы дети!

Мы успели. В последнюю минуту. Окапывались уже во время бурана, возводя ледяные стены. Ветер хлопал коврами крыш, пытаясь их сорвать. И бегущие за нами поселенцы, не успевшие прикопать их, хватали руками края. Я лишь молча морщился, понимая, что для многих из них это конец. Отмороженные пальцы никто не вернёт, и спасённое таким образом тепло лишь отсрочит неизбежное. Караван лишится ещё одного звена.

— Нужно забрать их пожитки, — сказал староста, когда погода начала успокаиваться. — Не пропадать же добру.

— Мы столько не унесём, — покачал я головой. — Продуктов хватает, рабочих рук тоже. Не сто́ит утяжелять сани.

— Как скажешь, Лютый, тебе виднее, — нехотя согласился со мной Староста, а потом удивлённо показал на стоя́щего под навесом мальчика. — Смотри-ка, пацанёнок-то живой. Эй, а мамка твоя где?

— Отошла, — пролепетал он, оглядываясь по сторонам.

— Мы выходим через десять минут, — нахмурившись, проговорил я. — В какую сторону она пошла, видел?

— Туда вроде... — не слишком уверенно ответил тот.

— Ты что удумал, Лютый? — посмотрел на меня своими белёсыми мутными глазами староста. — Это их судьба.

— Они все - наши. Пока живы, — ответил я, отходя от саней. — Готовьтесь. Выступайте, даже если я не вернусь.

Мать нашлась в нескольких десятках метров. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: она на пределе и уже много дней жертвовала собственным здоровьем, лишь бы подгонять сына.

— Ты пришёл? — прохрипела женщина, сжимаясь в комок. — Зачем? Позаботься о нём... он — самое важное...

— Никто, кроме тебя, о нём не позаботится. Правила едины для всех. Хочешь, чтобы он выжил? Шагай! — сказал я, поднимая её силой. — Сегодня будете идти у борта. Но только сегодня.

Пришлось несколько раз меняться и идти с краю. Благо моя шуба хоть немного спасала от холодов. Но левый глаз и щека замёрзли до такой степени, что вечером, позволив себе вернуться к жаровне, они чуть не растаяли вместе со льдом на шкурах. Дорога продолжалась, а караван не останавливался ни на минуту. Ведь каждая остановка уносила жизни людей.

— Кто из вас Лютый? — красный всадник поравнялся с нашими санями, цепким взглядом пройдя по мужчинам, и безошибочно определил мою шубу. — Ты, следуй за мной.

— Он вольный человек, по какому праву... — начал было староста, но, напоровшись на взгляд мага, стих.

— Пока вы в нашем караване, все под нашей защитой и нашей властью, — напомнил красный, привстав на стременах. — Не согласны — валите прочь.

— Прошу прощения, господин, мы согласны. Всё сделаем, — склонился староста и зыркнул в мою сторону. — Иди...

— То-то же, — удовлетворённо кивнул всадник. — Лютый, иди в голову. Я заберу ещё нескольких, потом проверю.

Спорить с магами, оберегающими караван, — последняя дурость. Только они могут справиться с монстрами вроде шестерога. Только они способны зажечь пламя, если буран задует жаровни. От них зависит жизнь каждого в караване, и все это прекрасно понимают.

— Долина, в которую мы все так стремились всего в сутках пути отсюда, — заявил красный, когда нас собралось около двух сотен. Судя по обмундированию все бывшие охотники или дружинники. Мы продолжали идти, а маг ехать чуть впереди. Перед нами шли только головные сани. Не обычные, вместе с людьми их тянул скот, который могли себе позволить лишь самые богатые из земледельцев.

— Разведка уже вернулась и подтвердила, что в долине намного теплее, чем в окрестностях. Она находится между скалами и не продувается ветрами. Там даже есть не замёрзшая река и много леса. Есть только одна проблема — в долине замечено целое стадо шерстерогов. Нам придётся потеснить их, чтобы выбить себе пространство для жизни. Вопросы?

Вопросов ни у кого не возникло. Стадо шерстерогов — это приговор. Даже если их всего десяток особей, единственное, что советуют выжившие — держаться от этих тварей как можно дальше. Один — уже тяжёлое испытание. С двумя, что атакуют попеременно, не справится ни один маг. Стадо? Тут не поможет даже княжеская дружина с десятком красных.

Но и возвращаться нам некуда. Продуктов хватит всего на неделю, а мы в пути больше трёх месяцев. За это время караван потерял половину саней и больше двух сотен человек. Если мы не отобьём долину, хотя бы небольшой кусочек для жизни, рядом с рекой, погибнут все. Лучшего шанса у нас не будет.

— Хорошо, выходим немедленно. Разбираться будем на месте, — решительно сказал красный, и по его сигналу протрубил рог. Мы уходили от своих людей, видя перед собой две спины в красных плащах, как единственный ориентир. Две алых точки посреди белой пустыни. Две капли крови на снегу.

Сражаться с шерстерогами на их территории было совершенно бесполезно, а потому мы пошли другим путём. Часть отряда отвлекала их на себя, пока другая валила деревья крест-накрест, устраивая засеку. Главное — не злить тварей, не ранить их, вызывая гнев, и в то же время создать укрепления, которые будут для них если не проблемой, то препятствием. Помехой, которую они не захотят преодолевать.

Ценой пятидесяти жизней и одного красного мы справились. Надо отдать должное, маг умер героем, хоть явно и не хотел этого. Стадо втоптало его в едва проглядывающую из-под талого снега травку, когда он швырял огненные шары, чтобы отвлечь тварей от своего потерявшего коня товарища.

— Возвращаться не будем, — решил красный, когда стадо ушло на другую сторону долины. — Нужно возвести укрепления, такие, чтобы твари не смогли их пройти наскоком. Продолжайте валить деревья.

— Разрешите встретить караван. Там не осталось проводников, — попросил я. — Если прошла метель, наши следы могло замести.

— Хорошо. Иди, — недолго думая, кивнул маг. — Они должны быть уже в половине дня. И пусть поторапливаются. Вы должны начать возводить мой город уже сегодня.

— Конечно, господин, — кивнул один из охотников, а остальные переглянулись, обменявшись понимающими взглядами. Ведь уходили мы не только от голода и холода. Но и от самодурства красных и князей, которых они ставили. Там у магов была полная власть, как и в караване. А полная власть ведёт к абсолютной вседозволенности.

Никого уже давно не удивляло право первой брачной ночи. Никто не роптал, когда лучшие куски со стола доставались магам. Но когда этих кусков становилось всё меньше, а их дома ломились от запасов... для того ли мы уходили в неизвестность, чтобы история повторилась в новом месте? А теперь мы должны возвести Его город?

И всё же, один маг лучше нескольких десятков. А он нам нужен. Пока нужен...

Ветер налетел неожиданно. Небо никогда не очищалось до конца, но привычные серо-жёлтые тучи всего за минуту стали чёрными от туч, а в следующую минуту ударил пронзительный ветер, промораживающий до костей. Идти в снежном буране, когда не различаешь не только сторон света, но и верх с низом, было совершенно невозможно. Пришлось наскоро рыть себе убежище и прятаться в сугробе, время от времени освобождая дыру для дыхания с помощью копья.

К каравану я вышел только на следующее утро.

Их никто не предупредил о надвигающейся буре. Они не сумели собраться в городище и окопаться.

Выжил каждый десятый, но это было временно, ведь бо́льшая часть саней оказалась разрушена. Огонь погас.

— Все, кто может идти. Поднимайтесь! — рычал я, поднимая людей под руки. — Нам нужно пройти всего несколько часов. Бросайте все пожитки здесь. Берите только инструменты и продукты. На месте разведём костры! Там нас ждёт маг. Собирайтесь! Вместе мы выживем!

Пинками и уговорами, проклятьями и обещаниями скорой смерти, но мне удалось сбить выживших в нестройную толпу обмороженных и державшихся друг за друга людей. И хоть до долины было полдня хода, из-за их состояния нам пришлось идти до поздней ночи. А когда мы вернулись в долину...

Пепелище. Выгоревшее на десяток километров пепелище с телами большей части шерстерогов. И маг, поднятый на копья.

Последний выживший, с обожжённым лицом, сидел, прислонившись к обгорелой сосне, и улыбался. Когда я подошёл ближе, он прошептал лишь одно слово: «Свобода».

— Что нам теперь делать? — причитали люди, в растерянности глядя на останки охотников и бойцов. На тело последнего из красных, поднятого на пики. — Что нам делать?!

Многие спрашивали и смотрели в это время на меня, будто это я ответственен за гибель всех их надежд. Некоторые даже говорили, что лучше бы я не приходил, и они умерли рядом с телами родных. Рядом с теми, кого пришлось бросить из-за обморожения в пути. Толпа недовольных подбиралась всё ближе, грозя разорвать меня на куски, во имя праведного гнева. Во имя погибших магов. Во имя...

— Стойте! — неожиданно раздался звонкий женский крик. И из толпы выскочила, таща за собой мальчонку, знакомая женщина. Левая её рука почернела и висела плетью. Лицо исказилось от морозов и ветров. Но взгляд карих глаз смотрел неожиданно остро. — Стойте!

— Уходи. Иначе вас разорвут вместе со мной, — оттолкнул я неразумную бабу. — Ты сама говорила, он твоё сокровище, и нет ничего ценнее. Уводи его подобру поздорову.

— Ты неправильно понял, — криво улыбнулась она. — Ваше Высочество. Прошу вас. Пора.

Мальчик несмело оглянулся на неё. Застенчиво улыбнулся, а затем стянул варежки, и на его розовых ладонях расцвёл огненный цветок.

— У нас есть свой красный, свой маг, — мгновенно сориентировавшись, крикнул я. И толпа отхлынула в благоговейном страхе. — Мы выживем! А теперь слушайте внимательно...

— Ты станешь неплохим воеводой, — заметила женщина, когда удалось призвать народ к порядку, запалить костры и наладить работы. — Только не забывай, кому ты обязан жизнью...

Вот такой рассказ-зарисовка получился у меня из разговора с товарищем по перу (или вернее сказать по клавиатуре?).

Надеюсь, вам понравилось!

С наступающим Новым годом, дорогие читатели!