Сага о летчике-герое, ч.2

Собственно героизм был проявлен Виталием Дмитричем вот в каких обстоятельствах.

Помимо «всякой херни» (словосочетание, не вполне точно передающее диапазон деятельности Фирмы), автоотдел занимался распространением «Милитека» — чудо-присадки для двигателей внутреннего сгорания (это реклама, пришлите денег). Присадка действительно хорошо работала в автомобильных движках и Виталий Дмитрич здраво рассудил, что авиационные отличаются ненамного и есть смысл залить присадку и в пламенный мотор своего самолета. Этим планом Виталий Дмитрич поделился со своим инструктором и с его одобрения привел в исполнение. Пара вылетов прошла как обычно, присадка особого впечатления не произвела, и все про нее забыли.

Наступил день учебного задания «Отработка действий летчика при остановке двигателя в воздухе»: пилот должен был выключить в воздухе двигатель, сообщить об этом диспетчерам («башне»), снова включить двигатель и перекреститься. Виталий Дмитрич прибыл на аэродром ясным зимним днем, бодро поднял свой суперлайнер ввысь и отправился для выполнения полетного задания в назначенный квадрат. Однако над жилым кварталом Строгино он был неприятно поражен внезапной и несанкционированной остановкой двигателя.

Далее последовал разговор:

— Башня, я борт такой-то, остановка двигателя.

— Борт такой-то, я Башня, ты, @#$%, должен докладывать не «остановка», а «имитация остановки»!

— Башня, я борт такой-то, что есть — то и докладываю.

— Мля… Садись нахрен!!!

— Куда?

— На пруд!!!

Поглядев вниз, Виталий Дмитрич обнаружил на льду рыбачков над лунками, детишек с санками и коньками, лыжников, собачников и прочий гражданский люд, не подозревающий о трудностях полярной авиации. Будучи неплохим механиком и знатоком двигателей внутреннего сгорания, а также подгоняемый внезапно проснувшимся жизнелюбием инструктора, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и бодро сообщил в радиоэфир:

— Башня, я борт такой-то, двигатель запущен.

— Разворачивайся и пулей садиться!!!

Самолет заложил вираж над Строгино и уже нацелился носом на Тушинское авиаполе, когда двигатель встал во второй раз.

— Башня, я борт такой-то, остановка двигателя, — уже привычно доложил Виталий Дмитрич.

— Твою мать!!! Планируй на поле, садись как сможешь!

Продолжая свою нелегкую борьбу за живучесть, исправность машины и безаварийную эксплуатацию, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и во второй раз.

— Башня, я борт такой-то… — на башне уже приготовились к худшему, — двигатель запущен!

— Садись! Поперек полосы!!! Только садись!!!

Поскольку двигатель работал уже нормально, Виталий Дмитрич чинно зашел по кругу на посадку и, сев как положено — вдоль полосы, — явился на Башню с личным докладом, где и получил немеряных люлей за невыполнение приказа садится поперек полосы.

После чего Башня немедленно загуляла, так как посадка «поперек» означала закрытие аэродрома минимум на месяц и долгие неприятные разборки с комиссией из органа, надзирающего за безопасностью полетов. Двигатель фанероплана отправили на переборку, где и выяснили, что присадка действовала настолько успешно, что содрала вековой нагар с внутренностей — этот-то нагар и забил масляный фильтр, отчего и стопорился движок. После переборки и промывки фильтра тяга двигателя увеличилась раза в полтора и уже помянутый Борис ухитрился даже повисеть в небе вертикально наподобие вертолета, буравя воздух винтом.