Шестой том в процессе, но ведь кое-кто и первого не читал

«Воскресенье не задалось с самого начала. Точнее службу Саша отстоял вроде нормально, но после церкви его ждало письмо от Елены Павловны: Крамской отказался от работы.

Ну, в общем, Саша не особенно и рассчитывал, что будущий классик отечественной живописи согласится шабашить и рисовать всякую хрень. Ладно! Другого найдем. Вроде Никса тетю Мэри просил кого-то порекомендовать.

С этим вопросом, прихватив гитару, Саша и пошел к Никсе. От тети ответа пока не было, зато «Балаган» уже звучал вполне прилично.

Потом брата позвали на семейный обед, а Сашу почему-то не позвали.

- Тогда я тоже не пойду, - пожал плечами Никса.

И Зиновьев метнул в него генеральский взгляд.

- Сходи, - сказал Саша. – Хоть узнаешь, в чем дело.

Никса поколебался, но пошел.

А Зиновьев проводил Сашу в Фермерский дворец. 

- Николай Васильевич, что случилось? – спросил Саша по дороге. – Папá чем-то недоволен?

- Государь сам с вами поговорит, Александр Александрович. 

- Когда?

- Я зайду.

- Даже так? Никак разговор будет в кабинете?

- Скорее всего. 

В общем-то, совсем нестрашный кабинет, только очень здоровый, можно на велосипеде гонять.

- Может, мне сложить руки за спиной? – поинтересовался Саша.

Зиновьев промолчал.

- Нет? – спросил Саша. – Или да? Извиняюсь, но гитара мешает.

Гитара собственно ехала у него на плече.

В его комнате Зиновьев сдал его с рук на руки Гогелю.

- Григорий Федорович, что случилось? – спросил Саша, когда Зиновьев ушел. – Николай Васильевич смотрит на меня так, словно я взорвал Зимний дворец.

Гогель грустно улыбнулся, взглянул сочувственно, вздохнул и сказал:

- Не знаю.

Саша посмотрел в его честные глаза и понял, что спрашивать бесполезно.

Первая мысль, которая пришла ему в голову, была о том, что папá рассказали про секретаршу. Но Саша ожидал решения вопроса в духе Мопассана или юного Толстого: с помощью сговорчивой горничной.

Вторая мысль кричала о том, что какой-нибудь чудак на известную букву купил их со Шварцем самый лучший в мире фонарик и запустил в непосредственной близости от порохового склада.

И эта вторая мысль больше подходила к окружающей обстановке.

Да, можно отговариваться отсутствием умысла. Но и преступную беспечность, и преступную самонадеянность, честно говоря, можно было впаять.

Так что до, во время и сразу после ужина Саша сочинял документ под названием: «Техника безопасности». И тут же отослал Илье Андреевичу. Так что пусть уже будет в каждом пакетике с фонариком, если вдруг организуют контрольную закупку.

А потом явился Зиновьев и приказал:

- Пойдемте, Александр Александрович!

Саша бросил прощальный взгляд на гитару и пошел следом.

Шли, понятно, вниз, а потом на половину папá, прямиком в синий кабинет.

Папá сидел на том же синем диване, на котором они разговаривали в прошлый раз, и курил сигару. 

Горела люстра, и запах табака мешался с запахом ароматических масел из ламп.

- Саша, - сказал папá, - надеюсь, ты понимаешь, о чем будет разговор?

По прошлому профессиональному опыту Саша знал, что в таких случаях главное не покупаться и предположений не высказывать. Типичная реакция следака: «Ага! Так ты еще и «Мазду» угнал, а мы совершенно по другому вопросу!»

- Нет, - сказал Саша. – Совершенно не понимаю.

Папá нервно затянулся».

Из первого тома цикла «Царь нигилистов»: https://author.today/reader/172049

Шестой том здесь: https://author.today/reader/404247

Флаг, конечно, не вполне историчен. Но попробуйте объяснить это нейросети.