О современной литературе

Вот уже несколько дней официальная современная литература разрывается по поводу и без. А всё почему? Кто-то уверенно заявляет, что литпремии не тем заносят деньги, а другие парируют: «не тебе, вот ты и бесишься». И у всех у них проявляется черта – они все затягивают узел на НАШЕЙ современной литературе. Дескать, вот, резинка есть, осталось трусы сшить, и будет у нас качественная литература, не как раньше.

Только вот, сколько не читал споров и дебатов на этот счёт, все они упускают одну истину. А я сам себе аналитик, и вообще, плюньте в меня фекалиями, кто без своего мнения.

Обобщая всё выше и ниже – моя точка зрения на современную отечественную литературу.

Начать, думаю, стоит с главного: всё в полной, небритой жопе.

Национальная литература. Термин, который объединяет книги, произведения, рукописи, относящиеся к определенной территориальной единице, характеризующейся государственными, языковыми, инако-территориальными критериями, символизирующими и отличающими одну литературу от другой. Например, советская литература – это множество трудов, написанных и/или опубликованных на территории СССР или каким-либо образом ей присущие (помним об эмиграции авторов). В ней мы видим актуальные, я подчеркну это, актуальные для своего времени проблемы (маленький человек, коллективизм, нравственность, жизнь деревни и прочее).

Калмыцкая литература — это произведения калмыцких писателей, биографии писателей, литературоведческие материалы, книги о Калмыкии. Да, по описанию мы видим, что представляет собой конкретная национальная литература.

А что представляет собой современная отечественная литература? Книги, написанные гражданами России? Книги о России или раскрывающие ее проблемы? И да, и нет.

Из двух примеров выше мы видим узнаваемые критерии той литературы. Услышишь слова «Дело было в Петербурге» и сразу поймешь – вот она, советская книга. Прочитаешь в книге что-то вроде «Суй Да Вынь взяла со стола вилку» и понимаешь – восточная литература. Характерная восточная, и здесь можно не уточнять, какой именно страны. Она узнаваема, зачастую даже жанрово (об этом чуть позже).

Но проблема нашей современной литературы в переполненности. Финансово и идеологически.

Откроем список популярной русской литературы на ЛитРес и LiveLib. Что мы видим? Мариам Петросян, которая не выстрелила ничем, кроме одной своей книги; Наринэ Абгарян и её янгадалтская «Манюня», Сергей Лукьяненко и… пародии на восточную литературу с перерождением в фантастическом мире в замке принца-вампира, любовная литература с названием «он не хотел детей, а я родила двойню» и закос под поттероманию с НиАбЫчНыМи подростками и их отличием от других. Еще где-то там уже который год мелькает «Авиатор» Евгения Водолазкина, Гузель Яхина, Дина Рубина с автобиографией и еще больше восточной копирки. Для совсем фанатов можно в списке найти перерождение в муху, исекай, бояръ-аниме и фанфики. И это всё я нашел в первых трёх страницах при сортировке от самого популярного. Что дальше в «современке» - представить страшно.

Но главный посыл – «это продаётся». Либо продаётся книга, которую экранировали, продаётся имя (Лукьяненко и другие) и то, что от нас ушло. Бессюжетные тексты читаются, потому что в том, как Ям Уд Ак борется с кибер-драконом, видится больше интереса и доверия, чем в похождениях юного сыщика Димы в лесу привидений. И действительно, зачем мне сомнительный новый детектив, когда есть Артур Конан Дойл, Кэролайн Кин, Жорж Сименон (для любителей) и другие? Зачем мне читать современного недоХэмингуэя, недоРемарка и других недо-? Мы прочитали «По ком звенит колокол» и ищем новинку, тянемся к свежему и актуальному.

Поэтому на фоне имеющегося «хочу» у ру-читателя выстреливает Сергей Лукьяненко, Виктор Дашкевич, Макс Фрай, Влада (которая Лия Арден), Екатерина Соболь, Евгений Гаглоев и, простигосподи, Виктор Пелевин. Они не создают ту литературу, которой мы перенасыщаемся в школе, а показывают нам, как западный или восточный жанр может быть переработан в отечественный. Настолько переработан, что становится национальной литературой.

Но есть маленькое «но». Это книги, относящиеся к фантастике. А фантастику многие считают литературой для имбецилов. И вообще, фантастика - это западное и азиатское, а надо своё. Надо написать, как бедный мужичок потерял своё пальто в городе Пи, и теперь, как дух, скитается по улицам и раздевает грешников.

И тут мы плавно перетекаем в тему идеологической отечественной литературы.

Она близка, по личному наблюдению, аудитории выходцев из советской классики. Ученикам того самого, которые пошли не своим путём, а решили переплюнуть учителя. Если проблематика неразделенной любви – вот вам поданная в лоб читателю история из далёкой деревни про мальчика, любящего девочку, а она отказала мне, сказала, что любит тебя, думает, что любит тебя, да она не может любить меня, да я люблю тебя!

Никакой новинки – имеющаяся старина, но написанная современным автором. Обычно такая литература восхваляется в писательских кругах. Поскольку продажи такой литературы по статистике ничтожны (кто не верит, оцените самые читаемые книги за этот год по отчёту Яндекс-Книг, Строк от МТС и отчётов издательств, там до сих Булгаков всех обгоняет), нужно как-то мотивировать авторов писать дальше. А как? Литературными премиями и наградами, разумеется. Вас не купила сотня тысяч, вы не автор бестселлера, вот вам медалька и деньги, пишите дальше.

И вся проблема заключается в том, что, пока этот котёл наград без продаж продолжает вариться, современная отечественная литература будет продавать либо книги-экранизации, либо фантастику, сколько бы коллектив не кичится победой той самой книги, которую нигде не прочитать.

Что же делать?

Восточная литература твёрдо закрепила за собой узнаваемый стиль – тягучая повседневность под баночку сакэ (Мураками), характерными восточными мрачными детективами, где главное – герои, а не расследование (Симада) и попаданцами (Нагацуки Тэппей).

Западная литература – это американская супергероика (ныне умирающая), английская аристократичность и польский Гэрольд.

И пока у нас пласт хвалебной наградной категории не объединится с теми, кто пишет продаваемую литературу, не разработает единого узнаваемого критерия нашей литературы, мы так и останемся книгопечатно в лохматой жопе.

У нас есть такой пласт мира, который можно использовать. У нас огромная фольклорная база, у нас человейники, высотки, водка с медведем, у нас кибернетические деревни и богатыри. Неужели нельзя всё это вобрать для долгого, не спорю, но узнаваемого русского литературного жанра, который сможет бороться с другими?

Поживём-увидим.

Буду надеяться, что своими рассуждениями я заставлю кого-то принять участие в дискуссии, поскольку истина рождается в споре. Только так мы сможем обстричь проход, зажечь лампочку и достать на свет Божий то, что давно пора.