Героиня спасает героя

Элис следила за боем, мысленно желая Роберту победы. Наверное, это было глупо и безрассудно, но как только Роберт вышел вперед, Элис поняла, что невозможного нет. Если бы она могла помочь, она непременно бы это сделала, но сейчас ей ничего не оставалось, как молча следить за каждым движением бойцов и мысленно молиться. Элис не помнила, когда молилась в последний раз, кажется, это было еще до первого замужества, но сейчас раз за разом повторяла молитву, которой когда-то обучила ее старшая сестра. Ей хотелось верить, что молитвы и внимание придадут Роберту силы, потому что сама Элис чувствовала себя совершенно вымотавшейся, словно это ей приходилось уклоняться от атак безумца, слышать недовольные выкрики с трибун и свист. Эти вопли и свист выводили Элис из себя. Ей так и хотелось высказать крикунам все, что она о них думала, но Элис боялась отвести взор от Арены, словно в этот миг могло случиться нечто страшное. 

Она даже не поняла, что случилось, когда Роберт неожиданно споткнулся. Только почувствовала, как от лица разом отхлынула кровь. Низкий протяжный звук начала голосования бил по нервам, вызывая зубную боль, и Элис торопливо ударила по зеленой клавише «Жизнь». Подняла глаза на экран голосования и с ужасом поняла, что красный цвет медленно, но верно заполняет табло. Да и цифры подтверждали очевидное — сегодня Роберт зрителям не нравился. 

Элис подняла взгляд на второй экран — довольный собой Акула во всю лыбился и кланялся трибунам, а вот взгляд Роберта был спокоен и почти безмятежен. И он не просил о снисхождении! Не поднимал руки, не умолял, и, судя по ворчанию публики, спокойствие бойца раздражало и злило, так что они упорно жали красную клавишу в неосознанном желании стереть с его лица это оскорбительное спокойствие. 

Голова Элис лихорадочно заработала. Она не верила в смерть, не желала принимать поражения. Выход был всегда, и сенатор вспомнила, кто мог вмешаться и помочь — генеральный менеджер Арены! Он обязательно должен был находиться где-то поблизости от главных лож, или Элис ничего не понимала в людях и в жизни, и зря занимала место в Сенате. Элис Дженкинс внимательно посмотрела на клавиши подлокотника и старательно, обеими руками, нажала все одновременно. 

Генеральный менеджер появился через двадцать секунд — Элис нервно отсчитывала мгновения.

— Что-то случилось, сенатор, вам необходима помощь? Может быть, врач?

— Мне не нравится тенденция голосования, — без всяких вступлений объявила сенатор. — Полагаю, 51 процент в пользу жизни будет наиболее удачным и точным результатом.

Генеральный менеджер остолбенел:

— Простите, сенатор, вы…  всерьез?!

Элис взглянула на менеджера с таким решительным видом, что никаких сомнений в ее намерениях не оставалось.

— Боже мой… но… у нас честное голосование! — возмутился глава Арены.

— Прекрасно, я за вас рада, — почти скороговоркой проговорила сенатор. — Но тогда ответьте, почему у вас летают мухи? А, ну да, у вас же тут поселение аборигенов. Как вы думаете, если Арену посетит санитарная комиссия, она уйдет полностью удовлетворенной?

— Побойтесь Бога, сенатор, какие мухи?!

— И вот эти пожертвования, — продолжала Элис, небрежно махнув в сторону Арены. — Надеюсь, каждая карта регистрируется должным образом и с каждый суммы платится налог? Сенатский комитет по финансам очень чувствителен к малейшим нарушениям…

Генеральный менеджер побагровел.

— Какой процент за жизнь вас удовлетворит? — холодно поинтересовался он.

— Пятьдесят один! — выпалила Элис.

— Может, больше?

— Пятьдесят один! — с ожесточением повторила сенатор. — И поторопитесь!

Генеральный менеджер кивнул и отошел в сторону. Едва сдерживаясь, Элис наблюдала, как он вытащил из кармана коммуникатор и что-то сказал. С некоторой грустью подумала, что финансовые нарушения на Арене действительно есть, но как-то решить эту проблему она уже не может — сделки надо соблюдать.

Расползание по табло красного замедлилось, а потом зеленый цвет стал медленно его теснить. Еще через пару минут красного вновь стало больше, цветные волны отступали и наступали, но, в конце концов, красный и зеленый почти поровну поделили экран. «51,08 % — жизнь», — прочла Элис и сразу же поняла, что вновь может дышать. 

Генеральный менеджер вернулся к ней:

— Вы довольны, сенатор? — от тона главы Арены могла замерзнуть минеральная вода в бутылке.

— Да, все в порядке. Не забудьте отправить бойца в госпиталь, — распорядилась сенатор.

Главы Арены пожал плечами:

— Не думаю, что ушиб серьезен. Но, впрочем, как хотите…

— И я пришлю своего врача.

— Ну, знаете! — на этот раз генеральный менеджер разозлился всерьез. — Наш госпиталь — один из лучших. И наши специалисты способны поучить любого врача. И никакая даже сто раз сенатская комиссия не сможет это опровергнуть!

Элис Дженкинс поняла, что слегка перегнула палку. Необходимо было срочно исправлять положение:

— Мне и в голову не приходило сомневаться в ваших специалистах, — примирительно заметила она. — Я лишь хочу отправить к вам врача на стажировку.

— Хорошо, отправляйте, — буркнул генеральный менеджер уже более мирно. — Я всегда готов сотрудничать с Сенатом.

— Я не сомневаюсь, — Элис одарила собеседника самой доброжелательной из своих улыбок и вновь повернулась к Арене. Недовольный Акула исподлобья наблюдал за трибунами и вид у него был на редкость неприятный, но вперед уже выбегали другие бойцы, а с противоположной стороны открывались ворота аборигенов. Гроза пронеслась. Смотреть больше было не на что. 

Сенатор Дженкинс поднялась со своего места, и ближайший дежурный предложил ей руку. Элис мило улыбнулась и принялась спускаться к выходу. И только проходя через раскрывшиеся при ее приближении двери, сенатор сообразила, что в оставленном мире только что сотворенное ею называлось «шантажом и коррупцией». 

И почему-то совесть ее совсем не мучила.

P.S. Да, они поженились.