Столкновение идеологий

Тринадцатого сентября двадцать второго года умер Гадар. Не сказал бы, что я был поклонником этого режиссера, хотя в свое время на меня произвел большое впечатление его фильм “Безумный Пьеро” (1965). Я в те годы усиленно штудировал Ги Дебора, Бодрийяра и Маркузе и эпизоды, где сытые, довольные жизнью буржуа разговаривают фразами из рекламных роликов для меня стали лучшей иллюстрацией ублюдочности общества потребления. 

Годар был Вольтером эпохи “новых левых”, как хорошо сказал однажды российский анархистский философ Александр Тарасов. Годар был одним из тех, кто подготовил май 1968, как Вольтер готовил Великую Французскую революцию. Поэтому в день смерти Годара невольно вспоминаешь о судьбе западного неомарксизма...

Судьба его незавидная – он переродился, и даже не в розовенькую социал-демократию, как это было с ревизионизмом Бернштейна, а в самый злостный и отвратительный неолиберализм, практически либерал-фашизм. Вспомните Андре Глюксманна, который докатился до поддержки американской интервенции в Ирак.  Шумный, веселый, карнавальный, бесшабашный бунт против капитализмазакончился апологией империализма и рынка. 

Уже в зрелом возрасте, когда очарование франкфуртских мыслителей для меня померкло, я понял: если это произошло, значит, изначально в новой левой, в абстрактно-гуманистической версии марксизма была червоточина, было что-то от буржуазного либерализма в философском плане. Элементарная диалектика гласит: нечто переходит в свою противоположность, если только между этими противоположностями уже изначально имелось что-то общее.   И чтение Альтюссера помогло мне понять – что же это было.  

Пафос и Фромма, и Маркузе – это пафос либерального протеста  против подавления индивидуальности. В сущности они индивидуалисты – такие же как зачинатели либерализма вроде Джона Локка. Для франкфуртцев, как и для буржуазных либералов, общества как целостности, тотальности, самоценной сущности не существует, общество – лишь сумма индивидов и потому интересы индивида выше интересов общества. Никаких других выводов кроме апологии рынка, конкуренции и капитализма отсюда вытечь и не могло. 

Собственно,  Альтюссер прав, это уже и не марксизм никакой. Марксизм – не антропоцентризм, а социоцентризм. Для марксиста общество (структура) онтологически первично, ибо человек (элемент структуры) формируется обществом, общество в миниатюре. Отсюда  трагедия советских марксистов в сталинскую эпоху: чудовищное для либерала “ты должен разоружиться перед партией, даже если чувствуешь себя правым” для настоящего марксиста полно глубокого смысла... Другое дело, что это ломало тех, кто воспринимал марксизм всерьез, кто строил жизнь по философии Маркса, а мелкие буржуа, прикинувшиеся ортодоксами (“лавочники, переодетые коммунистами” как говорил Лифшиц) просто пользовались этим ради карьеры и благосостояния. И в итоге мы получили Горбачевых и Ельциных и сто пятьдесят миллионов жаждавших колбасы и “Макдональдсов”....