Дамы спасают кавалеров

Он чувствовал ладонью легкую вибрацию, словно прижал толстую струну, на которой пытаются играть. Где-то выше темной пленки, отграничивающей условный день от ночи, лестница искала источник шума, извивалась, напоминая оторванную от кожи пиявку. 

Перед глазами проявился четкий образ стеклянной галереи, похожей на выставку картин всем, кроме наполнения. Вместо полотен – пустота, пол прорезан отрезками рельсов, обрывающимися в дрожащее звездной дымкой ничто. Леня мысленно кивнул, решая, что этот авангардный вокзал больше всего похож на выход, который они ищут. Лестница дрогнула последний раз и застыла. Сияние камня медленно погасло, и сквозь пленку пробился знакомый шум. 

Поезд. Приближающийся из невообразимой дали. Судя по тому, как резко поднялся на ноги Охотник, он тоже слышал этот тревожный звук. 

Переглянувшись, парни рванули вверх по лестнице, причем Ленька про себя надеялся, что не вывел колодец прямо на пути этого самого состава. Было бы крайне обидно умереть подобным глупым образом, от собственной неосмотрительности. Именно поэтому он пригнул голову перед тем, как первым миновать барьер, но почему-то даже не подумал выставить перед собой проклятую палку. Умная мысля пришла опосля.

Им повезло – лестница вышла у самой стены. Зал выглядел практически так же, как Леониду показалось во время настройки, разве что размытые окончания отрезков рельсового полотна смотрелись не так впечатляюще. Они просто размывались в пространстве, но стоило встать между двумя параллельными металлическими полосами – молчащими, разумеется, Зинкарев просто срезал путь, – и казалось, что они продолжаются бесконечно. Немного испугавшись этой иллюзии, Леня поспешил убраться с рельсов. Стоять между параллельными отрезками казалось более безопасным выбором.

Как и галерея с картинами, этот длинный зал был освещен – но иначе. То ли купол был изготовлен из другого стекла, более темного, то ли на него ложился дополнительный слой пленки, но рельсы казались залитыми лунным светом. Звук нарастал, и переговариваться было уже невозможно, хотя состав так и не появился.

«Только бы не очередной тупик, – Ленька сжал ладонью амулет. – Я хочу отсюда выбраться...» 

Все-таки это не было иллюзией. Как только шум достиг мучительной громкости, по залу пронесся ощутимый ветер. На одной из ближайших веток проявилось нечто, похожее на смазанное высокой скоростью и тем не менее объемное изображение. Статичное, впрочем... но с каждой секундой проявлявшееся все четче. Звук затихал одновременно с этим процессом, которому сложно было подобрать адекватное сравнение. Особенно имея перед глазами такое зрелище, как огромный черный локомотив, кое-где изукрашенный странными знаками, особенно в передней части. Красные и оранжево-медные символы переплетались между собой, отчасти напоминая языки пламени.

Колеса, также выкрашенные в алый, вращались, но поезд – за локомотивом угадывались размытые очертания вагонов, – стоял на месте, и в какой-то момент Леониду пришло в голову, что это вселенная движется сейчас относительно всего, что сейчас находится в замке. Предположение с трудом, но все же укладывалось в голове. 

С легким скрипом колеса провернулись последний раз, а затем в наступившей тишине с грохотом открылась дверь, окаймленная двойным бордюром из тех же пламенных символов. Внутри локомотива – энергию, на которой он работал, определить было сложно, так как не наблюдалось ни трубы, ни токоприемников, – было темно, но из этой темноты молнией выпрыгнула, не касаясь прибитых ниже скоб, стройная фигура в желтом. Длинный плащ из чего-то тонкого, вроде шелка, не вязался с привычным обликом машиниста, как и надетое под него зеленое платье с золотым напылением. 

Девушка, стоявшая сейчас перед Леней и Охотником, выглядела их ровесницей. Светлые волосы чуть ниже плеч были закреплены парой заколок с каждой стороны – единственное, что можно было бы определить как дань удобству работы с механизмом. Сама по себе незнакомка была невероятно красивой, при виде нее в голову лезли старомодные приемы с подсветкой и размытым фоном, которыми пользовались в фильмах, чтобы намекнуть на повышенную привлекательность героини... только вот никаких софитов и спецэффектов здесь не было. Только красавица, ослепительная сама по себе и не вызывающая никакого желания. Во всяком случае, для Зинкарева подумать даже о какой-нибудь романтике с ней было так же сложно, как для пылинки – захотеть солнечный луч. 

Пожалуй, лучшее сравнение... именно солнце она и напоминала, только не обжигающее, не ранящее, а несущее тепло и свет. Ей не хотелось поклоняться, но сам факт ее появления менял весь мир вокруг. Ленька не принимал наркотики, но его состояние сейчас очень напоминало вечный кайф, описываемый одним известным писателем. Когда девушка коснулась его плеча, сердце чуть не остановилось от блаженства, а потом сияние мягко пошло на убыль. 

Странно, но ни боли, ни тоски Леонид не чувствовал. След нового ощущения, пережитого им, остался в каждой клетке тела, не позволяя сожалеть о кратковременном отсутствии запредельного наслаждения. 

–Оба – внутрь,  – коротко бросила красавица, указав на открытую дверь, больше смахивающую на люк подводной лодки. Леня не мешкал ни секунды, прежде чем взяться за металлические скобы и исполнить приказ. От входа он сразу отошел на пару шагов, чтобы оставить место для Охотника и владелицы этого транспорта. Внутри было так же черно, но чисто, не пахло ни смазкой, ни гарью. Только тонкий аромат металла и розового масла. Последний ингредиент был знаком Зинкареву, потому что именно им пахли наиболее популярные ароматические свечи в той палатке, где он брал свои, для экспериментов... как давно это было. Меньше недели назад – и целую вечность...

Темнота неожиданно вспыхнула настолько ярко, что Ленька зажмурился и чуть не пропустил закрытие двери. Только когда мимо него прошла сияющая девушка и скомандовала следовать за ней, получилось очнуться. Стены остались черными, но теперь казалось, что поверх краски кто-то уложил плитками солнечный шпат, и теперь он в свойственной ему манере преломляет свет. Даже дышалось здесь как-то по-особому, хотя и в замке воздух не был наполнен миазмами. 

Коридорчик резко сворачивал и выходил в помещение со скошенным потолком, набитое непонятной аппаратурой. Экранчики, кнопки, рубильники покрывали две стены из пяти, еще у одной стоял большой мягкий диван, на котором небрежно валялся золотистый ноутбук с черной спиралью на крышке.

–Садитесь, – девушка подняла ноут и переложила его на стул, закрепленный перед углом с аппаратурой так, чтобы двигаться по дуге. – Добро пожаловать на борт, мальчики. Я – Илена. Следующая остановка – ваше освобождение. 

***

Леонид мог лишь зачарованно кивнуть. Даже для того, чтобы просто повернуться в сторону Охотника, требовалось невероятное усилие. Он знал, что не может доверять этой явно нечеловеческой сущности, но против этой разумной мысли протестовало все его существо. Илена казалась единственным близким и родным созданием во вселенной, воплощением настоящей семьи, о которой он даже не мечтал.
Иллюзия. Но такая реальная, что кажется, будто этот свет способен смыть любую боль, любые шрамы, оставив лишь бесцветное прошлое. Нужно лишь подставить все наносное его живительному потоку... расслабиться и отбросить страх.
Зинкарев откинулся на спинку дивана. Охотник, наоборот, сидел прямо, напряженный, как струна. Казалось, сияние на него не действует или действует как-то иначе. Леня протянул руку и легонько ткнул его в спину, это было все, что он мог сделать сейчас. Отвлекать стоявшую у панели Илену, подать голос, задать вопрос – на это Ленька просто не был способен. Только не сейчас, когда все так хорошо...
Охотник не обернулся. В голову Леонида пришла мысль о том, что к тому, возможно, сейчас возвращается память, и трогать ничего просто не надо, а то мало ли... как раз в этот момент друг и упал набок, словно в него выстрелили. Инерция движения, к счастью, бросила его не вперед, на пол, а на мягкое, но Зинкарев все равно бросился к нему, разорвав путы счастья. Оказалось, что они держат не крепче паутинки, если угроза действительно кажется серьезной.
Это не походило на припадок или приступ боли. Скорее на окаменение с полной потерей равновесия... беглый осмотр не показывал ни одного видимого признака болезни, никаких ран. Ленька поднял голову и бросил взгляд на Илену. Словно ощутив это, она отошла от панели, перестав щелкать переключателями.
–Что с ним? – секунд пять назад задать вопрос казалось немыслимым. Сейчас никаких проблем не было. Даже сияние, казалось, немного угасло. – Это ты делаешь?
–Это с ним сделали много лет назад, – в голосе Илены проскочили злобные нотки, но злоба была направлена не на него, а вовне. Отодвинув Леню, девушка аккуратно повернула Охотника на спину. Прикосновения ее рук, похоже, снимали столбняк. Во всяком случае, ей удалось разогнуть и уложить тело, жутко напоминавшее сейчас труп или манекен. – Разные твари...
В сложную смесь эмоций добавилось еще два взрывоопасных ингредиента. Во-первых, чем дольше Зинкарев следил за манипуляциями девушки, тем больше ему хотелось оказаться на месте пациента. Во-вторых, стало стыдно за все подозрения.
Даже без управления поезд ехал довольно ровно, но Ленька на всякий случай прислонился к стене у дивана. Отсюда можно было без труда разглядеть все, что делала Илена. Больше всего это напоминало фильм – только вот спецэффекты вроде окутывающих ладони девушки молний никто не дорисовывал, они просто существовали на самом деле. К розовому маслу добавился аромат озона.
Когда шрамы на груди Охотника треснули, желание лечь под эти теплые ручки упало, само собой, но почему-то вытекающая прозрачная сукровица притягивала взгляд. Возможно, именно поэтому Леонид сразу заметил в каплях что-то блестящее, как свежие металлические опилки.
–И главная тварь...
Нет, это не опилки. Это взрывы. Что-то не выдерживает здешнего света...
–Тот, кто нас похитил, – эхом отозвался Леня. – Он знал, что ты придешь за нами?
Именно «ты», а не «кто-то придет», в этом Зинкарев уверен. А то в разряд кое-кого могли бы попасть и родители... Ленька малость староват для хрестоматийной сценки про сто тысяч миллионов крон.
Илену он никогда не видел во сне и потому чувствует, что может ей доверять. Даже больше, чем Охотнику. Хотя она явно знает его. Из них двоих...Такие вещи просто видны.
–Предполагал уж точно, – она не отвлекалась от процесса. Словно выманивала это гадство наружу из тела. – Перестраховщик... Кейас, ты меня слышишь?
Охотник как раз открыл глаза в этот момент, но откликаться не стал. Просто смотрел мимо них обоих, куда-то в потолок. Из ран уже сочилась не жидкость, а чистый свет с молочным оттенком, казавшийся здесь не слишком уместным.
–Не получается, – Илена взмахнула руками. Молнии бросились в разные стороны и погасли, ни до чего не долетев, кроме одной, которая стукнула в палку, брошенную у дивана. Дерево не обуглилось и не загорелось, но начало слегка светиться, совсем не так, как та дрянь, что уже засохла на шрамах. – Мы только выбрались, я не в форме...
Она произнесла это так, словно обращалась к самой себе, полностью позабыв о существовании Зинкарева. Затем подобрала палку – в ее ладони та на секунду превратилась в статичную молнию средней длины, – и шагнула к панели управления. Чуть не села на ноутбук. Горько усмехнулась и сжала пальцы на потрескавшемся «эфесе».
Леонид неожиданно для себя осознал, что не может сказать, сколько лет этой красавице. Там, на «вокзале», она показалась похожей хоть в этом на девчонок из группы, здесь, в своей раковине на колесах, она выглядела одновременно и младше, и старше. Особенно старило ее выражение глаз – не морщинки вокруг, которых не было, а боль глубоко на дне. Боль и тревога.
В документальном фильме о войне похоже смотрели девчонки, буквально от школьных парт шагнувшие в огневые точки. Но ни одна из них не казалась настолько дикой. Люди с этим долго не живут.
Илена – не человек, это ясно уже по ее силе, но она недалеко ушла от человечества. Во всяком случае, той его части, которая ее устраивает...
Люди не раскрываются так полно, даже если хотят. Им для этого нужны слова. Илене хватило взгляда. Не слишком долгого. И объяснила она куда больше, чем можно понять за секунды.
–Следи за ним, – и озорное подмигивание напоследок. Со стороны – чисто несерьезное движение, но вблизи видно, как моргание отсекает контакт. Будто кто-то опустил непрозрачную заслонку. – Ничего делать не надо, просто позовешь, если что... мне надо сосредоточиться.
Она почти запустила руки в панель, так невозможно сделать... что ж, для этой девушки границы возможного проходят в других местах. И надо надеяться, что по времени, потому что Охотнику – Кейасу? – ненамного лучше. Если вообще лучше.
Локомотив тряхнуло. Стрелка, видимо. Сейчас действительно требуется все внимание... потому что сила Илены и так распылена по всем дорогам. Если бы не их зов и не удачное стечение обстоятельств, спасение могло бы и не состояться...
Факты укладываются в голове один на другой, другой на третий, потом перетасовываются снова, растерянные от того, что не знают, откуда взялись. Но несмотря на эту чехарду и общий хреновый счет, несмотря на самочувствие друга – Леньке здесь все равно хорошо. В этом свете, на этой дороге... именно сейчас он уверен в том, что не стоит жалеть о малоприятно начавшемся путешествии.
Поезд рванул вперед, на секунду показалось, что сквозь толстую обшивку и наверняка скрытый в ней механизм видны рельсы – словно картинка наложилась на картинку. Зинкарев даже уцепился за стенку покрепче, боясь, что выпадет из этого плана существования, но все прошло, и можно стало разобраться в причине испуга.
Да, наверное, космическое пространство или пустота напугали бы его меньше. Но локомотив летел мимо самого обыкновенного на вид пейзажа. Сквозь миры. Возможно, порождая новые легенды о поездах-призраках.
Мирам не больно, когда дорога прошивает их тонкой нитью, собирая на себя, как жемчуг. Это их естественное состояние – а почти полностью закрытый мир вроде его родины похож на пруд со стоячей водой. Дрянь просочится неизбежно, хотя бы с дождем, а живительный поток силы, очевидно, исходящий от этой прекрасной девушки, обогнет грязную лужу...
«Я и должен быть счастлив, что наконец-то оказался на свободе и не сходил для этого с ума».
Места на диване было немного. Пришлось переложить голову Охотника себе на колени, но так за ним только проще следить, и вряд ли Илена может подумать что-то плохое, увидев это.
Оказывается, чужая голова – это довольно тяжелый предмет. Но не настолько, чтобы сильно мешало. Кожа Кейаса на ощупь казалась слишком горячей, лицо буквально горело... наверное, все-таки отрывать машиниста от дороги слишком рано.
Леня низко наклонился, постаравшись устроить амулет на лбу друга. На дороге он, похоже, работает. И есть шанс, что получится все сделать правильно. Если, конечно, функции не ограничиваются отпугиванием монстров и наколдовыванием еды.
Только бы с местной системой управления конфликта не возникло... Уверенность в том, что глюков возникнуть не должно, не базировалась ни на чем конкретном. Ощущение исходило скорее от самого амулета, для которого среда дорог не была чуждой ни в коем разе. Леонид отчасти уже понял, как разграничивать информационные потоки, и был почти уверен, что скоро обучится. Нужно только немного времени. Ему – и Кейасу.
Похожие на засохшую слизь струпья приподнялись на свежих посверкивающих капельках. Амулет ничем больше не показывал, что действует – похоже, полная света среда переключала его в другой режим.
Не сразу до Леньки дошло, что камень в центре пентаграммы потихоньку восстанавливается, словно притягивая откуда-то крошку за крошкой. Зинкарев даже выпрямился, оборвав контакт, и тут же подхватил задрожавшее тело друга рукой. На ощупь проступившая на коже дрянь была мало что склизкой, так еще и жглась хуже крапивы. Или медузы... судя по описанию, которое готовившийся к поездке студент читал в сети, сравнение уже ближе...
В любом случае, сейчас он не о сравнениях думал, а о том, обо что вытереть руку. Полотенце в ладонях появилось очень кстати. Вытирая горящую кожу, Леня тихо выматерился про себя... и снова нагнулся, не решаясь снять амулет. Похоже, ему был нужен контакт как с пациентом, так и с владельцем.
Камень уже почти восстановился. Полотенце напоминало лоскут оболочки гигантского светящегося гриба, за вычетом того уголка, за который Леонид его держал. Мысль стирать гадость с чужого тела до того, как она польется на пол и ноги, была не такой уж разумной. К счастью, эта дрянь хотя бы ничем таким не пахла.
Полотенце он все-таки уронил. Поезд затормозил слишком резко. Склизкая тряпка, впрочем, растворилась в воздухе, не долетев до пола. Надо было сделать это раньше...
–Молодец, – Илена подошла к Леньке незаметно. Он чуть повернул голову, боясь сдвинуть амулет. – Теперь я за тебя меньше боюсь...
–Ну, я же, это... я еще только учусь, – хвастаться своими достижениями перед ней казалось глупостью. Причем опасной глупостью.
Ее ладонь тяжело легла на затылок. Пальцы крепко сжали волосы. Илена заставляла его не нагнуться, а выпрямиться.
–Тебе придется учиться немного быстрее, – одновременно мягко и твердо сказала она. Удар кирпича ненамного слабее, если его завернуть в вату. – Я не могу взять тебя в свой дом.