Иные миры и иная терминология

Прочитала мнение, что сложные термины отпугивают читателя, что автор создавая свой собственный мир, всё слишком усложняет и оттого читателю не понятно и не интересно. Сама же я очень люблю сложные тексты и обожаю разбираться в хитросплетениях нового, чужого мира, а также создавать такие миры. Но каждому своё, кто-то читает чтобы отдохнуть и расслабиться, кто-то чтобы погрузиться в иную фантастическую действительность и ощутить себя путешественником между мирами. Хорошо, что мы свободны в выборе книг) 

— Цурме, Цаца! — ругалась Джана. Птица знала, что цурмэ — это животное, а цаца — универсальное обращение к неженатому гему в Ксаравии. Равианский акцент шуршал, как красный, махарский песок. Джана оттолкнула руки, лежащие на ее бедрах, вывернулась и выскользнула из-под одеяла.

— Ты груб и заставляешь меня бояться, — сказала она, любуясь своим отражением в зеркале. Зеркало было огромное, во всю стену. Все, что есть сейчас у Птицы — отражение. Джана Иверия Суун смотрела на нее с той стороны и вытягивала шею, тонкую, как стебель арруто. У нее широкие плечи и широкие бедра, темная кожа, не красная, как у дамьен и не коричневая, как у кочевников, а почти черная, как дамарит, волосы же вились и спадали до локтей. Цу-гем. Полукровка. Но никто бы не взялся угадывать от кого у нее такие зелёные глаза и почему черную кожу покрывала перламутровая чешуя на животе и бедрах.

— Я не твое животное, цаца, — сказала Джана и повернулась лицом к смятой постели. Её личный дознаватель, Камиль Гаев лежал поперек кровати, подсунув подушку под голову, и чертил в воздухе периодическую сетку. Он делал вид, что очень занят и не замечает Джану. Игнорировал ее и знал, что она вот-вот взбесится. Он ждал, а на губах его едва покачивалась улыбка, будто харуба на высокой волне утреннего прилива.

— Цаца! — закричала обиженная девушка. Красивые, пухлые губы брызнули презрением. Гаеву нравилось, когда она злилась, в этот момент он чувствовал страх и ток меж позвонками. Она была опасна и легко могла убить его, но его возбуждало.

В воздухе висел дурманящий аромат иссини.

— До твоих обещаний, как до воды! Этот вива хочет меня убрать, и посадить на мое место свою нагу, а ты только и делаешь, что валяешься в моей постели!

Иногда Джана вспоминала, что она — глашатая Её Величества королевы и начинала требовать соответствующего отношения, но на деле была просто куклой, марионеткой Совета Неведомых.

Одежда Гаева кучей лежала на полу, Джана видела, как мигал огонек терминала, небрежно брошенный сверху. Шёл вызов, два коротких гудка, один длинный. Его работа — корпус дознавателей. Гаев лениво выбрался из кровати, наклонился, взял терминал, посмотрел на цифры и улыбка погасла.

— Не скули цуми, не веди себя как твой цай, — сказал ей Гаев и начал одеваться. Джана знала, у дознавателя очень хрупкие кости, она много раз их ломала. И сейчас, когда он стоял к ней спиной, с обнаженными шейными позвонками, он был притягательно уязвим.

Рот Джаны наполнился слюной. Дамьен никогда бы не позволил себе повернуться к ней спиной.

 — Не волнуйся, я все сделаю, скоро ему не на кого будет тебя заменить, а он не так глуп, чтобы ставить всю воду на одного варра, — сказал Гаев. — Мне надо на работу, так что будь хорошей девочкой, иди и развлекайся.

Камиль Гаев перекинул куртку через плечо, прицепил терминал к поясу и вышел в высокие двери. Джана отучила его от пустых нежностей на прощанье и теперь он даже не оглянулся.

Когда он вышел, Птица наконец расправила крылья и вырвалась из своей зеркальной клетки. Джана, ощутив ее присутствие, бросилась в синюю комнату, где склонилась над раковиной, пустой желудок скручивали болезненные спазмы. На белый кафель из носа текла яркая, зелёная жидкость. Джана тяжело дышала. За ухом пульсировала печать.

— Эй, птичка, хорошо долетела? Как слышишь, в гнезде сытно, — зазвучал голос по ту сторону.

— Не ори, не глухая, — ответила Птица, подняла голову и посмотрела на своё новое отражение в зеркале. Маленьком, квадратном, висевшим над раковиной. — Давай, кидай мне план эргасистемы, мне надо подключиться, а то этот гладкокожий всю сеть на себя перетянул, ни одного узла на месте.

— Кидаю! Времени до выхода четырнадцать минут.

— Я успею, — сказала Птица, а мысленно добавила: если эта оболочка меня не прикончит! Но Яффу сейчас пугать не стоило. Он работал. Он и так недоволен, что она взяла этот заказ.

Птица вытерла губы, смывая зелёную слизь, и вернулась в комнату. Бес на правом зрачке, грузил данные сети, анализировал узлы и точки контакта. Тело начало сопротивляться, мышцы сводило судорогой, она пыталась дойти до кровати и не смогла. Упала на колени, закашлялась, на губах выступила кровь.

— Эй, птичка! — запаниковал Яффе Грэнор. — Показатели летят к джагам, давай, вылетай оттуда, эта морани тебя прикончит.

Я — Джана Иверия Суун, повторила про себя Птица, и встала. Она должна взломать ее, найти вход в систему и перезагрузить параметры, это память будет принадлежать ей. Она заставит это тело подчиниться.

— Работай, а не болтай, окойо, — зашипела Птица голосу в ухе и окинула комнату взглядом. Где, такие, как ты, прячут свою эргаводу? Тут она услышала что рядом кто-то скребётся, звук шел из-под кровати. Она подняла покрывало, понимая, что бежать отсюда некуда. Сначала она увидела глаза, потом ошейник, девочка была сплошные кости обтянутые красной кожей, на вид лет двенадцать, выпирающие лопатки, как крылья песчаного красного ангела. Судя по черной коже — дамьен. Жабры заклеены фильтрами, но их давно не меняли и они поросли черной плесенью. Внутри ошейника переливалась оранжевая жидкость. Сок. Одурманенная и безвольная. Сколько она тут сидит? Девочка потянулась к Птице и с трудом вытащила свое тело из-под кровати, ее сухие, черные глаза смотрели с надеждой — освободи меня.

Птицу затошнило.

— Соко, — раздался цокающий голос из-под кровати. — Цоко!

Девочка выползла ещё на пару сантиметров. На ее пояснице, ниже крыльев-лопаток, стекая на тощие, впалые ягодицы, горела татуировка. У птицы защипало в глазах и в горле, такого она никогда не видела. Она взломала бесчестного количество тел и систем резервного копирования, но чтобы ключ был спрятан в живом существе она никогда раньше не видела.

 — О Матэ Ариого, — прошептала Птица. — Они чокнутые, Гренор!

— Что случилось, детка? —встревожился Яффе.

—Я нашла точку контакта, копируем и валим отсюда!

Она положила руку на спину девочки дамьен, и татуировка вспыхнула ярче.

— Морани, ха эсс, — прошептала девочка. Убей меня!

— Система моя, убирайся оттуда! — раздался ликующий возглас Гренора в ухе. Птица с трудом заставила себя отвести взгляд от девочки и попыталась встать. Перед глазами всё плыло. Из носа капала зелёная слизь. Она выдохнула и разорвала печать контакта, отпустила беса, но ничего не произошло. Птица повторила ввод, но ее не утащило в привычный черный канал оптоларса, она продолжала стоять посреди комнаты. Пальцы задрожали, когда она вводила сенсорные коды, но ничего не поменялось. Птица все еще находилась в теле Джаны Иверии Суун. Тьма казалась непреодолимой. Обычно она всегда слышала поток и фоновый шум, а сейчас от тишины закладывало уши.

Яффэ Гренора больше не было в ее ухе. Она осталась одна.