Чужие дети

Говорят, мол, чужих детей не бывает. Это неправда, враньё, ложь и лицемерие. Чаще всего.

Моему тёзке почти четыре года. Он очень самостоятельный, внимательный, не плаксивый и, вообще, прямо пример хорошей современной социализации, городской цветок-сорняк-одуванчик, пробивающийся даже через новёхонький асфальт.

Тёзка пронёсся мимо на начальной версии самоката, ну, что с двойным колесом спереди. Даже напрягся от его лихости с одиночеством, но тут мимо, с гиканьем и зарождающимися матерками, просайгачили пареньки постарше, точь-в-точь как Даня со Степаном лет семь назад на этом же спуске Антошки от рынка у Кристалла. Место здесь такое, клёво лихо спускаться вниз, наворачивая форсажную петлю у общаги железки. Там-то парочка подрастающих Квакиных её и сделала. А мой тёзка, на ходу соскочив с транспортного средства и подхватив его за руль, бодро потрусил по переходу, явно не успевая на зелёный.

- Ёшки-матрёшки, - подумалось в голове, хотя подумалось куда матернее, - а… А, вон та безответственная маманька, балаболящая с подружкой, пока ребёнок отстал. Точно!

Оказалось, ошибся. Светлая кепка пацанёнка понеслась вниз, к метро, и, стоя на красном, вышло лишь проводить взглядом. У метро следы сорванца потерялись и, поозиравшись, получилось в сделку с совестью и потрюхать домой через подземный.

- Надо купить молока, - сказалось совести в ответ на «а покрути-ка головой, сынку».

- Потом купишь, - заявила совесть, - крути тыквой, хамло, да глазенапы напряги.

Мальчонка стоял через дорогу, там, где всякие воспитанные прекрасным советским детством с комсомолом боевые пенсионеры торговали втридорога помидорами, сезонными гортензиями и яблоками, купленными в «Магните» да выдаваемыми за дачно-садовые. Наездник самоката стоял меж ними, крутил головой и явно верил в чудо. И никому не был интересен.

- Ну, наконец-то, - успокоилась совесть, - марш-марш, аллюр три креста, анчутка.

Чадо вышло перехватить на ступеньках, ведущих внутрь станционных коридоров, а на вопрос про «тыскемигдемама» услышать:

- Не знаю.

Помочь пацанёнку стоило даже из-за голоса сына в телефоне, когда вышло:

- Где ты? В полиции в метро? А зачем? За рюкзаком? А это там где?

Сержант, получивший на руки малыша четырёх лет отроду, не уронил чести бывшей народно-рабоче-крестьянской милиции, сделав несколько звонков, заполнив пару бланков и, включив логику со смекалкой, а также мобильный интернет, начав показывать Диме фотки всех детских садов округи. Мы с ним совершили одну ошибку на двоих – забыли о, вот диво дивное, новом на Запорожской.

- А давайте пройдёмся до рынка, - предложил сержант, - вдруг вспомнит магазин.

- Я помню, - скромно сказал Митя, поедая выделенный ему порционный чак-чак.

- Каков молодчина, - похвалил сержант, - пойдёмте найдём.

Вышло иначе, нас увидел друг мамы моего тёзки, мама, опухше-покрасневшая и хлюпающая носом, прибежала очень быстро и всё закончилось подписанием какого-то последнего протокола, ну, чтоб меня никто не заподозрил в киднеппинге с прочими пакостями.

А, да – мальчуган, вот ведь, оказался новым жителем нашего старого подъезда.

Вопроса тут два – какой самокат зимой и точно ли про ложь с лицемерием? Так вот – дело было прошлым летом, потому и самокат. А касаемо вранья насчёт чужих детей , так выше указано – чаще всего. И как относится к «чаще» или «всего», всем решать самостоятельно.