Внимание! Быть или не быть... очерку?

Дорогие друзья!

Как я уже неоднократно говорил, я работаю над книгой "Ревизоры и чудотворцы". Книга - социальная сатира, действие происходит в 2018-м году в небольшом российском городе Нусинске с населением 150 тысяч человек. В то же время я стараюсь показать (хотя и в очень сжатом виде) и жизнь Советского Союза в шестидесятые-восьмидесятые годы, и жизнь РФ в девяностые-нулевые годы. Делаю я это, естественно, через персонажей моей книги. Но достаточно ли этого? Боюсь, что нет. Очень многие из моих читателей чисто по возрасту не имеют ни малейшего представления о шестидесятых-восьмидесятых годах, а многие если и знают по рассказам родни о жизни в то время среднего человека, то уж о политической ситуации тех лет не имеют ни малейшего представления. Я хочу компенсировать для них это незнание. Моя книга чисто художественная, но в конце книги я хочу дать пару приложений, по сути очерков.

Но мне очень не хотелось бы этими очерками обидеть и задеть за живое часть моих читателей, политические взгляды которых не совпадают с моими.

Поэтому у меня огромная просьба: пожалуйста, прочтите приведенный мною очерк и скажите (в комментах или в личке, как вам удобнее): МОЖНО ЛИ ЭТОТ ОЧЕРК В ТАКОМ ВИДЕ ВКЛЮЧИТЬ В КНИГУ? И вообще что вы об этом думаете?

Я вернусь на сайт часов через семь, так что не обижайтесь, если я это время не буду отвечать на ваши комменты и письма в личку.

ЗАРАНЕЕ ВСЕМ ОГРОМНОЕ СПАСИБО!

P.S. Ничуть не удивлюсь, если от меня будут массово отписываться. Уверен, что я это переживу! :)

Итак:

ДИСКЛЕЙМЕР: Следующий далее текст категорически не рекомендуется к прочтению политически легковозбудимым индивидам. Автор считает, что политические взгляды — это личное дело каждого, и что отношения между людьми должны зависеть не от совпадения или несовпадения их политических взглядов, а от соответствия друг другу их характера, интеллекта и других капитальных свойств личности. Автор с уважением относится ко всем своим читателям, независимо от их политических взглядов. Автор надеется, что и те читатели, чье мнение не совпадает с мнением автора, выраженном в следующем далее тексте, будут продолжать с уважением относиться к автору. Автор также напоминает, что очень часто то, что понимается под политическими взглядами, является не результатом самостоятельного, серьезного и взвешенного анализа полученной из независимых источников достоверной информации, а усредненным мнением, сформировавшимся у человека под влиянием семьи, школы, ближайшего окружения и всемогущих средств массовой информации. ПРОДОЛЖАЯ ЧИТАТЬ, ВЫ ПОДТВЕРЖДАЕТЕ НАЛИЧИЕ СОБСТВЕННОЙ ГОЛОВЫ НА ПЛЕЧАХ!

Приложение к главе 34. О «коллективном руководстве»

У семи поваров обед не готов!

(Шотландская народная пословица)

Дорогие читатели!

Я пишу это приложение для того, чтобы дать некоторые пояснения, которые я не мог дать ни в самом тексте книги (там они выглядели бы чужеродными), ни в первой или во второй интерлюдии, в которых они были бы совершенно неуместны, именно потому что эти пояснения будут касаться исключительно историко-политической составляющей книги.

Итак, приступим!

Свержение Хрущева значило неизмеримо больше, чем переход поста от непредсказуемого, взрывного холерика, стучащего ботинком по трибуне ООН Хрущева к уравновешенному и жизнелюбивому сангвинику, «живущему сам и дающему жить другим» Брежневу, как это пытаются изобразить апологеты «застоя».

Свержение Хрущева и переход к «коллективному руководству» было колоссальным по своему значению политическим событием, одним из важнейших событий двадцатого века. Политическая система Советского Союза была заточена под единоличного лидера. Если бы Хрущев остался у власти или же если бы после него к власти пришел другой единоличный лидер, последующая история и Советского Союза, и мира в целом была бы совершенно другой.

И Ленин, и Сталин, будучи сильными единоличными лидерами, прекрасно понимали, что и номенклатура, и госбезопасность должны быть не более чем инструментами в руках главы государства. Оба они жестко контролировали эти две структуры и постоянно держали их в ежовых рукавицах, не давая им ни малейших послаблений. Точно так же они жестко контролировали и так называемые «национальные элиты», точно так же постоянно держали «национальные элиты» в ежовых рукавицах и не давали им ни малейших послаблений. Естественно, и Лениным, и Сталиным на всех уровнях и по всем ведомствам также проводился принцип «Разделяй и властвуй!». Другими словами, при Ленине и Сталине и срастание номенклатуры с госбезопасностью на союзном уровне, и срастание местной номенклатуры с местной госбезопасностью и с «национальной элитой» на республиканском уровне были не только недопустимы, но даже невозможны и вообще немыслимы.

Реакция номенклатуры, госбезопасности и «национальных элит» на свержение единоличного лидера Хрущева и переход к «коллективному руководству» напоминает мне эпизод из замечательного романа Григория Федоровича Квитки-Основьяненко «Пан Халявский».

В детстве пан Халявский и его братья учились грамоте у местного дьяка. Дьячиха железной рукой управляла домом и домашним хозяйством, держала дьяка в ежовых рукавицах, не позволяла ему пьянствовать и за любое возражение или неподчинение колотила его и таскала его за волосы. Дальше я предоставляю слово рассказчику, пану Халявскому:

«Он был в совершенной ее зависимости по самый день смерти ее. Когда она умерла, положивши ее как должно, назначил псалтырщиков своих читать над нею, умилился сердцем и возопил при всех нас: «Брате Тимофтее, лукавствуй! Твоя воля, твори, еже хощеши, несть препиняющий тя!». И потом, выпив на калган гнатой горелки, пошел в школу отдыхать на лаврах, избавясь от гонительницы своей».

При «коллективном руководстве» отсутствие «препиняющего» единоличного лидера позволило «умилившимся сердцем» и «лукавствующим» (то есть ликующим) номенклатуре и госбезопасности очень быстро, в течение буквально двух с небольшим лет, стать «государствами в государстве» со всеми вытекающими из этого последствиями. Почему я говорю о двух с небольшим годах? Венцом процесса образования двух «государств в государстве» (номенклатуры и госбезопасности) и сигналом о завершении этого процесса было назначение Андропова на должность Председателя КГБ 18-го мая 1967-го года. Как говорили древние: «Sapienti sat» — умный поймет!

С этого момента обе структуры, и номенклатура, и госбезопасность, перестали работать на государство и стали работать сами на себя. Так, например, количество сотрудников КГБ в тысяча девятьсот девяностом году было в два раза больше, чем при Хрущеве (кстати, тенденция эта сохранилась и после распада Союза. Хотя население РФ в два раза меньше, чем было население Советского Союза, но количество сотрудников СВР/ФСБ примерно равно количеству сотрудников КГБ в тысяча девятьсот девяностом году), а Андропов, который при Хрущеве был не более чем мелким аппаратчиком, при «коллективном руководстве» в качестве шефа госбезопасности получил совершенно немыслимое влияние, как, впрочем, и дуэт «коллективного голоса» номенклатуры — Суслов и Черненко. Пожалуй, еще быстрее воспряли «национальные элиты».

Результаты не заставили себя долго ждать. И рост промышленности, и рост сельского хозяйства при «коллективном руководстве» резко снизились по сравнению с хрущевскими показателями, а «коллективное руководство» очень быстро нашло «выход» — просто и тупо посадило страну на «нефтегазовую иглу», слезть с которой в будущем так никогда и не удалось ни Советскому Союзу, ни Российской Федерации.

Но что было еще хуже стагнации экономики и «нефтегазовой иглы»: в отсутствие сильного единоличного лидера номенклатура стала срастаться с госбезопасностью (чего Ленин, Сталин и Хрущев не допускали) на союзном уровне. Это привело к появлению в руководстве страны индивидов, которых при Ленине, Сталине или Хрущеве не подпустили бы к вышеуказанному руководству и на пушечный выстрел.

При этом «коллективное руководство» вместе со своими подельниками, номенклатурой и госбезопасностью, очень внимательно следило за крупными фигурами, которые по своему характеру, интеллекту, популярности, авторитету и опыту способны были в будущем претендовать на роль единоличного лидера, и заблаговременно принимало меры, чтобы это НЕ случилось. Например, Дмитрия Степановича Полянского, члена Политбюро ЦК КПСС и первого заместителя председателя Совета Министров СССР, в пятьдесят пять лет (по кремлевским понятиям — совсем еще «юноша») отправили руководить Министерством сельского хозяйства с последующим изгнанием из Политбюро и переводом в послы в Японии и в Норвегии.

Или, например, шестидесятидвухлетний кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Петр Миронович Машеров, лучший хозяйственник Советского Союза, накануне его уже решенного назначения Председателем Совета Министров СССР, «погиб» в «автокатастрофе». «Населению» по поводу «автокатастрофы» было разъяснено, что машиной Машерова управлял шестидесятилетний водитель Евгений Федорович Зайцев, давний знакомый и товарищ семьи Машерова еще с партизанского времени, который, однако, страдал радикулитом и должен был носить очки, вот он и не смог увернуться от летящего ему навстречу груженного картофелем самосвала. Детский лепет, ей-богу...

Что характерно, Машеров «погиб» четвертого октября, за две с половиной недели до открывшегося двадцать первого октября Октябрьского 1980 г. Пленума ЦК КПСС, на котором всем нам хорошо известный Михал Сергеич Горбачев стал членом Политбюро ЦК КПСС, и это при том, что в кандидатах в члены Политбюро Михал Сергеич пробыл меньше одиннадцати месяцев. Невольно возникает вполне закономерный вопрос: кто занял бы это место в Политбюро, если бы Машеров каким-то чудом НЕ «погиб»? Уверен, что это был бы не Михал Сергеич, о существовании которого за год до этого большинство членов ЦК КПСС даже не подозревало.

Мощнейший «тандем» Машерова и его ближайшего и наиболее сильного соратника, председателя Президиума Верховного Совета Белорусской ССР и заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР Федора Анисимовича Сурганова, обеспокоил тех, кто должен был обеспокоиться, и Сурганов «погиб» в «автокатастрофе» на четыре года раньше Машерова. «Населению» по поводу «автокатастрофы» было разъяснено, что Сурганов отправился с новым, неопытным водителем Соколовским (а предыдущего водителя накануне пришлось уволить). Я думаю, комментарии излишни...

Или, например, такая яркая фигура, как Николай Григорьевич Егорычев (между прочим, закончивший МВТУ с красным дипломом), который при Хрущеве в сорок лет стал вторым секретарем, а в сорок два года — первым секретарем Московского горкома партии. За пять лет правления Егорычева в Москве было развернуто активное жилищное строительство, при Егорычеве больше трех миллионов человек получили новое жилье. Было обновлено более восьмидесяти процентов активной части основных фондов московских промышленных предприятий. По инициативе Егорычева была восстановлена Триумфальная арка на Кутузовском проспекте. Он смог отстоять от разрушения церковь Симеона Столпника на Поварской на Новом Арбате. При его активном участии был сооружен мемориал «Могила Неизвестного Солдата» у Кремлевской стены. Другими словами, в Москву пришел настоящий хозяин, сильная личность. Естественно, это не могло не вызвать соответствующую реакцию «коллективного руководства» и их подельников, номенклатуры и госбезопасности. Егорычев был смещен, примерно три года прозябал в качестве замминистра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения, потом четырнадцать лет был послом в Дании, и так далее.

Что особенно характерно: Полянский, Машеров, Сурганов и Егорычев вовсе не демонстрировали какие-то «узурпаторские» амбиции! Они просто ПАХАЛИ каждый на своем месте так, как другим номенклатурщикам и не снилось, и благодаря этому, через пот и кровь, и зарабатывали себе вышеуказанные авторитет, популярность и опыт.

И ведь Егорычев, Полянский, Сурганов, Машеров — это только отдельные примеры. Но и эти примеры показывают общую тенденцию. Если Егорычева в 1967-м году и Полянского в 1973-м году только сместили и впоследствии отправили послами куда подальше, чтобы глаза не мозолили, то Сурганов в 1976-м году и Машеров в 1980-м году уже «погибли» в «автокатастрофе»... С другой стороны, очень характерна дата смещения Егорычева, 1967-й год, тот самый год, в котором, как я уже говорил, завершился процесс образования двух «государств в государстве» (номенклатуры и госбезопасности). Смещение Егорычева в 1965-м году было совершенно невозможно, в 1966-м году — крайне маловероятно. А вот 1967-й год ознаменовался смещением не только сорокасемилетнего Егорычева, но и сорокатрехлетнего Семичастного.

Одновременно со срастанием номенклатуры с госбезопасностью на союзном уровне проходило и  срастание местных номенклатур, местных сил госбезопасности и пресловутых «национальных элит» и на уровне национальных республик. Причем и российская номенклатура точно так же рвалась к «независимости» от союзного центра и хотела «сбросить балласт ненужных республик», чтобы не оказаться оттесненной на вторые роли при грядущем разделе многотриллионной собственности.

В условиях резкого ослабления центрального руководства и резкого усиления местных царьков началось то, что историки политкорректно назвали «действием центробежных сил» и «парадом суверенитетов», а если называть вещи своими именами — страну просто разорвали на части, причем рвали по живому, с кровью и с мясом.

А реакция на это российского руководства была вполне ожидаемой: «Уходят? Вот и хорошо! Наконец-то перестанем их кормить!». Причем они упорно делали вид, что нет никакой разницы между вечно паразитировавшей на союзном бюджете Прибалтикой и вечными «донорами» союзного бюджета, Украиной и Белоруссией. А уж о том, какой колоссальный и непоправимый геополитический ущерб нанесет России уход Закавказья и Казахстана, никто и не задумывался.

Но последствия «коллективного руководства» (а оно ведь с распадом Союза НЕ прекратилось) всем этим не ограничиваются. Основы теперешнего российского статус-кво были заложены еще при Брежневе, а теперешняя российская номенклатура была «выведена» в результате длительной, шестидесятилетней «отрицательной селекции» и семейственности.

Дорогие читатели!

Не поймите меня неправильно! Я ни в малейшей степени не идеализирую Хрущева. Я прекрасно помню и о кукурузной эпопее, и о Карибском кризисе, и о Новочеркасском расстреле. Но в то же время я вижу, что те, кто пришел после него, совершали и политических, и экономических, и идеологических ошибок во много раз больше, чем Хрущев, и эти ошибки обошлись стране в неизмеримо бОльшую цену, чем ошибки Хрущева, а львиная доля этих ошибок была вызвана именно тем, что при «коллективном руководстве» (в отличие от управления единоличным лидером), во-первых, полностью отсутствует персональная ответственность, а во-вторых, отсутствует единое, четкое и конкретное направление, выбранное единоличным лидером.

Например, при Брежневе как Генеральном секретаре ЦК КПСС цели Суслова, Черненко, Андропова, Устинова, Щелокова (я называю только самые авторитетные фигуры, да и то не все) не совпадали и не могли совпадать, они активно вербовали себе сторонников, в результате чего среди «коллективного руководства» возникали (и распадались, и снова возникали) группировки.

Естественно, при таком положении экономическая политика страны не предлагалась на рассмотрение единоличному лидеру тем, кто должен был за эту политику отвечать, и определялась она не Косыгиным и долгосрочными перспективами, а сиюминутным соотношением сил между группировками и сиюминутной выгодой.

Точно так же внешняя политика страны не предлагалась на рассмотрение единоличному лидеру тем, кто должен был за эту политику отвечать, и определялась она не Громыко и долгосрочными перспективами, а все тем же сиюминутным соотношением сил между группировками и сиюминутной выгодой.

Я уже не говорю о том совершенно ненормальном положении, когда идеология главенствовала и над экономическими расчетами, и над геополитическими расчетами, и над элементарным здравым смыслом.

Другими словами, при «коллективном руководстве» наблюдалась типичная картина из бессмертной басни дедушки Крылова: «Лебедь рвется в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду». Чем все это закончилось в 1991-м году, мы знаем. К чему привело страну «коллективное руководство» за последующие тридцать три с лишним года, мы тоже знаем.