Формально участвую во флэшмобе...

Вот в этом -- Места силы -- от Ирины Илиади.

Почему формально? Ну... В личном моем опыте нет встреч с локациями, где бы я ощущал какие-то паранормальные явления. Есть места, произведшие на меня неизгладимое впечатление, -- но это о другом. Есть места, которые я просто очень люблю, -- но это тоже другое. Есть, наконец, личный опыт переживания поистине мистических событий -- но и это не о том.

А в моем творчестве мистике и паранормальным явлениям, несмотря на "как бы фэнтезийный" антураж, места не отведено совсем. И "местам силы" как феноменам -- тоже. Всё, что есть, -- это упоминание локаций, традиционно такими "местами силы" считающихся. Ну вот такой локацией -- каким-то менгиром в Корнуолле -- я и ограничусь.

А наутро они продолжили путь. Робин с утра маялся головной болью, хотя вина накануне вроде бы не пил. Как бы то ни было, а править лошадьми опять взялась Гвен. Ни Танька, ни Орли предлагать ей свою помощь не осмелились: провести фургон по гатям через заболоченную пустошь было непростой задачей, требовавшей опыта.

Впрочем, поначалу дорога казалась легкой. Узкая, но наезженная, она уверенно вела их среди поросших редколесьем холмов, обходя стороной темные каменные бугры и залитые молочно-белым туманом низины. Но потом высокие холмы остались позади и начался долгий спуск. Туман мало-помалу рассеялся, вдоль дороги вновь потянулись нескончаемые серо-зеленые болота. Кое-где трясину покрывали порыжевшие щетки высокой жесткой травы — Таньке упорно чудились в них разбросанные клочья шкуры какого-то гигантского зверя. Теперь фургон медленно тащился по узкой гати, раскачивался, гремел колесами. Танька радовалась всякий раз, когда дорога взбиралась на возвышенность, ненадолго избавляясь от тряского бревенчатого настила. Зато когда гать ныряла в очередную огромную лужу, становилось страшно: а вдруг какая-нибудь из лошадей повредит ногу о невидимое под водой препятствие или вообще провалится в трясину?

Тут и там стали попадаться груды огромных камней, а на одном из пригорков встретилось и вовсе нечто странное: высоченный, в три человеческих роста, каменный столб, похожий на торчащий в небо великанский палец. Когда фургон проезжал мимо столба, Танька не утерпела, высунулась из-за полога.

— Госпожа Гвен, что это?

— Менгир, — ответила та, но слово это, означавшее по-камбрийски всего лишь «длинный камень», ничего не прояснило. Впрочем, Гвен, должно быть, заметила Танькин недоуменный взгляд, потому что тут же поспешно добавила: — Говорят, его поставили волшебные жители здешних холмов в память о своем погибшем короле.

— Жители? Эти самые... пикси? — взволнованно спросила Танька. Слово далось ей с трудом. Очень уж тяжелые воспоминания оно вызывало.

Гвен кивнула.

— Да. Иногда в этих краях так называют славный народ. Одни верят, что это древние жители думнонских холмов, защитники нашей страны от пришлых фэйри. Другие же говорят, что это души некрещеных младенцев... Впрочем, вы это уже знаете, леди. А я — я теперь совсем не понимаю, что думать, кому верить.

А Танька не знала, что и сказать в ответ. Опять, как недавно в пещере, в голову ей полезли мысли о поддельных тулменах и бругах, о поддельной истории. Может, и эти странные камни — тоже выдумка Сущностей? Вот спросить бы об этом маму: вдруг ее Учитель бывал в Думнонии на той, первой, Земле?

— Я тоже не знаю, кто они на самом деле, — призналась она наконец. И, поколебавшись, добавила: — Я прежде о пикси и не слышала. Здесь, в Думнонии, всё ведь иначе!

Думнония, и правда, казалась ей совсем чудно́й страной. Всё удивляло в ней, начиная от загадочных скоплений громадных камней и заканчивая странным, не всегда понятным наречием местных жителей. А теперь выяснилось, что еще и поверья о фэйри здесь совсем особые, не как в Камбрии.