Исчезающий человек

Переезд в Аркхем был вынужденной мерой. После смерти отца и последовавших за ней финансовых трудностей, я не мог позволить себе оставаться в Бостоне. Университет Мискатоник предложил мне скромную должность преподавателя английской литературы, и я, не раздумывая, согласился, не подозревая, к чему приведет меня этот шаг.

Первые недели в городе прошли в повседневных хлопотах. Я снял небольшую комнату в пансионе миссис Уэзерби на Крейн-стрит, разложил книги, познакомился с коллегами. Поначалу Аркхем казался типичным университетским поселением Новой Англии – немного провинциальным, со своими причудами, но вполне обыденным.

Однако вскоре мне стало казаться, что город усеян древними зданиями, чьи искривленные фасады, казалось, насмехались над законами евклидовой геометрии. Остроконечные крыши и узкие окна, похожие на прищуренные глаза, создавали впечатление, будто сами дома наблюдают за прохожими.

Постепенно я начал замечать и другие странности. Они были настолько незначительными, что я списывал их на усталость от переезда и новой работы. Например, мне казалось, что расстояния между знакомыми местами иногда менялись: путь от пансиона до университета то занимал пятнадцать минут, то растягивался почти на час, хотя я шёл привычным маршрутом.

На третий месяц моего пребывания в Аркхеме начались дожди. Они были необычайно затяжными даже для этих мест, и город словно изменился под их влиянием. Старые здания потемнели от влаги, а в их очертаниях появилось что-то неуловимо тревожное. Я стал замечать, что некоторые дома будто бы меняли свой облик, когда я проходил мимо них во второй раз – окна оказывались чуть выше или ниже, чем я помнил, двери располагались не там, где должны были быть.

Люди вокруг тоже начали вести себя странно. В университетской библиотеке я часто ловил на себе изучающие взгляды других посетителей, но стоило мне повернуться к ним, как они уже были погружены в свои книги. На улицах я заметил, что многие горожане совершали странные ритуальные жесты, проходя мимо определенных домов или выходя на перекрестки. Они словно отгоняли от себя невидимую угрозу, хотя на их лицах не отражалось ни тени беспокойства.

Особенно неприятным было общение с продавщицей в бакалейной лавке на углу Черч-стрит. Каждый раз, когда я приходил за покупками, она словно не могла вспомнить меня, хотя я посещал магазин регулярно. "Чем могу помочь, сэр?" – спрашивала она таким тоном, будто видела меня впервые, хотя всего день назад мы обсуждали погоду.

Постепенно я заметил, что это происходит всё чаще. Люди, с которыми я регулярно общался, казалось, начинали забывать меня. Даже миссис Уэзерби, моя квартирная хозяйка, иногда смотрела на меня с лёгким недоумением, словно пытаясь вспомнить, кто я такой и почему нахожусь в её доме.

Улицы города становились всё более запутанными. Я начал избегать выходить из дома в сумерках, потому что именно в это время город словно переставал подчиняться законам геометрии. Знакомые переулки вели не туда, куда должны были, а некоторые улицы, казалось, существовали только в определённые часы, исчезая без следа при следующей попытке их найти.

По ночам из-под земли доносились глухие удары, словно что-то огромное билось в глубинах под городом. Никто из местных жителей, казалось, не обращал на это внимания, но для меня эти звуки стали источником постоянного беспокойства.

В университетской библиотеке я наткнулся на любопытный фолиант, написанный на неизвестном мне языке. Символы на его страницах, казалось, двигались, когда я не смотрел на них прямо. После того, как я провел несколько часов, пытаясь расшифровать текст, мои сны наполнились видениями древних городов и существ, не поддающихся описанию.

Дожди не прекращались. Они создавали странную игру света и тени, в которой лица прохожих приобретали жуткие, нечеловеческие черты. Я стал замечать, что некоторые люди появляются, словно из самого дождя, материализуясь из капель воды, и также внезапно исчезают, растворяясь в белесой мгле.

Мне стало все труднее читать лекции, они становились всё более путаными. Студенты смотрели на меня с растущим непониманием, а однажды я услышал, как одна девушка спросила своего соседа по парте: "Кто этот человек? Я не помню, чтобы он вёл у нас занятия раньше". Это было после трёх месяцев регулярных лекций.

Я чувствовал, как невидимая стена растет между мной и остальным миром. Даже когда я разговаривал с людьми, их голоса доносились словно издалека, а их лица казались размытыми, будто я смотрел на них сквозь толщу воды.

Разбирая старые бумаги отца, я обнаружил, что он тоже когда-то жил в Аркхеме. В его дневниках я нашел записи, пугающе похожие на мои собственные наблюдения. Неужели то, что происходит со мной, - это какое-то семейное проклятие?

Вчера произошло нечто, окончательно убедившее меня в том, что я теряю рассудок – или, что реальность вокруг меня действительно искажается каким-то непостижимым образом. Просматривая старые записи в своём ежедневнике, я обнаружил, что не могу прочитать собственное имя – буквы менялись, складываясь в какие-то незнакомые символы, пугающе похожие на те, что я видел в странном фолианте из библиотеки.

Сегодня утром я попытался позвонить своей сестре в Бостон, но телефонистка сказала, что такого номера не существует. Когда я назвал своё имя, чтобы оформить новый звонок, она переспросила трижды, но так и не смогла его правильно записать.

Я пишу эти строки в своей комнате в пансионе, пока за окном льёт бесконечный дождь. Только что я посмотрел в зеркало и с ужасом понял, что едва узнаю собственное отражение. Черты моего лица медленно расплываются, как и всё вокруг.

Кажется, я начинаю понимать – это не город меняется. Это я сам становлюсь чужим для этого мира, медленно теряя связь с реальностью. И самое страшное – я не знаю, могу ли что-то сделать, чтобы остановить этот процесс, или уже слишком поздно, и Аркхем поглотит меня, как он поглотил многих до меня, оставив лишь смутные воспоминания о человеке, которого никогда не существовало.