Демоны крови (Ратник 3)

Отскочив в сторону, Ратников рубанул врага по плечу – тот успел вовремя подставить щит, и снова выкинуло вперед копье… не очень-то удобно, со щитом – и копьем. Но парень, видать, был силен… давно пора было уже с ним кончать.

 Якобы уклоняясь, Михаил отклонился в сторону, перенося вес на правую, опорную, ногу… и, когда копье вновь просвистело у самой шеи, ухватив за древко, дернул его на себя… подставив меч… Насадил кнехта, как таракана! Или бабочку – на иглу.  

 Черт! Так и знал! Плохо откованный - «контрафактный» - клинок, подделка под легендарного «коваля Людоту» - треснул, сломался… Правда – сломался, уже проткнув гамбизон. 

Писатель АНДРЕЙ ПОСНЯКОВ

Представляет серию «РАТНИК»

авантюрно-историческое повествование с элементами веселья и опасными интригами в 13-м и середине 20-го веков! 

https://author.today/work/123647

Книга третья

«Демоны крови»

 В поселке, рядом с которым живет наш герой, Михаил Ратников, начинают твориться нехорошие дела  - пропадают люди. Кроме того, на болотах у озера видели странного юношу, зачем-то ограбившего местного бомжа. И местный предприниматель – торговец металлом – все чаще отправляет свою самоходную баржу на один низ неприметных островков на границе с Эстонией, издавна пользующийся у местных самой дурной славой. Остатки расположенного на острове мрачного здания, люди до сих пор называют Проклятой мызой, а бывших ее обитателей – Демонами крови.

            Именно с ними Михаилу и придется вступить в бескомпромиссную борьбу, развернувшуюся и в наши дни, и в середине тринадцатого века, куда Ратников отправился на поиски своей пропавшей жены, и даже в довоенном тысяча девятьсот тридцать восьмом году.

  А началось все с приезда в поселковый оздоровительный лагерь детского дома, с его интеллигентным директором и милою медсестрой…     

_____________________

Нагнувшись, парень вытащил стрелу и, перевернув мертвое тело на спину, внимательно всмотрелся в лицо убитой:

- Нет, не знаю такой. А девка ничего, красивая… была.

Олекса произнес это с таким равнодушием, что Мише на миг вдруг стало страшно: это что же за парень такой! Сидит рядом со свеженьким трупом, рассуждает цинично… Ни вздоха, ни оха, ни сожаления… даже брезгливости – и той нет. Хотя, если спокойненько рассудить – а чего ему охать–взыхать-то? Сам-то Ратников, вон, тоже не особо-то покоробился. Кто она им, эта мертвая девушка? Уж, слава Богу, не сестрица, и не женушка любимая… так, не пойми кто. Ну, жалко, конечно, но… Это Михаилу жалко, а Олексе… он человек своего времени, где смерть – вполне привычное дело. Убили и убили… слава Богу – не его самого. Сейчас – не его, а дальше – один Бог знает.

- Похоронить бы надо юницу, - шмыгнув носом, неожиданно промолвил Олекса. – Негоже так оставлять, не по-людски это, не по-Божески!

- Ага, похоронить, - на этот раз цинично усмехнулся уже Миша. – Руками будем могилу копать?

- Так в песке-то – быстро!

__________________________

Они появились из-за кустов, окружили – четверо молодых людей в полувоенной форме: сапогах, смешных галифе и фуражках. Ратников заметил из еще издали, однако вида не показал, лишь прикрыл глаза рукою, от солнца якобы.

 Подошли… кто-то что-то сказал по-эстонски. Михаил лениво открыл глаза и, усевшись на песке, улыбнулся:

- Тере!

- Тере, - без тени улыбки отозвался один из парней, постарше других, лет, наверное, двадцати трех - двадцати пяти.

И что-то добавил по своему…

Ратников добродушно развел руками:

- Не понимаю! Русский я… Вене! Вене! Понял? 

– Вы есть откута? 

Ага, сообразил, наконец, по-русски спросить…

- Оттуда я, - неопределенно махнул рукой Михаил. – С той стороны… бежал…

- Бежаль? Так это по фам стреляли?

Ого! Здесь уже по кому-то стреляли? Славно.

- Ну, ясно – по мне. Стреляли, да не попали… сперва… Я вот и патефон из лодки вытащил, как вдруг… снова! Пришлось нырять, чтобы не продырявили… Ну, не попали чтобы… Пиджак утопил, сапоги… деньги с документами тоже в пиджаке были…

- Что ж. Пойтемте с нами.

- Охотно! Только – куда? Вы, вообще, кто? 

- Там увитите.

Пожав плечами, Миша поднялся и подхватив под мушку патефон, направился вместе с парнями… к мызе – куда же еще-то?

 Новая… нет, все же не такая уж и новая, постройки, скорей, примерно середины, а то и начала девятнадцатого века… мыза производила такое же отталкивающее и неприятное впечатление, как сгоревшая. То ли окна были слишком уж маленькие, да и со ставнями, то ли стены – чересчур мощными, как у средневекового замка, то ли… Была в этом строении какая-то несуразность, некрасивость, что ли…

 А вот сад… Сад совершенно сглаживал первое довольно угрюмое впечатление! Аккуратные аллейки, старый дуб, разбитые повсюду разноцветные клумбы, дорожки, посыпанные желтым песком. И флигель! Веселенький такой, выкрашенный ярко-зеленой краской. 

 Во флигель они не пошли, обогнув фасад мызы, свернули к пристройке. Там, в полутемном вестибюле, Ратникову и велели ждать, кивнув на большой, обитый темно-коричневой кожей, диван, не очень-то и мягкий. Конечно, ждал – неизвестно, чего – Михаил, не один, а в компании все тех же парней, старший из которых, прихватив патефон, куда-то ушел, свернув по коридору налево – по всей видимости, доложить, кому надо.

 В вестибюле, в простенке меж узкими окнами, тоже висел портрет угрюмого мужчины с квадратной челюстью – президента Эстонии Константина Пяста. Ратников ухмыльнулся – значит, туда и попал. Конец тридцатых!