Субботний отрывок: роман "Железные кружева"

Моб от Марики Вайд, да продлится он вечно. В прошлый раз пропустила по понятным причинам. Привожу отрывок из самого начала: в поместье в отсутствии хозяина взбесилась антикварная мебель.

Аннея дурно спала всю ночь и поднимается тяжело. Даже подозревает, что больна. Темно, хлещет дождь, домашняя работа не ждет, однако никому неохота делать ее в такую пору, и если людей не призвать к выполнению долга, они еще долго не поднимут голов от подушек. Не зажигая свечи, Аннея тащится по лестнице вниз, мимо темных от времени портретов ниновых предков. Давеча еще письмо пришло: доминус сообщает, что будет вскорости, так что работы будет вдвое. Нельзя показать, что в его отсутствие хозяйство прахом пошло.

Все эти мысли зудят под черепом так, что хочется их прихлопнуть, Аннея никак не может понять, открыты ли у нее глаза или нет еще, и вообще, бредет ли она по лестнице вниз, или еще не встала, и только снится ей, что бредет? На всякий случай она держится рукой за перила.

Кажется ей, или в самом деле пол под ногами пучится, навощеные доски выгибаются вверх, покрываются паутиной трещин? Слышно, как кряхтят! Почему-то Аннея оказывается перед запертой дверью, той самой, хотя непонятно, что ее сюда привело. Ей сюда было надо? Зачем?

Двигаясь медленно, точно под водой — а сумеречный свет точь-в-точь словно просачивается сквозь воду, и так же тяжел! — Аннея отпирает запретную дверь. Нужный ключ первым попадается в руку, будто он один в связке. Скрип. Пусто, голо и темно. Ковер лежит складками, проломы в полу черны, как проруби во льду, страшно шаг сделать. И тихо так, как не может быть тихо в старом доме, полном людей, с птичником, с примыкающим коровником, под сенью дерев, что непременно шуршат и скрипят, и бьются в окно…, а на ветвях птахи, для которых самое время любви!

Аннея приходит в себя, вцепившись в перила, на лестнице, удивляясь, как не скатилась по ней. Первая ее мысль — не угорела ли? Мало ли, печи закрыли прежде, чем прогорели угли? Но тогда бы она и не очнулась, нет? Нет у нее этого опыта, и слава богу. Ей так страшно, что она прибегает к привычному средству — бежит всех расталкивать и нагружать работой. Никакая жуть не поместится в голове, коли та голова без остатка занята работой по дому. Обычный ночной кошмар, где вы стоите на развалинах родного дома — ну да, настроение с утра испорчено, но только баре полагают это за причину отлынивать.

Наступил час, когда Илушка спускается в кухню, чтобы взять там утренний кофе для госпожи. Обычно в это время Аннея Луса и себе дает поблажку выпить чашечку чая, потому что домна Агошта может ее потребовать, и было бы полезно именно сейчас оказаться поблизости и ничем не занятой.

Илушка возвращается на кухню с пустым кофейником и тут же тащит наверх умывальный кувшин, искупая неловкость усердием и энтузиазмом. Тут-то и раздается этот стеклянный грохот, будто у телеги, везущей листовое стекло, колесо слетело. Аннея чудом сохраняет невозмутимость, ставя чашку на стол, и тут влетает кухонный малый с вытаращенными глазищами.

— Тетушка Аннея, там…

— Ну?

— В первом этаже окна высадило! В той комнате, что запертая стоит.

— Кто лез? — деловито спрашивает Аннея, потому что первое дело найти виноватого.

— Кто? Не знаю я. Не я, нет! Так ведь не снаружи из любопытства разбили, и не со зла! Оно само изнутри лопнуло. Ветки его выдавили!

— К-к-какие такие ветки?

— Вы сами гляньте, тетушка Аннея!

Да уж куда тут денешься?

Снаружи у окон «той комнаты» уже стоит дюжина праздных зевак: среди них Аннее нужны только садовник и Лаци с Шани, остальных она гонит прочь, соображая попутно, сколько сплетен — и каких! — пойдет сейчас из уст в уста. Из разбитого окна наружу торчат ветки: смятые и искривленные; видно, что они долго росли в тесноте, прежде чем нашли слабое место, куда и прорвались.

Аннея переглядывается с садовником.

— Я думаю о том же, что и ты?

— Вестимо, — откликается тот и мало что не крестится.

— Пошли тогда. И вы оба.

Аннея берет на себя ответственность отворить запретную дверь. Все это время она сдерживает дыхание: ей кажется, что ее сон пошел в руку, она боится увидеть полы, вставшие дыбом, черные провалы, очаг лесной гнили как знамение будущего упадка дома, которому она служит.

Так и есть. Полы пока целы, но в комнате дремучий лес, ветки переплелись точно в корзине… нет, точно в дюжине вложенных друг в дружку корзин!

Пока они толпятся на пороге, соображая, что теперь делать, появляется домна Агошта. За нею маячит Илушка.

— Надо резать, — предлагает Аннея. Предлагать решения в отсутствии господских распоряжений — ее священное право. — Сначала надо туда войти и посмотреть, а для того, чтобы войти, надо резать.

Лаци критично осматривает пространство, куда ему прилагать силы, Шани безропотно отправляется за инструментом. Садовник остается рядом в качестве главного консультанта. Илушка остается, потому что про нее забыли. Некоторое время мужики ожесточенно режут и рубят: благо, поросль молодая, зеленая и гибкая.

Источником ее служит кресло, по-видимому и впрямь вросшее в пол. Резьба, которой оно покрыто, теперь почти не видна: оно все покрыто пеньками от срубленных прутьев. И сиденье тоже. То есть оно теперь ни на что не годится.

— Вырубить бы его, и вся недолга? — искательно предлагает Шани.

— Рубить-то с полом придется, — возражает Лаци.

— А коли не рубить, так оно самый дом разнесет. Спервоначалу-то окно вынесло, а после и стропила подденет…

— А если не корчевать, так и фундамент. А как его под домом корчевать?

Все вопросительно смотрят на Нинику. Домна мучительно розовеет. Это ж не один старый стул выбросить, мучаясь, что муж скажет. Это его дом.

— Давайте его каждый день до приезда доминуса подстригать, — предлагает она. — Доминус скоро будет, пусть он решит. Аннея, ты проследишь?

— Конечно, домна, — Аннея склоняет голову, чтобы не видно было обуревающих ее сомнений. Ей срочно надо кое-что проверить.

В погребах, как она и предполагала, ад кромешный. Хуже, чем в комнате. Путаница корней: тонкие и мягкие образовали густую и грязную сеть, сквозь которую не продерешься, а мощные стержневые прокладывают себе дорогу сквозь винные полки, пробивают бочки насквозь, крошат каменную облицовку, а деревянная крепь для них ровно мягкое масло. Грязь, хлюпающая под ногами, замешана на красном вине.

— Закончите вверху, — распоряжается Аннея, утирая грязное лицо грязной рукой, — идите вниз. С этим надо что-то делать. А, чего тебе, Илушка? Домне что-то нужно?

— Домна хочет видеть вас, госпожа Луса. Срочно. Я думаю, она что-то придумала насчет кресла.

Роман тут, кстати, с 4 февраля ежемесячно на него скидка 30%, это если кто сбросил из библиотеки, не дождавшись.