Картины старых мастеров ч.5 пост-67

   ...Ведь, это был его сын.
 
А вот, почему они оба так надолго пропали из ее памяти, с этим она хотела разобраться.
Именно теперь,когда хронология событий выстраивалась в ее памяти сама собой.
После гибели Егора налеты стали  чаще.
Пикирующие бомбардировщики прилетали целыми стаями.
Потери среди мобилизованных на окопы росли, и их отправили обратно в город.
 Тем более, что укрепления,в основном,уже были отрыты,и их уже занимали воинские  части.

 Когда она вернулась в квартиру номер тринадцать на Невском проспекте, в ее беременности уже не было никаких сомнений.
Характер их отношений с Поцхером не подразумевал никакой физической близости.
Что не помешало ей поставить его в известность о том, что она намерена непременно рожать.
 
Муж появился в ее квартире стараниями Вари через пол-года после того, что случилось на Лиговке.
С тех пор она  никуда не отпускала ее одну,и полагала, что ее подопечной, во избежании повторения чего-либо подобного, необходима и физическая и общественная защита, желательно из  властных или правоохранительных структур.
В те времена  брачными знакомствами по заказу занимались свахи, обратившись к которым, Варя и привела знакомиться в их дом
чекиста Самуила Поцхера.
 
Так поступали многие девушки, не имевшие рабоче-крестьянского происхождения,и не успевшие по разным обстоятельствам,покинуть страну победившей диктатуры пролетариата.
Для бывшей дворянки и полковничьей дочери такой мезальянс давал социальные гарантии от преследования по статье происхождения, а местечковому еврею из-под Барановичей, подвизавшемся фотографом в ЧК, комфортное жилье в Центре,рядом с работой, и Питерскую  прописку.

Кроме того, жена-красавица из благородных придавала его невзрачной персоне столь необходимый для провинциала из захолустной черты оседлости социальный статус коренного горожанина.
Мало того,что он  был невзрачным сам по себе,при этом он старался быть настолько незаметным, что с его появлением в жизненном укладе двух женщин почти ничего не изменилось.
Кроме одного.
Всему была выставлена своя цена.

Деньги,которые в мире,сформировавшем Клеопатру Львовну,были не более,чем презренным металлом,о которых говорить всуе было просто неприлично,теперь стали  основной темой его повседневной болтовни.
Так же,как и вещи.
К рукам фотографа,обязанного фиксировать на пленку конфискованное при обысках,постоянно что-то прилипало.
И все это он, как трудолюбивый крот, сносил в свою норку на Невском.

Вспыхнула и погасла последняя картинка с родителями.
Папа в шинели без привычных золотых погон.
Его комиссары мобилизовали еще в 18-м, но,слава Богу, недалеко,на батарею в Кронштадт,откуда он несколько раз приезжал на побывку.
Попрощаться с маменькой ей не удалось.

Когда пришли ее забирать в заложницы после Кронштадтского мятежа в 21-м,Варя прятала Клеопатру в своем сундуке,чтобы ее не увели вместе с ней.
Власть комиссаров висела на волоске, и классово чуждых элементов чекисты расстреливали без суда и следствия!

На вешалке в прихожей долго висело ее пальто с меховым манто.
Оно сохранило запах маминых духов,и Патра еще долго зарывалась в него,когда вспоминала о маменьке,пока Варя не убрала его в платяной шкаф.
 Все, что память выбрасывала до этого, было окрашено в яркие и теплые цвета.

Все, что было потом,когда Варе выдали в ЧК справку о смерти путем расстрела, стало цвета горя, потерь, унижений, издевательств, голода, лишений, нужды,борьбы за выживание, и цвета проклятий креста на погосте!
 Варенька,святая душа!
Заменила ей семью и родителей.
Будучи еще в цветущем возрасте, она принесла свое личное счастье в жертву ради опеки,защиты и заботы о своей  воспитаннице,маленькой Патре,оставшейся круглой сиротой.

Еще, когда в 28-м большевики отравили последнего нэпмана строить Беломоро-Балтийский канал, Клеопатре пришла пора  определяться с устройством на работу.
"Загряжская!"-поймал во дворе ее управдом.
"Не выправишь трудовую книжку, выселим тебе из городу, как социально-чуждый алемент в 24 часа!
Чай,не при царском режиме,чтоб ксплуатировать трудящуюся массу!".

Чтобы не сидеть на шее у Вари, работавшей костюмершей в театре Музыкальной Комедии, ее воспитанница, по ее же протекции, устроилась в репетиционную часть на аккомпанемент.
Она и раньше давала уроки игры на пианино, но это возмущало новых коммунальных жильцов.