О синицах и журавлях

Выложила вторую главу повести. Переходим от детства к основным событиям — неудачной попытке утопиться и знакомству с моей любимой Верой

Прилагаю цитаты и некоторые, ассоциативно подходящие к главе картинки:

«…Он задумчиво смотрел куда-то сквозь неё, за окно. Николай присел на кровати, сжал одеяло, так что костяшки пальцев побелели.

— У меня виденье было, — наконец сказал он, — Какая-то дьявольская карусель из старых лиц, прошлых знакомств меня куда-то несла, вглубь, в темноту, в пекло. И чем больше меня затягивало, тем больше я понимал, что там мне и место. Страшное место. Там нельзя просить, это, по-моему, самое страшное. Когда человек просит, умоляет, у него ещё есть надежда, что дадут ему что-нибудь, чем-нибудь помогут…»

«…Мерно стучала секундная стрелка на часах. Сам воздух, плотный и тягучий, наполненный запахами лекарств, нагонял сон. Вера услышала тяжёлый хрип и как будто очнулась. Она сделала несколько широких шагов и оказалась перед кроватью больного.

Вера не увидела, вопреки ожиданиям, перед собой великосветского щеголя, не увидела бездельника франта, виновника всех мировых бед. Перед ней лежал человек. Очень и очень больной человек…»

«…- Отвечайте, — требовала Вера, — Мне казалось, что люди, если пишут о себе, то поступают в придуманных мирах чище и благороднее, чем в жизни. Отчего вы сделали иначе?

— Потому что понял, что любить, как любил офицер «глупо и грустно», как вы вчера изволили выразиться, — прищурился Николай.

— Вы не сделали его любовь веселее или умнее!..»