Ура! Есть название!

... Романо и Виола, в уютных халатах после душа, сидели за столиком и пили душистый чай. Лю сидела в середине стола, между чайником и сахарницей, и макала лапки в напёрсток с чаем.

— Мне жаль, что всё это случилось именно сейчас, в этом круизе, и буквально на второй день контракта, — говорил импресарио. — Тебя угораздило влюбиться в какого-то смазливого пацана. Само по себе это не такое уж и событие, если бы не одно обстоятельство... — он не спеша глотнул из большой чашки. — Твой возраст, твоя энергия – вот в чём проблема. Не знаю, говорила ли тебе твоя уважаемая матушка про такие тонкости.

Виола слушала, помешивая чай. Тонкости влюблённости? Что-то она не припомнит такого. Хотя однажды графиня Алисса обронила фразу, которая сильно озадачила тогда юную Виолу: «На ощупь все мужчины похожи». Но что она имела в виду? Она так и не объяснила.

— Тонкости? Не понимаю, — сказала Виола.

Романо вздохнул обречённо.

— Ох уж эти благородные матроны... Тайны, тайны... Нет, чтобы объяснить собственной дочери всё, как есть. Так нет же, напустят туману, наплетут сказок, а девчонка потом должна отдуваться и платить собственным разочарованием, — ворчливо говорил он. — В общем, всё просто, девочка: ты – добыча, желанная, статусная. Ты же сейчас выступаешь аватаром леди Коры, а она была... горячая штучка. У всех этих знатных господ от её вида и голоса просто вожжи срывало. Они все её хотели, как певицу, как женщину, как заморскую волшебную птицу. И это не имеет ничего общего с любовью. Это просто желание обладать редкой и дорогой вещью, чтобы можно было потом, где-нибудь в компании таких же богатых и знатных, похвастаться, что ты не только знаком с самой леди Корой, но и знаешь, какого цвета у неё нижнее бельё, потому что сам его выбрал, купил, надел и снял.

Виола поперхнулась.

— Нижнее бельё?! Сам надел и снял? Но ведь это дозволено только законному супругу! 

— Во взрослом мире есть исключения, — уклончиво ответил Романо. — Ты даже не представляешь, как теперь звенит энергией твоё тело, тело невинной, страстно влюблённой девушки. Это же мечта и погибель для любого здорового мужчины! Уж извини, красавица моя, я правду говорю.

Виола невольно поёжилась и подтянула колени. А импресарио продолжал:

— Ты и так одарена от природы и красотой, и женственностью. Ещё и голос у тебя волшебный. Но мужчины такие существа, что безошибочно чуют невинность. И для нас это самый сладкий запах. Уж я-то знаю, о чём говорю, — он усмехнулся, опустил глаза в чашку и со вкусом хлюпнул. — А сегодня ты просто затопила публику своей магией влюблённости! Я наблюдал из-за кулис, как всех этих аристократов накрывало волной нежно-розовой энергии, как внутри этих холёных кавалеров и их блистательных дам поднималась алая волна страсти и желания. Некоторым повезло, у них ещё пробудилась нежность и влюблённость, а у кое-кого даже настоящая любовь. Ты изменила этих людей сегодня! Только проблема в том, что не все они воспылали любовью к своим партнёрам. Кое-кто из этих лощёных дворян возжелал любить тебя и только тебя. Причём срочно, здесь и сейчас. 

— Любить меня? — изумилась Виола. — А разве это так плохо?

— Плохо то, что им, этим одержимым, плевать, кто ты на самом деле – Виола, не Виола, Кора, не Кора. Вообще неважно. Ты – та супербаба, что звучит как райская птица и так же красива, а ещё ароматит невинностью и страстью. Вот такой убийственный коктейль...