Игра в классиков

Наше восприятие классиков во многом определяется тем, что в школе нам, доверчивым детишкам, поведали о том, что это ОГО-ГО-ГО! КЛАССИКИ! и что они неколебимые эталоны. Многие, кстати, с этим убеждением всю жизнь живут и неплохо себя чувствуют. Но многие после школы начинают думать.

Гоголь начал меня задумывать ещё в школе. Смотрите сами:

Только что он успел это подумать, Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот...

У какого современного редактора такое прокатило бы? А подобное у Николая Васильевича встречается нередко. Гоголь берёт скорее эмоциями, нежели стилем. Из наших великих это встречается разве что у Цветаевой: на бумаге набор слов, а чувство внутри от него возникает более-менее цельное.

Аналогично у Дельвига: вот прочитайте вдумчиво его "Соловья" (это который "Соловей" Алябьева). "В зимню ночку на руке // Распаялося кольцо". Это ж до какой температуры палец нагрелся... Или вот: "Хоть за синие моря, // На чужие берега; // Побывай во всех странах, // В деревнях и в городах". Не знаю, как у вас, а у меня после "странАх" и "городах" подсознание сразу подставляет: "Ты на сушу, я на море — всё не встретимся никак"...

Впрочем, сейчас речь не о них. Есть и менее известные литераторы — их современники, и вот этих-то творцов я иногда вообще не понимаю. Жила в 19 веке Юлия Жадовская (1824-1883), человек сложной судьбы, я ее искренне пожалел, когда прочел биографию. Однако мне не верится, что ее из одной жалости хвалил Белинский, когда отмечал ее бесспорный талант поэтессы, и я не думаю, что Добролюбов и Писарев высоко оценивали ее стихи только из сострадания. Как говорил Свирид Петрович Голохвастов, "Я надеюсь, что Вы не будете дружить абы с кем": с Жадовской были хорошо знакомы ещё и Тургенев, Вяземский, Аксаков и многие другие. Вроде бы весь тогдашний бомонд налицо. И она — явно одна из бомонда. И пишет вот такое:

Ты скоро меня позабудешь,
Но я не забуду тебя;
Ты в жизни разлюбишь, полюбишь,
А я — никого, никогда!
Ты новые лица увидишь
И новых друзей изберешь;
Ты новые чувства узнаешь
И, может быть, счастье найдешь.
Я — тихо и грустно свершаю,
Без радостей, жизненный путь;
И как я люблю и страдаю -
Узнает могила одна!

Автору — 21 год (цифры не переставлены: не 12, а 21). Даргомыжскому — 32 года. Одна это печатает, другой этим восхищается настолько, что кладёт на музыку. Аналогично поступают Глинка и Гречанинов (правда, с другими текстами Жадовской).

Продолжаем разговор:

Все бы я теперь сидела да глядела!
Я глядела бы все в чистое поле, -
Там, вдали, чернеет лес дремучий,
А в лесу гуляет вольный ветер,
Деревам чудные речи шепчет...
Эти речи для нас непонятны;
Эти речи цветы понимают, -
Им внимая, головки склоняют,
Раскрывая душистые листочки...
Все бы я теперь сидела да глядела!..
А на сердце тоска, будто камень,
На глазах пробиваются слезы...

Интересно, какой это размер, по мнению автора?

Так вся жизнь проходит
С горем пополам;
Там и смерть приходит,
С ней конец трудам.

"Ботинок-полуботинок". Нет, скорее даже бессмертная рифма Тины Кароль "поверит — не верит".

Надежд, уснувших так глубоко,
Кто разбудил кипучий рой?
Прекрасно, вольно и широко
Кто жизнь раскинул предо мной?

Явно еще пары строчек не хватает — чтобы появилась заключительная рифма триады "высоко".

Иль тебе вновь видится
Ароматный сад?
Или снова слышится,
Как древа шумят...

В ту же копилку. Три чувства остались незадействованными (нюшится, жмётся, лижется). Зато дрова шумят.

И всесильной властию
Душу у тебя
Охватила страстию
Вновь любви змея?

У Ломоносова или Державина я бы такое ещё понял. Но это сотворено уже после Пушкина.

Но глупого приличья крик
Оковывал мне мой язык...
И долго я боролась с ней,
С печальной участью моей...
Но полно! Больше нету сил!
Мне мой рассудок изменил!

Великий мнемой...

Вот и солнышко закрылось...
Поскорее бы домой!
И как будто стало страшно
Мне в густом лесу одной.

В наше время написали бы не "как будто", а "как бы". Или, учитывая самые современные тенденции, "кагбэ".

Из ума у меня не выходит
Всё та песня, что пели вчера;
Всё мне грустные думы наводит,
Всё звучит мне страданьем она.
Я сегодня работать хотела,
Но лишь только иголку взяла,
Как в глазах у меня потемнело
И склонилась на грудь голова...

Без комментариев. Люди, у меня извращённое восприятие классики? Или всё-таки в консерватории с того времени много чего подправили? Короче, говоря словами Жадовской, "Себя и исповедь мою // В твою я волю предаю"...

P.S. А ещё у неё есть проза.