Пробы пера. Оцените текст и оставьте, пожалуйста, комментарии с обратной связью под текстом.

Четверо усталых путников шагали по зимнему лесу. Свежий снег, покрывающий землю белоснежной, сверкающей в свете луны и звезд пеленой, хрустел под ногами людей.

Высокий, широкоплечий бородатый мужчина, под длинным, отороченном мехом плотном и тяжелом плаще, щедро усеянном дырками и подпалинами шел первым.

Длинный прямой меч в ножнах на поясе, закинутый за спину круглый щит с тяжелым металлическим умбоном, на котором красовались несколько чуть светящихся рун, кинжал — все указывало на то, что это был дружинник. Причем отнюдь не рядовой…

За ним шли молодая, красивая женщина не старше двадцати пяти, держащая за руку ребенка лет семи. Светловолосый, голубоглазый курносый малыш шел, с трудом перебирая ногами и то и дело клюя носом — мальчик выбился из сил и явно замерз, однако покорно шел за взрослыми, стараясь не отвлекать их.

Последним двигался пожилой мужчина лет пятидесяти — сухопарый и высокий, с выражением бесконечной, отупляющей усталости. Простой, но теплый серый плащ, добротная, но потрепанная одежда, дубина на поясе и небольшая, истрепанная книга в кожаном переплете, которую старик держал с бережностью, свидетельствующей о её важности для хозяина.

— Смотрите, корчма! — вдруг удивленно заявил шедший первым воин, останавливаясь.

— Какая корчма? — вышел из явно невеселых дум старик. — О чем ты толкуешь, Ростислав?

— Да вот же, отец Феофан! Вон она! — вытянул руку в нужном направлении Ростислав.

Подойдя поближе, старик прищурился, вглядываясь вдаль. Пожевав губами и вздохнув, он наконец ответил:

— Вижу, Ростислав, вижу… Да вот только откуда она здесь, в этой глухомани? Тут ни дороги, ни сел поблизости — одни чудища да глухая чаща. Странно это…

— Отец Феофан, Степка долго не выдержит, — подала голос девушка. — Он совсем устал и замерз. Коли не найдем теплого угла на ночь, он может и вовсе…

Голос девушки сорвался, и она, присев на корточки, сильно прижала ребенка к себе. Мальчик что-то слабо, неразборчиво пробормотал, но было видно, что силы его оставляют — он даже не мог обнять девушку в ответ.

Ростислав ещё больше нахмурился под своим шлемом, а старик Феофан тяжело вздохнул. Мужчинам было очевидно — ночь в зимнем лесу ребенок не переживет. Им самим ещё удалось бы переждать эту ночь в холоде — они оба не были простыми людьми, обладая пусть слабеньким, но даром магии. Как и девушка — она была куда более сильной чародейкой, чем сопровождающие её мужи. Вот только все свои силы она растратила пару часов назад, пытаясь отбить нападение на караван, в котором они все двигались в Новомосковск.

К сожалению, нападавшие твари были слишком сильны и многочисленны, а их хозяева достаточно умны, чтобы не давать тварям действовать как животные. Ведомые острым человеческим разумом, они проломили защиту караванщиков и их пассажиров, похоронив любые надежды на победу людей.

Их стихийно образовавшаяся группа едва вырвалась из окруженного и обреченного обоза и, пользуясь тем, что нападающим сейчас не было дело до отдельных беглецов, бросились прочь.

— Отец Феофан, мои руки на случай нападения должны быть свободны, — обратился к старику дружинник. — Пожалуйста, святой отец, возьмите паренька на руки. Не надолго — идем к корчме.

Спорить никто не стал, и отец Феофан при помощи девушки поднял уже бессознательного паренька и кое-как привязал-прикрепил его к своей груди. Старик справедливо полагал, что силы одних его рук банально не хватит на такую дистанцию…

Корчма стояла чуть поодаль от лесной опушки. Суровая русская зима, не щадящая даже жителей самой Руси, словно не имела власти над окрестностями одиноко стоящего заведения.

Нет, крыша была укрыты снегом, как и положено, но вот пятачок пространства вокруг неё была покрыта лишь тонким, не глубже десятка сантиметров, белым полотнищем. Переход от снежной массы в добрые полметра, а иной раз и все семьдесят сантиметров, через которые пробиралась четверка путников, был резок. Словно ножом обрезали…

— И троп нахоженных сюда не видно, — пробормотал старик.

В окнах далеко не нового, потрепанного жизнью деревянного здания горел уютный желтый свет, обещающий тепло и отдых. Подошедшие вплотную путники услышали гул голосов, стук тяжелых пивных кружек о дерево, чьё-то пьяное, неумелое песнопение…

— Всё как в обычной корчме, — обратился к остальным Ростислав. — В скольких был, а все звучат снаружи одинаково. Видать, немало народу тут от холода укрыться решило… Добрый знак!

Спорить с воином никто не стал, и он решительно шагнул к двери, распахивая её. Пригнувшись, рослый воин прошел внутрь, а следом за ним осторожно, быстро оглядывая весь зал, зашли и его спутники.

— Вечер добрый, гости дорогие! — к ним подскочила весьма симпатичная женщина средних лет.

Одетая в сарафан, выгодно подчеркивающий её весьма аппетитные формы, блондинка с алыми губами, зелеными глазами и белозубой, подкупающей улыбкой. Такой, что губы невольно сами растягивались в ответ даже у самых серьезных и хмурых посетителей.

Ростислав сдался сразу, как-то расслабившись и улыбаясь в ответ, отец Феофан сопротивлялся подольше — секунд десять, а затем тоже сломался и начал расслабленно отвязывать от себя мальчика. Даже девушка попала под эти чары, мягко, смущенно улыбнувшись в ответ.

— Вы только поглядите, что ж такое делается! — всплеснула руками женщина, увидев состояние Степки. — Чего ж вы там, гости дорогие, за ребенком не доглядели?! Ладно, не стойте столбом на пороге — идите вон за стол, сейчас принесу мальчику теплое молоко…

— И еды, на четверых, — сразу добавил Ростислав. — Мяса побольше, кувшин воды и компота.

В руке воина сверкнули серебряные монеты — три штуки быстро перекочевали в руки нето корчарки, не то подавальщицы, и она с довольной улыбкой убежала хлопотать над заказом гостей.

Сами же Ростислав и компания уселись за единственный свободный стол в самом центре корчмы. Степка опять перекочевал к девушке, дружинник же уселся рядом с отцом Феофаном.

Посетители на них почти не обращали внимания — все были заняты чем-нибудь своим. Одни, за крайним, почти у задней стены, столом бросали кости и тянули дешевую брагу, явно уже не надеясь поймать удачу за хвост, но не находя в себе сил уйти.

Другие веселились за парой сдвинутых столов, заполненных яствами и кувшинами с разными напитками — от темного пива до вина. За их столом то и дело раздавался смех, кто-то что-то рассказывал, но его слушали явно в пол уха…

Корчма жила и дышала, и её обитателям не было никакого дела до новых гостей. Да, поначалу по ним скользнули взглядами, но то была самая обычная реакция. Больше всего привлекала внимания девушка, сбросившая, наконец, тяжелую шубу и оказавшуюся в простом сером платье. Красивая, изящная фигура, высокая грудь, чистое и свежее лицо — много похотливых взглядов поначалу пожирали её фигуру и лицо. Много — но недолго.

Ибо дальше все обращали внимание на её спутника. Закованного в полный доспех, что носил следы зачарований, рослого и широкоплечего, при мече и кинжале — один его хмурый взгляд на охальников быстро остудил пыл присутствующих. Связываться с дружинником дураков не было — прошедшие курс алхимических зелий, улучшивших все их физические параметры до недоступных человеку высот, они были живыми машинами смерти, способными и в одиночку разобраться хоть с десятком обычных людей.

Постепенно подозрительность и напряжение троицы исчезли — самые обычные люди, с самым обычным поведением. Реки спиртного, лапание подавальщиц и периодические походы на полчаса с ними на второй этаж, какая-то драка в дальнем конце зала, что быстро закончилась…

Горячая мясная похлебка, два свежеиспеченных, горячих каравая, кусок белого сыра, клюквенный морс вместо компота — вся компания, включая даже немного согревшегося и пришедшего в себя Степку, отдавала должное еде.

— Хороша ль еда, гости дорогие? — подсела к ним та самая, встретившая их подавальщица. — Как вам наш морс? Сама ягоды собирала, сама варила!

— Слов нет, как всё вкусно, хозяюшка! — ответил довольный Ростислав. — Твоя стряпня самого князя достойна!

Подавальщица уже не просто подсела — она буквально расстилалась вдоль стола, застыв на незанятом его уголке так, чтобы взгляд Ростислава мог в подробностях рассмотреть обнаженное, красивое тело в вырез на груди сарафана.

— Мне б добавки, — подал голос Феофан. — Уж больно…

Скрип открывающейся двери привлек всеобщее внимание. В помещение вошел высокий, закутанный в плащ мужчина. Брюнет лет тридцати трех-пяти, с ранними седыми прядями, украшавшей виски, прямым носом и темными, непроницаемыми глазами.

Все взгляды обратились к новому гостю. Даже игравшие в дальнем конце корчмы мужчины, забыв ненадолго про кости, впились глазами в пришельца. Что-то в нем было такое, что заставляло всех присутствующих инстинктивно ежиться и опасаться этого человека. Однако это ощущение, вдруг накатившее на всё заведение, также быстро исчезло.

Несколько раз с силой топнув, стряхивая снег со своих сапог, он отряхнул рукава и в полном молчании вошел внутрь. Оглядевшись, он решительно направился к центральному столу.

— Судари и сударыня, позвольте представиться — Аристарх Николаевич Царев к вашим услугам, — слегка поклонился он. — Позвольте скромному путнику, сбившемуся с пути и чудом нашедшему кров в этих безлюдных края, занять немного места за вашим столом.

Неожиданно для всех незнакомцу ответила молодая девушка:

— Конечно. Располагайтесь, Аристарх Николаевич, мы будем рады разделить с вами трапезу. Я Александра Солнцева, но можно просто Саша. Мои спутники…

На щечках девушки проступил румянец, а ясные серо-зеленые глаза сверкали в свете масляных ламп, освещающих помещение. Она представила всех своих спутников и посетовала, что они тоже сбились с пути и едва не оказались вынуждены ночевать в лесу, без крова над головой и посреди зимы.

Севший на одну лавку с ней и Степкой мужчина с улыбкой слушал девушку и кивал. Крайне недружелюбный взгляд вынужденной подвинуться и освободить столешницу красотки-подавальщицы его совершенно не смущал, так что он, дослушав девушку, сделал заказ и положил в качестве оплаты серебряный рубль.

Та неохотно сгребла его неизвестно откуда взявшейся тряпкой, скинув со столешницы прямо в неприметный кармашек сарафана. Неохотно встав, кисло улыбнувшись поедающему её глазами Ростиславу, она отправилась на кухню.

Что-то изменилось в корчме с приходом странного незнакомца. Стало тише веселье, стихли пьяные выкрики, даже игра в кости в дальнем конце прекратилась.

Улыбчивая подавальщица поставила на стол перед Аристархом тот же набор, которым потчевала до того остальную четверку. Тот, не чинясь, накинулся на пищу, словно волк, вовсю орудуя вилкой и при этом умудряясь вести беседу с Сашей.

— Сколько лет сыну-то? — поинтересовался он, кивая на мальчика.

— Степке шесть, — погладила она ребенка по голове. — Он не мой сын — мы брат и сестра. Родители погибли ещё три года назад, с тех пор живем вдвоем…

— Тяжело, наверное, в твои годы в одиночку растить дитя, — посочувствовал Аристарх. — Ты очень сильная девушка, скажу я тебе! Мне вот не то, что за ребенком следить — я и с тем, чтобы собой управляться едва справляюсь. До тебя мне далеко!

Девушка зарделась от комплимента и что-то невнятно пробормотала, погладив уже уснувшего, прислонившись к сестре Степку.

— А скажи-ка, добрый человек, какому князю ты служишь? Из какого княжества родом? Чем по жизни занимаешься, как на хлеб насущный зарабатываешь? — обратился к незнакомцу Ростислав.

— Какому князю служу? — вскинул брови наконец покончивший с едой гость. — Никакому. Я свободный человек, и надо мной нет ничьей власти. А княжество, которому я принадлежу… Я принадлежал когда-то великой Империи, в сравнении с которой все ваши княжества — тлен и пыль, безнадежная серость и уныние. Я был её солдатом и дрался за неё до последнего, но этого, к сожалению, оказалось недостаточно.

Ростислав нахмурился, явно задетый пренебрежением в голосе чужака, особенно в адрес княжеств… Во множественном числе, а значит, и его родину он тоже не считал за достойное место.

Феофан же насторожился, пытаясь пристальнее вглядеться в незнакомца. Словно хотел что-то углядеть, что-то понять… Стоящая неподалеку подавальщица с сарказмом осведомилась:

— Это о какой такой империи ты тут рассуждаешь, гость дорогой?

— Ты знаешь, о какой, — спокойно поднял взгляд на неё Аристарх. — О Российской Федерации. О нашей Родине, что диктовала через свою мощь миру свою железную волю. О Родине, победившей в открытой схватке всех…

— Но ценой уничтожения мира, — возразила подавальщица. — Очень хорошее государство, ничего не сказать! Напало на братский народ, на соседнее государство, через его разгром и уничтожение, через сотни тысяч погубленных жизней добилось каких-то своих политических целей… И ради чего?!

Феофан, Саша и Ростислав только успевали головы поворачивать, не понимая, о чем говорит эта парочка. Но вмешиваться не решались — из голоса незнакомца пропала всякая игривая вежливость и смешливость, сейчас он говорил явно от сердца.

Его оппонентка не отставала. Теплый тон, заигрывания тоном и самим голосом, белозубая улыбка — всё вдруг исчезло. Сейчас перед ними были два человека, что спорили о чем-то, что принципиально важно для них, но при этом суть разговора ускользала от слушателей. Они слишком мало понимали в терминологии спорщиков…

— Империя, любая — это хищническое образование, чей рост и стабильность во многом держатся на интервенциях, захвате и поглощение. Не обязательно речь идет о территориальных приобретениях и войнах — речь может идти о бизнесе, политическом влиянии и прочих возможностях бескровных побед. Распространение влияния — тоже одна их форм такой борьбы… Я не специалист в этом вопросе, подробно не скажу, но главное — моя Империя вкладывалась и заботилась о своем населении, при этом России было плевать, сколько и как обнаглевших Западных рож потеряют прибыли от её действий. Мы да не особо посягали на чужое, скорее собирали своё, давно потерянное.

— Значит, ты оправдываешь её агрессию? — холодно, с презрением спросила женщина. — Очередной типичный раши…

— Аха-ха-ха-ха! — прямо в лицо ей расхохотался Аристарх.

— Мне пытается прочесть лекцию о гуманизме что-то вроде тебя?! Ой, ну это ж прямо анекдот какой-то…

Отсмеявшись, Аристарх резко взмахнул рукой, пальцы на которой светились от маны. К удивлению присутствующих, его пальцы словно погрузились в пространство и потянули, сдирая будто прилипшую бумагу со стенки или стола. Мгновение — и реальность, окружающая их компанию, изменилась до неузнаваемости.

Исчезло множество масляных ламп, делая в помещении светло, как днем. Остался только слабый, разлитый в воздухе мерцающий фиолетовый свет.

Их соседи, ещё недавно бывшие вполне себе рядовыми обывателями, превратились в зомби, упырей и ещё какую-то нежить.

Красивые подавальщицы сохранили свою красоту, но теперь оказались краснокожи и с рожками, а на месте молчавшего весь день хозяина харчевни оказался здоровенным, крайне толстым уродом — козлиные ноги с бурой шерстью, грубое, некрасивое лицо, здоровенные мощные руки и длинные прямые рога.

Остальные окружающие, что к этому моменту оказались перед смертными людьми в своих истинных ипостасях. Нечисть, как она есть — упыри, вампиры, мары и прочие твари, охочие до людской плоти.

— И ты, обратившаяся нечистью тварь, заманивающая одиноких, заблудившихся путников в своё логово и пожирающая их, смеешь мне что-то высказывать? Смеешь оскорблять и пренебрегать моей родиной, павшей в огне и ярости ядерной войны, начатой не ею? — уже без улыбки сказал Аристарх.

Ростислав уже стоял на ногах, обнажив длинный клинок и кинжал одновременно, оглядываясь и ожидая нападения с любой стороны.

Ибо раскрытые твари тут же встали и начали окружать стол, за которым сидели люди.

— Ты слишком много болтаешь для ужина, — надменно бросила та, что прежде казалась подавальщицей.

В жуткой улыбке обнажила кольчатые многочисленные зубы всё ещё прекрасная, но уже иной, демонической, потусторонней красотой женщина. Абсолютно голая, с красноватой кожей, стройным и обладающим всеми необходимыми формами телом, которое гармонично, женственно сочетала эти черты с небольшими, но четко очерченными рельефными мышцами.

От этой нечисти исходила самая мощная аура, выдавая в ней лидера собравшихся монстров.

— Я не для того провел века закованный, заточенный в кристалл в руинах Москвы, чтобы нечто вроде тебя, продавшее свою человеческую сущность за крохи силы и каплю власти, сумело меня сожрать, — усмехнулся мужчина.

— И для чего же ты их там провел? — насмешливо поинтересовалась нечисть.

— Для того, чтобы выйти в нужное время и вновь собрать воедино, в могучую Империю мою родную страну, раздробленную на куски и ослабленную самозванными феодалами новой эпохи, — серьезно ответил чародей. — Россия возродится вновь, во всей своей былой славе и величии. Наведет, наконец, порядок на своих землях, займется нечистью и бандитами, даст безопасность всем слоям общества, а не только знати, позаботиться в меру сил о всех своих детях… Вот такую Россию я хочу вернуть. И ради этого я и пришел!

Непреклонная, стальная воля и решимость, звучащая в голосе не понимающего, что уже обречен, казалась смешной.

— Ты бы для начала придумал, как отсюда живым выбра…

От чародея пошли в стороны две пламенные волны. В одну сторону — желтая, в другую — черная. Пламя не причиняло вреда людям — оно прошло через Степку и его сестру, не доставив им ни малейших неудобств. Зато первый же попавший под его пламя утопец страшно заверещал и, охваченный пламенем, забился в агонии.

— Убить его! — взвизгнула отскочившая подальше предводительница нечисти.

На кончиках её пальцев заплясали всполохи света — она готовилась дать достойный ответ, но не успела. За спиной чародея возникла призрачная, едва различимая тень двуглавого орла — и желто-черное пламя мигом объяло всю корчму. Секунда — и в живых остались лишь странный чародей да четверка изумленных всем произошедшим путников.

Изумленных и не знающих, как им реагировать на всё здесь услышанное…