Кто ты Карлуша Маннергейм?

Всем привет! Поздравляю всех с праздником! Всех причастных и непричастных поздравляю и желаю здоровья и сил! Ну и успехов во всём. Ну и просто решил помимо поздравлений добавить интересный пост, к сожалению не мой. Предлагаю вашему вниманию один из старых постов Галковского про Карла Маннергейма из ЖЖ. Может кто и читал его, а большинство я думаю даже не знал о нём. Очень интересно.

Существуют мемуары Маннергейма и всё больше литературы о нём. Из него сейчас лепят русского офицера и настоящего русского интеллигента. Спору нет, Маннергейм был обрусевшим, и органичным представителем русской аристократии и русского офицерского корпуса. Со своими привычками, плюсами и минусами. Но это вообще. При более чёткой классификации он был придворным чиновником, карьеристом и авантюристом. Его изображают человеком Брусилова, он действительно был его креатурой и личным другом. Но кто такой Брусилов в иерархии абсолютистской монархии? Тьфу, пустое место. В таком обществе роль играют только принцы крови и ориентироваться можно только на них. Брусилов входил в окружение Николая Николаевича и Маннергейм был членом славной клики «николаевичей». Они ему создавали протекцию, через них он обделывал свои делишки.

Кроме обычной военной карьеры гвардейского офицера, Маннергейм занимался очень дорогостоящим и очень престижным международным бизнесом. Этот бизнес существует до сих пор и контролируется теми же людьми. Это бега. Маннергейм сам был наездником и содержал скаковых лошадей, пользуясь капиталами своей первой жены – некрасивой дочки богатого русского генерала, которой он изменял направо и налево.

В 1897-1903 Маннергейм служит в Придворной конюшенной части, что создает дополнительные возможности для бегового бизнеса. По поручениям своего ведомства он совершает поездки в Европу, где по специфике своей деятельности устанавливает многочисленные контакты на аристократических верхах (например, удостаивается приёма у германского императора). Разведение и покупка породистых лошадей это и сейчас штука покруче вхождения в клуб обладателей «Бентли». А уж тогда... Маннергейм был действительным членом Петербургского скакового общества, таковых счастливчиков на всю империю было меньше сотни и треть из них принадлежали к верхам верхов – это князья и высочайшие особы.

Параллельно Маннергейм делал карьеру в гвардии, но лишь тогда, когда на поприще придворных интриг и гешефтов его подстерегали неудачи (будучи игроком и мотом, он периодически оказывался на грани финансового краха).

У него был военный опыт, он участвовал в русско-японской войне и трусом, конечно, не был. Но это не рубака и не стратег. Его участие в китайской экспедиции между двумя войнами было вполне рутинным делом, почти синекурой. Во время первой мировой войны наш герой тоже никаких особенных боевых качеств не проявил. А вот во время 1917 года себя показал.

Существуют два сифилитических бубона, надёжно хоронящих репутацию любого царского офицера. Первый бубон – карьерный рост после февральского военного путча, второй – февральское нахождение в столицах по болезни или по внезапной командировке. Оба бубона как два погона украшают паркетного кавалериста. После февраля он с должности командующего дивизии пересел в командующие корпусом и получил повышение до генерал-лейтенанта. Февральскую революцию Маннергейм, как водится, встретил в Петрограде, где очутился «будучи в отпуске», «проездом». Это типичная биография ублюдков и выблядков, составлявших много-много 1% царской армии, но в условиях 1917 года разросшихся в «деятелей» и чуть ли не типичных представителей военной касты России. Кстати, русских среди них практически не было.

Вы будете смеяться, но во время октябрьских событий 17-го года Маннергейм снова оказывается «в отпуске по болезни» и как-то случайно едет в Петроград. А уж после октябрьской революции прямиком в Гельсингфорс – строить независимую Финляндию.

Историки обычно разносят октябрьский переворот и финскую независимость. Мол, Финляндия это особь статья, а великая Октябрьская социалистическая революция – особь статья. На самом деле это единый процесс и отнюдь не только потому, что Финляндия была частью России. Если латышских стрелков называют акушерами революции, то сама клиника, куда Россию положили рожать Чужого, находилась в Финляндии. Ленин приехал делать революцию из Финляндии и сопровождал его на пути в Смольный товарищ Эйно Рахья. Из Финляндии же прибыли и «морячки», как постепенно выясняется состоящие из финнов и возглавляемые немецкими офицерами-спецназовцами.

Какова в этом роль Маннергейма остаётся неясным, я думаю, она очень значительна.

После революции и мгновенного провозглашения независимости Финляндии, тут же поддержанного Лениным, произошла сепарация. Ставленники Антанты укрепились на севере, поближе к проанглийской Норвегии, юг отошёл к местным большевикам, напрямую поддерживаемым Германией. По условиям Брестского мира Ленин вскоре сдал местных «трудящихся», в Финляндии высадился отряд фон дер Гольца, а сама Финляндия стала независимым королевством с германским монархом на троне. Произошло воссоединение антантовской и германской зоны, с общим преобладанием немцев. Маннергейм, как ставленник англичан, покинул страну и сложил с себя должность главнокомандующего. В общей сложности он занимал этот пост четыре с половиной месяца. Вся его деятельность в этот период заключалась в одном – он стремился организовать вооружённый конфликт с большевиками и втянуть в военное столкновение с Москвой немцев. Немцы на покупки не купились, и вышибли генерала-провокатора пинком.

Для русского историка наиболее интересен самый ранний этап независимой Свинляндии, когда и немцы и англичане в трогательном единодушии отпиливали кусок развалившейся империи. Это интересно по-человечески, как интересна беседа Колчака с Троцким в питерской ресторации под пиво и фортеплясы, или его же встреча с Плехановым. В новоиспечённой Финляндии был комитет обороны. где бок о бок сидели офицеры русской армии, вроде Маннергейма, и подготовленные немцами спецназовцы из так называемого «20-го егерского батальона», а потом и просто немцы. Синтетической фигурой был финский швед Свинхувуд. До революции он бесновался, отстаивая республиканские ценности в борьбе с отвратительной монархией. После революции, получив от Ленина признание независимости, бросился в Берлин, где коленопреклоненно умолял их императорское величество Вильгельма II посадить на финский трон сына. Немцы сочли ранг Финляндии слишком низким и дали престол Фридриху Карлу Гессенскому. При этом Свинхувуда назначили регентом. После разгрома Германии он передал регентство Маннергейму.

Роль Маннергейма на политическом небосклоне Финляндии интерпретируется неправильно. Считается, что это то ли президент, то ли премьер-министр, то ли диктатор. Никак нет. Роль Маннергейма прекрасно характеризуется именно той должностью, которую он занимал в самом начале «независимой» Финляндии – регент. Маннергейм это «регент», «эмиссар», «генерал-резидент». Кого? Некоей силы, от которой недоделанная Финляндия находилась в ТАКОЙ зависимости, что даже не понимала её масштаба.

Официально Маннергейм был... БЕЗДЕЛЬНИКОМ. Для прикрытия безделья он занимал всякого рода синекуры.

30 мая 1918 Маннергейм слагает с себя обязанности главнокомандующего и в виде частного лица проживает в Швеции, затем как частное же лицо направляется в Шотландию. Там (официальная интерпретация) он использует связи в высших кругах, наработанные в бытность членства в беговых обществах Европы, и постепенно становится официальным представителем Финляндии в Антанте. В декабре 1918 он возвращается в Хельсинки в качестве «регента». Однако вскоре регентство отменяется, Финляндия окончательно становится республикой.

Теперь наш кавалерист становится... доктором философии Хельсинского университета. По епархии биоэнергетики и экстрасенсорики – за изучение духовной жизни Тибета.

(С маннергеймовской биокибернетикой связана финская свастика – до сих пор один из элементов государственной символики Финляндии. В 1918 году шведский аристократ фон Русен подарил Маннергейму первый военный самолёт, ставший основой зарождающихся ВВС. На самолёте была нарисована индийская свастика, потому как четыре стихии, солнцеворот, трали-вали, граф путешествовал по Индии и т.д. Через два года добрый швед от себя и по своей инициативе подарил идею свастики своему лётчику – Герману Герингу. Весьма показательная история, наглядно показывающая ничтожную роль Германии (да и Швеции) в создании новой Финляндии. Над финнами поработали люди постарше и поумнее.)

Что дальше? А дальше Маннергейм становится зиц-председателем Хельсинкского акционерного банка. Воровал, впрочем, он вполне реально – денег у него после 1917-го всегда было немеряно.

Ещё Маннергейм основал «Союз защиты детей», где тоже трудился не покладая рук.

Стал председателем местного «Красного креста» - великой гуманитарной организации существ доброй воли всех стран и континентов.

Вот собственно и всё. В 1927 году разразился скандал. Финский народ праздновал десятилетие независимости, но их генерал-резидентское величество в это время изволили охотится на тигров в Индии и как-то в суматохе запамятовали о дате. Что говорить, генерал-резиденты тигров любят. Иной раз бывает и не до подданных.

С натяжкой первой реальной должностью «величества» можно считать пост председателя комитета государственной обороны. Этот пост он занял в 1931 году в возрасте 64 лет. В отличие от поста командующего, должность была необременительной и декоративной, почему Маннергейм её и занял. Вскоре в «честь 15-летия независимости Финляндии» Маннергейма произвели в маршалы. Конечно Маннергейм не Пилсудский, шведы люди приличные, но маршала он получил ни за что, и звание не соответствовало ни ему, ни маленькой Финляндии. Реально Маннергейм был тем, чем он стал к концу своей карьеры в империи – генерал-майором, причём весьма дрянным. Потому что получил он чин по протекции, и никаких особых достижений за ним не числилось. Но конечно это не военный шарлатан а ля Ворошилов.

Реально главнокомандующим Маннергейм стал только осенью 1939 года, и, я полагаю, навряд ли он непосредственно руководил боевыми действиями. Конек Маннергейма - закулисные переговоры, интриги, может быть частный бизнес. Но приступ генштабистской лихорадки на склоне лет – маловероятно. Не было никакого гениального маршала. Был человек достаточно компетентный чтобы понимать ход событий и не вмешиваться попусту в работу специалистов: офицеров и генералов, подготовленных в свое время русской и германской армией.

После советско-финской войны наступает момент истины. Война дело страшное, но честное. В этом её обаяние. Если война мировая, то и степень правды становится особой. Наконец тигр показывает зубы. С 1940 ГОДА ФИНЛЯНДИЯ УПРАВЛЯЕТСЯ ОДНИМ ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ ВСЮ ДИПЛОМАТИЮ ВЕДЁТ УСТНО. Как такое возможно? А вот так. «Северная демократия» управляется так называемым «внутренним кольцом», поверх правительства и парламента. Но дело даже не в этом. Предположим, Маннергейм заключает соглашение с Германией и вступает в войну на её стороне. ИХДЕ ДОГОВОР? Его нет. ВООБЩЕ. Договора нет до конца войны. Всё идет через пару технических протоколов и через Доброе Слово Маннергейма. Который находится в особых отношениях с Герингом (женатом на родственнице фон Русена), гостит у него в имениях, охотится на оленей, рассказывает байки. Но никаких бумаг не подписывает. После войны всё перерыли – ноль. Чистая работа.

Мы видим, как Маннергейм общается в частном порядке с Герингом и Гитлером. Это показано с картинками. Но почему бы не предположить, что он так же в частном порядке и в это же время не общался, например, с Черчиллем или королём Великобритании? Пуркуа па? Если всё ЗАВЯЗАНО НА ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА?

Я вам приведу любопытный документ – переписку Черчилля и Маннергейма. Разумеется, это образцово-показательный документ вроде фантастической переписки Сталина с Черчиллем и Рузвельтом, будто бы полностью опубликованной советским правительством. (Напомню, что при Сталине даже о пленумах ЦК сообщалась такая «информация»: «НА ДНЯХ в Москве состоялся пленум ЦК ВКП(б). На пленуме был обсуждён ряд вопросов партийно-хозяйственного строительства». Всё. Множество партийных документов не опубликовано до сих пор, многие «потеряны». А тут тайны секретной дипломатии периода мировой бойни на блюдечке для обывателей подали. Да господи ты боже мой.) Достаточно сказать, что письма передавались через американского болв..., пардон посла в Финляндии. Но, как я сказал, война это всё равно момент истины. Оцените непередаваемый английский юмор «переписки» (у Маннергейма в отличие от финского английский был вторым разговорным языком – это домашний язык его отца-англофила):

Черчилль (29 ноября 1941 года):

«Я очень огорчен тем, что, по моему мнению, ожидает нас в будущем, а именно то, что мы по причине лояльности вынуждены через несколько дней объявить войну Финляндии. Если мы это сделаем, то станем вести войну, как того требует ситуация. Уверен, что Ваши войска продвинулись настолько далеко, что безопасность страны во время войны гарантирована, и войска могли бы сейчас остановиться и прекратить военные действия. Не нужно объявлять об этом официально, а просто достаточно отказаться от борьбы военными средствами и немедленно остановить военные операции, для чего достаточным обоснованием является суровая зима, и таким образом де-факто выйти из войны. Я надеюсь, что в силах убедить Ваше превосходительство в том, что мы победим нацистов Я сейчас испытываю к Вам гораздо большее доверие, чем в 1917— 1918 годах. Для многих английских друзей Вашей страны было бы досадно, если бы Финляндия оказалась на одной скамье вместе с обвиняемыми и побежденными нацистами. Вспоминая приятные наши беседы и обмен письмами, касающимися последней войны, я чувствую потребность послать Вам чисто личное и доверительное сообщение для раздумий, пока не поздно».

Маннергейм (2 декабря 1941 года):

«Вчера я имел честь получить переданное мне через посла США в Хельсинки Ваше послание от 29 ноября 1941 года. Благодарю Вас за то, что Вы дружески послали мне эту частную весточку. Уверен, Ваше превосходительство понимает, что я не в состоянии прекратить осуществляющиеся сейчас военные операции, прежде чем наши войска не достигнут рубежей, которые, по моему мнению, обеспечат нам необходимую безопасность. Было бы жаль, если эти военные действия во имя защиты Финляндии приведут к конфликту с Англией, и я был бы очень огорчен, если бы Англия посчитала необходимым объявить войну Финляндии. Посылая мне эту личную телеграмму, Вы проявили весьма дружеские чувства в эти тяжелые дни, что я очень высоко ценю».