Вроде как тоже отсылка. Но та ли?

Рискну принести свой отрывочек к "отсылочному" флэшмобу от Руслана Бирюшева. Но есть одно маленькое "но": отсылка эта будет не к книге, не к фильму и не к комиксу.

Впрочем, сначала сам отрывок.

Удовлетворившись этим объяснением, а заодно и завершив свой ежедневный ботанический ритуал, Олаф вновь начал обретать гармонию духа. Оставался последний пустяк – намекнуть девушкам, что они не одни, и тем самым прекратить своё вынужденное подслушивание чужого разговора. Как следует затянув напоследок веревки ботанического пресса, Олаф наконец отошел от стола и направился к двери.

Он уже потянулся к дверной ручке, когда где-то совсем рядом послышался робкий голос Аквилины:

– Домна Стелла, а когда ваша «Дон» повернет обратно?

И ведь вроде сейчас-то и было бы самое время предстать перед девушками – сразу и предупредить их о своем присутствии, и заодно попытаться ответить на вопрос Аквилины: сколько времени обычно занимал путь до Александрии, Олаф примерное себе представлял. Но замысла этого он так и не исполнил.

– Увы, я не знаю, домина Аквилина, – незамедлительно откликнулась Серен тоном почтенной матроны. – Мы втроем – я, великолепная и Олаф – высаживаемся в Карфагене, а корабль отправляется дальше, в Египет.

Тут-то Олафа и попутал то ли бес, то ли Локи. Очень уж забавно изображала из себя Серен благородную римлянку! Ну как было не послушать ее еще – совсем чуточку, самую малость? И вместо того, чтобы распахнуть дверь, он, наоборот, затаился.

Между тем разговор принял совсем неожиданный оборот.

– В Карфагене? – ахнула вдруг Аквилина. – но там же...

– Ну да, – гордо и невозмутимо откликнулась Серен. – Там у нашего Университета исследовательская...

Серен не договорила: Аквилина ее взволнованно перебила:

– Там же, говорят, сейчас всем варвары заправляют!

Поначалу Олаф особого значения этим словам не придал. Об императоре Кубере за пределами Африки ходили самые разные слухи, иной раз совсем вздорные и нелепые. Говорили, например, будто бы тот сплошь окружил себя булгарами, аланами и вандалами, такими же дикарями, как он сам, будто бы он поставил посреди своего дворца войлочный шатер, в котором дни и ночи напролет распивает прокисшее кобылье молоко. Болтали даже, что втайне все они – и сам император, и его варвары-приближенные – поклоняются ложным богам кочевников и приносят им человеческие жертвы. Отец Олафа, будучи в молодости сам знаком с Кубером, всем этим слухам страшно возмущался и называл их не иначе как бреднями и клеветой.

Так что сейчас Олаф лишь тихонько хмыкнул и пожал плечами. Затем он облегченно перевел дух и вновь потянулся к дверной ручке: дурное наваждение от него вроде бы отступало.

– Какие такие варвары? – послышался тем временем голос Серен. – Ах полно, домина Аквилина! В Африке давным-давно живут добрые римляне, а всяческих вандалов сто лет как прогнали!

 Да, это альтернативная история, где Римская Африка не только пережила Западную Римскую Империю, но и отбилась от арабского завоевания. В этой ветви истории (вернее, не совсем даже на Земле, а на ее клоне) в конце VII века Африкой правят император Константин Кубер, сын булгарского хана Кубрата, и его венценосная супруга Анастасия (дочь восточноримского императора Ираклия I).

Вообще и Кубер (правда, Константином он себя вроде бы не называл), и Анастасия жили когда-то и в нашем реале (более того, отец Анастасии в этом же нашем реале вроде бы дружил и уж точно был знаком с отцом Кубера -- что, впрочем, не означает, что сами Кубер и Анастасия когда-либо пересекались). Но вот Африкой они в нашей истории не правили. А мне надо было представить себе не только степняка (в данном случае -- причерноморского протоболгарина), сделавшегося правителем романизованной страны, но и реакцию на него со стороны местного населения (всего лишь лет сто назад, кстати говоря, избавившегося от вандало-аланских завоевателей) и жителей других осколков Рима. И я все-таки нашел в реальной истории пусть и отдаленно, но похожую ситуацию.

Отмотаем историю лет на 600 вперед и перенесемся на другой конец Северной Африки, в уже давно исламский и арабизованный Египет. Здесь в результате переворота правителем (султаном) стал тоже тюрк-степняк -- кыпчак Бейбарс. На разных интернет-сайтах можно найти информацию о том, что Бейбарс и в Египте сохранял приверженность обычаям степняков: пользовался юртой, пил кумыс, ел конину. Например, вот тут утверждается следующее:

Удивительный факт о том, как на вершине пирамиды установили юрту, описал в своем труде «Ар-рауду аз-захир фи сират аль-малик аз-захир» («Цветущий сад жизнеописания ясного государя») чиновник мамлюкского государства Ибн Абдузахир (1223-1292). Он служил личным секретарем султана Байбарса и, впоследствии, был признан одним из видных историков.

«Султан в месяц шабан отправился в Гизу, где отдыхал в районе пирамид. Совершил конные прогулки. Стрелял из лука. Стрелы его перелетали через пирамиды. Группа людей взобралась на вершину, а подручный бека Коштемира установил там хараке. Хараке простояла там много дней».

Хараке – это измененное тюркское слово «кереге». Так казахи называют решетчатые стенки юрт. Научное его значение – ажурная стеновая несущая конструкция юрты. В Восточном Казахстане сохранилось древнее название юрты – кереге. Данный факт, судя по всему, свидетельствует о том, что во время прибытия кипчаков в Египет они все еще продолжали называть собственные жилища исходя из их несущей конструкции. Поэтому и арабы до того невиданные ими жилища мамлюков, к тому же странные по своей форме и конструкции, предпочли называть тем же словом, что было принято у их хозяев. Так, незнакомая арабам юрта превратилась в хараке.

Я не знаю, верна ли эта интерпретация арабской хроники, и не знаю, насколько историчны эти утверждения, не являются ли они поздним вымыслом. Но в данном случае это не так важно. Мне было важно показать, какие слухи расходятся об "императоре-варваре" в романизованном обществе. И то, что запомнили (или даже придумали) о Бейбарсе, я решительно перенес на Кубера.

Такая вот отсылка получилась. :)