Про блины

Готовить на всю семью я начала лет в 14-15, еще учась в школе.

Но вот первое блюдо, которое я научилась делать, были блины, и начала я их жарить в 9 лет.

Сначала смотрела, как их делает мама, потом мама стала допускать меня до жарки блинов, потом я стала сама готовить тесто под присмотром мамы, а потом уже и самостоятельно их пекла. Конкретного рецепта не было, в тесто бухалась вся молочка, которая имелась в доме, примерно, "на глаз", все остальные ингредиенты по тому же принципу. Блины получались отменные и первый комом случался редко.

Блинчики пеклись мною по любому поводу: в выходные, когда все дома, к перекусу, от радости и переизбытка энергии, для поднятия настроения и даже духа.

В тот период я регулярно оставалась надолго дома одна.

Мама работала сутки через трое, папа стандартный день, но в будние дни по вечерам после основной работы он шел на подработку и домой приходил часов в 11-12 ночи.

В школьное время было как-то еще просто, но вот на каникулах становилось грустно.

Днем я гуляла с друзьями, но вечером, когда все шли домой, я возвращалась в квартиру и на меня наваливалось тяжелое чувство одиночества. Через короткое время мне надоедало себя развлекать, смотреть телевизор и возникало желание сесть на стул, замереть и следить за минутной стрелкой на часах.

Сначала я так и делала, но потом я научилась печь блины и это превратилось в мою личную психотерапию.

Замешивание теста выводило меня из унылого ожидания, я представляла, как мама дает мне советы по замешиванию и выпечке, потом, как родители будут пить с ними чай, и их незримые образы разгоняли мое одиночество. Сам процесс выпечки вводил в легкое медитативное состояние и я успокаивалась.

Потом я все мыла, наводила тщательный порядок, красиво для самой себя сервировала стол и пила чай под звук маленького телевизора.

Однажды после чая я смотрела в окно. Там не было ни одного друга, бегали какие-то незнакомые мне ребята младшего возраста. И вдруг я отчетливо захотела к ним. Там было так весело, так безопасно, так просто и понятно, но я не знала, как подойти к этим детям. Им было лет по 6-7, а мне-то уже 9! Захотят ли они принять меня в свою компанию?

Я стала искать повод и наткнулась взглядом на блины. А вот и отличное начало знакомства!

Взяла я блинчики в руки, по количеству гуляющих детей, и пошла к ним. Подошла, они прекратили играть и исподлобья стали на меня смотреть. Я спросила их: "Хотите блинчики?" - и сразу протянула эту стопку, свернутую в руке. Они обрадовались, даже не стали задаваться мыслями, чего это я их угощаю, расхватали их и приняли меня в свою компанию.

Теперь я через каждые три дня, когда мама была на сутках, пекла блины и вечером выходила во двор, угощала местную малышню.

И уже было неважно, знаю я там кого-то или нет - это превратилось в мой личный ритуал. Мне становилось на душе так светло! И не только от того, что еще лишний час я проведу в компании людей, но и от самого процесса угощения, одаривания. У детей была такая неподдельная радость от моего подарка им! Я чувствовала себя наполненной и счастливой. Своих родителей я не забывала и им тоже оставляла стопочку блинов. Они знали о моей благотворительности и тоже как-то ей радовались.

Однажды я в очередной раз вышла во двор и угостила малышню, на лавочке сидело две женщины - видимо мамы кого-то из детей.

Женщины подозвали меня к себе, спросили, есть ли у меня и для них блинчики, я протянула им руку. Они попробовали и сказали, что моя мама печет очень вкусные блины. Я сказала, что это не мама, а я пеку. Они не поверили и даже как-то обидно рассмеялись.

Одна сказала: "Ну не надо врать-то, ты еще маленькая, ты не можешь так печь. Может, ты помогала маме, но не сама пекла". Я сказала, что мама на работе и я пекла сама.

Другая женщина потребовала доказательств и рассказать им, как и что я делаю.

Я стала подробно описывать процесс, она спросила: "А в каких количествах ты кладешь продукты в тесто?" Я сказала, что на глаз. Она тут же воодушевилась: "Вот, ты просто наблюдала, как мама делает, вот и запомнила сам процесс, но то, что ты не знаешь четкого количества продуктов, говорит о том, что ты врешь. Сама она пекла! Да даже у меня таких блинов не получается, а у нее, 9 лет от роду, получились! Врать, девочка, очень плохо. Блины вкусные, а ты нечестный человек".

Они очень недовольно на меня посмотрели, потом отвернулись и стали разговаривать друг с другом, как будто меня и не было рядом.

У меня не было ни обиды, ни возмущения, ни желания что-то им доказывать. Я знала правду и мне достаточно было пребывать в этой правде самой. А до других мне дела не было.

У меня было только одно большое недоумение. Это был просто огромный знак вопроса, размером со все мое тело.

Почему они предпочитают не верить? Зачем они совершают столько уловок и ухищрений, только чтобы "доказать" мою ложь? Почему они просто не поверят другому? Ведь это так просто и так не накладно: просто поверить. Ведь это так легко жить, просто веря.

В тот момент я никак не могла найти ответы на эти свои вопросы. Но мне этих женщин было почему-то очень жаль.

Я встала со скамейки и пошла домой. Мне не хотелось больше гулять и не хотелось больше печь для всего мира.

Когда я проходила мимо малышни, один мальчик меня спросил, приду ли я снова к ним с блинами. Он смотрел на меня большими, распахнутыми глазенками и не требовал никаких доказательств. Я сказала, что больше я печь не буду. Он огорчился, а я пошла к себе.

Через три дня я напекла гору блинов и потащила их детворе. Взрослых я обходила стороной.