Субботний отрывок

Доброго времени суток, дорогие друзья. Хочу поддержать бессрочный субботний флэшмоб довольно объёмным отрывком из рассказа "Судьбы Грааля":

Враг позади и понимание этого призывали к покою, мышцы стремительно слабели. Сладкая и плотная тишина окутали троих людей, успокаивали и даровали ощущение долгожданного спокойствия. Тьма и мрак внутри развеивались слабым огоньком лампады на маленьком каменном алтаре.

- Наконец-то мы в убежище, - тихо проговорил Этьено, положив Хельгу на мягкую лежаночку и присев возле неё, тяжело выдохнув.

Семь потов сошло со служителя Канцелярии, он приложил руку к девушке, пытаясь нащупать пульс. Прикосновение к бархатно-мягкой коже Эйч’Лихо вызывал приятное отражение внутри, ему нравилось водить по её шее, гладить по запястью. Только от этого дама не приходила в себя, её глаза оставались закрытыми. Паренёк нашёл в кармане платок, которым стад бережно водить возле глаз и рта, утирая кровавые потёки. 

Под пальто и бронёй всё взмокло, ему казалось, что он вот-вот вышел из моря. Теперь пришло время обсохнуть и решить, что делать дальше. 

Внутри часовни казалось, что время остановилось, тут воплотился осколок иной реальности, что полнится безмятежностью и медитативным сосредоточением. Довольно небольшое помещение вмещает алтарь на котором мистически сверкает золотым отливом чаша, а возле неё потрескивает латунная лампадка, от которой падает слабый и мирный свет. Подняв глаза Этьено увидел, как свет разгоняет мрак и являет мазики – красочные камешки сложены в образы неведомых святым – мужи в багряных стихарях с нимбами за головой, а под ними ленты с чёрными готическими буквами.

- Интересно, что тут написано? – прошептал Ремиил. – Это не тамриэлек.

- Это старобретонский, - обозначил налоговик, прищурив взгляд и став медленно читать. – Святой Бенедикт Даггерфольский, «попиратель скверны», - он перевёл взгляд на второе изображение. – Мученик Жерар из Вейреста, несущий слово», - теперь взор упал на главную стену за чашей и алтарём, что красовалось великолепное изображение солнца. – «Се часовня посвящена святым Бога Единого, великие подвижники Церкви Алессианской в сих землях проповедовали слово Единого, учили праведности и делали дела славные и великие. Так, Бенедикт силой веры и молитвы по произволению Единого изгнал даэдропоклонников из сих мест, а Жирар много пострадал от язычников за слово святое. От ныне и во веки, кто бы не воззвал за помощью к Единому Богу, то получит помощь, как учит Писание».

Ремиил кивнул, его губы исказила болезненная улыбка, и чтобы развеять ужас воспоминаний, он склонился над Хельгой. Одного взгляда рыцаря хватило, чтобы дать вердикт, что с ней могло случится:

- Она измождена, слишком сильное заклятье. Будет переводить дух несколько часов. Что ж, мы остались вдвоём.

- Итак, теперь вы, милсдарь рыцарь, можете поведать, что кто такой этот Гастон и откуда вы с ним знакомы? – с упрёком швырнул служитель Канцелярии, стянув перчатку и положил ладонь девушке на руку, став её поглаживать по голове и волосам. – Если бы…

- Замолчи, парень, - рявкнул Ремиил, сжав до хруста пальцы, - если бы не я, вы бы и из залы бы не выбрались.

Рыцарь поднял взгляд на фреску с изображением солнца, где непобедимый лик ясного и яркого светила в ответ взирал на латника, словно бы общаясь с ним и говоря на мистическом языке символом, взывая к глубинным болезненно-ярким воспоминаниям о тех днях предательства, когда Гастон отвернулся от света идеалов Ордена и продал свою душу жестоким тёмным богам.

- Гастон… мой брат, - речь седого мужчины запнулась, серебро глаз отразило печаль. – Он когда-то был таким же, как и я. Вместе мы служили Ордену Магнуса, что по тайным договорённостям с самим императором ограждал мир от скверны, - он протянул пальцы к солнцу, будто пытаясь вымолить тепло от образа, вымолить само прощение за то, что он не смог предотвратить падение братьев и сестёр в бездну скверны, за то, что не смог вовремя распознать козни Люция. – Мы десять лет защищали мир от губительных сил вечного распада, от даэдрических орд и их адептов, выжигали яд даэдрической отравы по всему Тамриэлю. Нас не ждала никакая награда, кроме почёта среди братьев и сестёр, никакое золото или титул в Империи. Но в один день, прокляни его все известные боги, я узнал о подлом предательстве! – голос горел неистовым гневом. – Он совратил половину Ордена, бросил его на бой против нас, - грозди гнева вызревали в сердце, но скорбь обливала душу, травила её и не давала покоя. – Мы сражались в Цитадели, отбиваясь от даэдрических приспешников, от орд прямиком из Обливиона. Я вот этой рукой, - Ремиил словно показал солнцу длань, окровавленную дреморским ихором. – Лил кровь своих братьев и сестёр, - грустный взгляд коснулся заворожённого налоговика, флегматичная речь говорила о тяжести на душе. – Вот – кто я. Рыцарь без Ордена, тот, кто отправил в небытие тех, с кем служил десяток или более лет. 

За стенами часовни пронесся звук грома, шум дождя под конец месяца Вечерней звезды смущал, но чего ещё можно ждать от краёв, поражённых даэдрической скверной? Этьено взирал на Ремиила уже не со злобой, но с сочувствием и пониманием. На его коленях как на подушке положена голова Хельги, в её волосы запущена его рука, девушка слабо постанывает и тяжело дышит.

Они пришли к практически безвыходному положению – за стенами часовни их поджидают орды даэдра во главе с поборником чумы, атмосфера Л’Денекора настолько сильно поражена скверной Периайта, что и вздохнуть трудно, она высасывает все силы. Их двое, они лишены магической или божественной защиты… это практически безвыходная ситуация и не остаётся ничего, кроме как молиться. 

Этьено поднял взгляд, полный разочарования и скорби на неодолимое солнце, что сияло с фрески и одним своим видом приносило вдохновение в души. Налоговик посмотрел направо и влево, чувствуя тёплый взгляд великих святых, казалось, что свет светила дотрагивался до самой души, обогревая её и вселяя уверенность. Он ощутил необыкновенное чувство и желание, губы сами распахнулись, творя моление:

- Единый, помоги мне. Кто бы ты ни был, каким богом не являлся, помоги. Там за порогом сотни врагов Твоей святости, сотни противников, которые хотят поработить Тамриэль. Прошу Тебя, помоги нам! – по мертвенно-белой щеке парня потекла горячая слеза. – Как-нибудь и чем-нибудь помоги нам!

- Ты молишься богу, которого не знаешь? – фыркнул старый рыцарь.

- Ты видишь ещё богов? – раздасованно заявил служитель Канцелярии со скорбью посмотрев на сквайра, которая не приходила в себя, на её прекрасно-белое лицо. – Где девятеро, когда демоны вторгаются в этот мир? Где аэдрические слуги, где их сила, когда кусочек Тамриэля превращается в самый настоящий ад. Где ещё боги?

Со стороны раздался голос:

- Ибо Единый есть Бог единственный, Господин неба и земли, создавший всё и породивший мир одной мыслью и желанием своим.

Часовня может удивить и на сей раз из самого тёмного угла явилась фигура, укутанная в тёмную рясу, лицо скрыл капюшон, из-под которого проглядывалась только лишь длинная седая борода.

- Кто ты? – грозно спросил Ремиил, взявшись за меч.

- Хранитель часовни, - коротко ответил мужчина, встав возле лампады, но казалось, что свет не падал на него, и он оставался частью осязаемой явленной тени. – Вот уже несколько лет я защищаю это место и наставляю тех, кто стремится к познанию Слова, тех, кто стремится к святой жизни с Единым Богом.

- Единый? – переспросил Ремиил, губы дёрнулись в больной улыбке. – Я знаю это имя… это имя Божества, которому молились в моём Ордене во времена первой эры. Он хранил Орден до момента, когда… когда Верховный магистр постановил установить пантеон Девяти.

- Я знаю, - голос мужчины полнился силой. – Он проссиял в Тамриэле во времена святой Алессии и пророка Марука, когда народы смогли принять хоть частичку благодати Его.

Ремиил ощутил необыкновенный покой при виде хранителя. В монашеском одеянии и спокойным голосом он вызывал чувство мира и утешения. Вкупе с раскатами грома и шумом дождя за стенами это вызывало ощущение сосредоточенности, желание раскрыть душу. А как только служитель Единого распахнул уста, проникновенный глас заставил дрогнуть душу:

- Ты не виноват Ремиил, ты не виноват в том, что произошло. Какая вина в том, что их души оказались падкими на зло? Всё в порядке, ибо Единый не видит твоей вины в том, что твои братья и сёстры стали теми, кем стали. Ты защищал мир от великой скверны, от хаоса и распада. Твоя рука обагрена в крови нечестивых… тех, кто бы одной волей обрёк весь Тамриэль на смерть и погибель, на рабство и забвение. Нет вины в том, чтобы защитить тех, кто не может защититься.

Серебро глаз Ремиила сверкнуло влагой. Он не мог поверить, что всё это творится с ним, не мог и подумать, что к нему прикоснётся Неведомый Бог. Вся чехарда событий, вся фантасмагория безумия вела к этому моменту. Судьба? Воля Единого? Или же удачная чреда событий? Он не находил ответов.

- Откуда? – бросил Ремиил.

- Единый всё ведает, - словно удар молота прозвучала фраза. – К нему, если тебе нужны ответы, стоит обратиться.

Старый рыцарь не знал, что делать… единственное, что приходило на ум, так это молиться. Во всяком случае, это явно не помешает.

- Странно всё это.

- Тебе стоит только начать, - вкрадчиво произнёс хранитель.

- Попробуем, - Ремиил шагнул в сторону иконографических изображений, из уст полилась неуверенная речь. – О, Единый благослови, Единый прости и Единый наставь меня на путь истины и света, чтобы я смог сокрушить врагов света, - латные ладони сложились в молитвенном жесте, голова склонилась пред солнцем. – Я прошу Тебя – прости меня, прости и дай мне сил простить себя за содеянное. Прости за всякое отступление и помоги мне. Протяни руку помощи, направь сердце и освяти меч, чтобы им я прогнал всякую скверну даэдрическую с лика Тамриэля. 

И он почувствовал ответ. Это оказался необычайный подъём в душе, казалось, что изнутри него начинает сиять невечерний и невидимый свет уверенности и благодати. Он почувствовал, что есть шанс, есть возможность на то, чтобы не только выжить, но и разогнать мрак веяния сил вечного распада. Он почувствовал твёрдость, это похоже на руку на плече сына, на рассвет после гряды пасмурных недель.

- Что нам делать? – с зарождающейся надеждой спросил Ремиил. 

Хранитель указал на Грааль, что стал будто бы сиять изнутри, чаша наполнялась внутренним светом и призывала, чтобы принять её содержимое. Сияние казалось противоречиво мягким и сильным – оно освещало каждый уголок часовни, но не слепило око, мягко её лаская. Золото потира так же издавало свет, пропитавшись божественной сутью.

- Примите чашу спасения, - указал хранитель на сосуд, вершащий алтарь. – Примите кровь бытия и ядите хлеб вечности, растворённый в ней. Сам Единый преподносит её вам, дабы вкусив Его сущности и соединив с горением сердец, вы бы облеклись в броню святости и вооружились пламенем праведности. Ничто скверное не тронет вас.

Недолго они колебались – переглянувшись, приняли решение. В глазах каждого сияла уверенность.

- Хорошо, - крепко обозначил Ремиил. – Я готов.

- Да буде так, - кивнул служитель Канцелярии.

Хранитель кивнул. Длинные выбеленные пальцы сомкнулись на ножке чаши, подняли её и преподнесли воинам света. Свет осиял хранителя часовни, одеяния и плоть старца преобразились, стали потусторонне-эфемерными.

- Да не тронет вас яд даэдрических отступников и их приспешников, да станете вы истинными сынами Единого и отпустит Единый все грехи ваши и наставит на пути святости, - он опустил чашу и преподал сначала рыцарю.

Ремиил осторожно прикоснулся губами к тому, что было внутри, перед глазами всё затопило сияние, а на языке ясно расцвели вкусы сладкого вина и засахаренной розы. Трепет и торжество разлились по всему телу, казалось, будто бы его поили небесным светом. Всякое сомнение и страх отступали, уверенность и вера в святость Грааля, в бытие Единого заполняли душу. Серебристо-ясные очи налились свечением из иного бытия, в них не было более ни толики отчаяния. 

Этьено испытал такие же чувства, пропустил через себя всю благодать из чаши и святость Единого. Он не знал учения Церкви Единого, не исповедовал никогда ни одного из канонов Алессианской Церкви, но сейчас он чувствовал ясное присутствие Бога, Которого не знал, чувствовал его всем своим естеством, ощущал, как каждую клеть его тела пронизывает благодать Господа, Чьё имя затерялось среди перипетий истории Тамриэля. Теперь он не просто узнал Истину, а прочувствовал её и готов выступить против всех мерзостей даэдра.

- Ступайте… ступайте и несите свет Единого, несите гнев Единого супротив отступников от Его всесвятого света! – торжественно объявил хранитель и убрал Грааль на алтарь.

- Подожди, - острый взгляд налоговика коснулся чего-то белого возле тела сквайра, пальцы подцепили прошелестевшие листы пергамента.

- О чём там? – вопросил Ремиил, сжав пальцы на рукояти меча, чьё лезвие стало сверкать ещё сильнее и ярче.

- Это бланки по форме ОР-15, - он перелистнул пару бумажек, - они не заполнены, так не должно быть. Налоговые миссии используют их, чтобы формировать отчётности и судя по всему у нашего управления это было первое поселение, - он опустил голову, впав в размышления. – После того, как пропала наша налоговая миссия, Канцелярия решила отправить меня на расследование. Но соль в другом… обычно кортежи комплектуются бочонками с маслом и жиром. Топливо всегда нужно. Если бы можно было достать бочонки и поднести к алтарю, - пальцы парня провели по подбородку. – И где же этот кортеж? Повозки…

- Да, был такой, - припомнил хранитель, - он как раз остановился возле нашей корчмы.

- А что будет с Хельгой? – с уколом боли у сердца вопросил Этьено.

- Я за ней присмотрю, - ласково произнёс хранитель.

- Итак, ты выходишь на бой? – спросил налоговик, взглянув на Ремиила и показав в сторону врат. – Отвлеки Гастона и всех дремор насколько сможешь, пока я ищу бочонки, - паренёк взглянул на окошко часовни. – Я вылезу через него, найду и как-нибудь подкачу к алтарю, подожгу и он разлететься на части, - пальцы провели по кисету, - тут у меня зелье невидимости, которое скроет мои перемещения в самом центре вражеского стана. И если всё будет хорошо, то мы даже доживём до прихода легионеров.

- Какие легионеры?

- Местный гарнизон. Я раздавил специальный сигнальный камень перед входом в деревню, - улыбка коснулась губ паренька. – Легионный маг сообщил войскам о локации сигнала, войска отправлены для отправки.

- Но… откуда?

- Идея местного налогового управления – установить связь с Легионом, чтобы в случае опасности они смогли отправить войска.

- Вот молодец, - ударил по плечу парня рыцарь и взглянув на в сторону окна, крепко и ясно обозначил. – Начинаем, - прошептал Ремиил, - и да хранит нас… Единый.

Коснувшись ручки дверей, рыцарь чаши обернулся, чтобы посмотреть на хранителя часовни, но не нашёл ничего и никого в углу, кроме пустоты. Но это уже не имело никакого влияния, никакого дела, ибо внутри всё горело и пылало, в глазах отразился свет… свет Истинного солнца, светила, что сияло потусторонним мистическим светом, изображения святых так же прорезались сквозь тьму, их подсвечивали из иного мира. Этот свет, заря новой веры и огонь святой уверенности придавали сил и направляли руку. Ещё сильнее надавив на двери, Ремиил распахнул их, выходя на встречу нечестивым ордам, а за его спиной продолжал гореть свет.

Рыцарь… рыцарь чаши выступил без страха и сомнений. По его доспехам задрожала барабанная дробь дождевых капель, доспехи засверкали от влаги, сияли парой строк цитат из писаний, наполненные светом. Меч сжимает крепкая длань, оружие сверкает благодатью святости от которого слепит глаз легиона дремор. Тело же не испытывает особого влияния даэдрической скверны – словно щит и кокон его ограждает благодать Единого, мухи над головой даже не могут приблизиться к благословенной плоти. Он уверенно шагнул вперёд, дреморы и «возвышенные» отшагнули назад.

Небо над головой тёмно-серой пеленой стелилось от горизонта до горизонта, оно рыдало зеленоватым дождём, наполняющим воздух едким запахом прогорклого озона. Снег превратился в серо-бурую массу и странную кашу.

- Гастон! – крикнул Ремиил, подняв меч. – Гастон! Выходи на честный бой! Выходи, чтобы сразиться в честном поединке! – он бросил взгляд в нестройные ряды врагов, с ужасом взирающие на него. – Гастон! Прими вызов бывшего брата!

- О-о-о-х, - раздался хлюпающе-булькающий голос, ряды расступились и на всеобщее обозрение явилось болезненно-раздутое существо. – Ремиил, мой мальчик, ты решил помериться со мной силой? С тем, кто несёт на себе все возможные благословения чумного бога? – голос стал более вкрадчивым. – Я уверен, ты хочешь отомстить, но к чему месть? Мы можем с тобой договориться и всё решить здесь и сейчас.

- Я всего лишь хочу избавить мир от одного из жалких и убогих червей, - Ремиил поднёс меч к лицу, выйдя за ограду часовни, губы сложились в улыбке, когда он увидел, что атмосфера чумы не трогает его. – Я очищу мир от скверны, ибо сие есть угодно Единому. Демон, пред которым ты не более чем пресмыкаешься, есть полное ничтожество… как и ты сам.

- Я – сын истинного бога! – в приступе злобы прохрипел Гастон, его лицо заметно помрачнело. – И как ты смеешь выступать против отца чумы? Брат, я даю тебе последний раз возможность отбросить все постулаты и догматы Ордена и присоединиться к ласковым объятиям Периайта.

- Никогда! – рявкнул Ремиил, поднимая меч. 

- Хорошо, - словно согласия словно слово силы – дреморы и «возвышенные» расступились в стороны, создав площадку для боя, булаву объяло зеленоватое пламя, губы исказились в страшной улыбке. – Помнишь Валерию? Помнишь свою ученицу? Так вот, когда я был тогда при штурме Цитадели я нашёл её и силой чумного бога заставил страдать. За стеной мы заражали её болезнь за болезнью, она вопила и кричала, звала тебя, а ты не пришёл. Как же ты сможешь жить с этим?

Ремиил атаковал с благой неестественной скоростью. Клинок опустился на щит и выбил сноп ослепляющих искр, чемпион Периайта с удивительной быстротой для своего раздутого тела толкнул мужчину щитом, но тот устоял на ногах.

- Странно, - пробурчал архиеретик. – Скверна Периайта должна тебя сломить! Сила моего отца поломает тебя!

- Сила Единого оберегает меня! – прорычал Ремиил, занося меч для удара и направив его по изломанной дуге.

Булава врага оказалась быстрее – опередив меч, она впечаталась в бок рыцаря. Всё тело обожгло энтропийное пламя, плоть стянула приливная волна хандры и нестерпимой болезненности. Мужчина скрючился от боли.

- И где же истинно-могущественные дары твоего «Единого»? – занося оружие для добивающего удара, хрипел Гастон с больной улыбкой на губах.

- Вера – вот Его истинный дар! – он, сквозь боль и деформацию плоти выпрямился и выставил клинок – благословенная сталь столкнулась о прокажённое железо, окутав обоих в зелено-лазурной вспышке энергии и молний.

Ремиил почувствовал отступление боли, как душу и плоть наливают новые силы. Он с лёгкостью увернулся от выпада и нисходящим рубящим ударом направил меч в латную перчатку, но меч высек лишь опаленную царапину не пробив доспеха. Ритмичные удары не нанесли никакого урона могучему врагу, что закрывал себя щитом. Ремиил то и дело уворачивался от немногочисленных, но убийственно-смертоносных взмахов Гастона, пытаясь обойти его оборону.

- О Периайт! – взмолился Гастон и чумной бог ответил ему. – Намира, не оставь меня без своего поцелуя.

Чемпион губительных сил вздел медную булаву и вокруг неё образовалась туча мух. Одним движением он направил их в бой – инсектойдеый кулак должен был содрать кожу с лица Ремиила, но он отпрыгнул в самый последний миг. Встав, он едва ли не вошёл глазом в острый зелёный росток. Отойдя назад и махнув клинком он отрубил ещё три отростка, внезапно проросшие сквозь землю и нацеленные в голову или дабы оплести конечности.

- Мой бог явно благоволит мне, а где же твой!?

Ремиил осторожно двинулся вперёд, пытаясь найти возможность преодолеть неимоверно сильную защиту. Но даже если он это сделает, остаётся броня и плоть, что из-за поражения нервов банально нечувствительна к боли, но мысль взыграла в уме, призывая к действию.

Вдохнув поглубже воздуха и ощутив зимнюю свежесть мороза, что прочистил голову, рыцарь шагнул вперёд. Доспехи отражали десятки огоньков, по ним ритмично били капельки воды, каша под ногами хлюпала, меч продолжал исторгать болезненный для дремор свет.

- Ну давай! – ударил по щиту оружием архиеретик.

Рыцарь не стал бить сходу, вместо этого он отступил, дав Гастону нанести нисходящий удар – булава хлюпнула по снегу и утонула в нём, облив месивом латы рыцаря. Тут же быстрым и резким движением стопы он ударил по запястью, секундой позже кленок рассёк пальцы, но боль банально не разила плоть, сгнивший мозг её не ощущал. Ремиил отступил, чтобы не быть оглушённым щитом и резко крутанувшись оказался за спиной Гастону. Воспользовавшись чудесным шансом, он направил клинок в шею и с хрустом пробил доспех.

- Аргх, - чёрная жижа хлынула горлом, заливая всю броню противной гадостью, поблёскивающей на нагруднике, щит мягко лёг в снег, пальцы сжались на острие меча.

Выдернув оружие, Ремиил отступил. Гастон грохнулся в снег, пальцы и ноги погрузились в непонятную бурую жижу, которая салютом разлетелась. С кашлем содрогалась плоть, звенела броня, а на снег лилась чёрная жидкость, которая шипела и дымом поднималась к небу.

- Вот она – сила Единого, - тяжело проговорил Ремиил, опустив меч и находя в глазах дремор и «возвышенных» страх и ужас, но чемпиона даэдра не так легко победить.

- И это всё? – усмехнулся Гастон сквозь дыру в горле, поднимая своё тело и ища булаву.

На сей раз его бахвальство прервал второй взрыв. Дикое хтоническое пламя взметнулось к небесам, осветив ясно-ярким светом многострадальную деревеньку, грохот оглушал, но не столь сильно, как при падении метеора. Затем же на голову изумлённых дремор пал смертоносный дождь – куски тёсанного и опалённого камня грохнулись на черепа, проламывая их со смачным звуком. Твари пытались закрыться и скрыться, но вскоре всё кончилось – ядовито-зеленоватый свет померк, мистические арки замерцали и потухнули, возвестив о том, что портал в царство Перайта закрыт.

- Не-е-е-т! – прорычал Гастон, хватаясь за булаву, смотря на место алтаря, но находя дым и куски обдоспешенной плоти, что раньше была стражей, даэдрической гвардией. – Богохульники!