Воскресная зарисовка 4

Итак, вот и снова воскресенье)) А значит, снова делюсь чем-то светлым и жизнеутверждающим из отрывков ️

Сегодня пусть будет зарисовка о любви Рей и Джедайта — воительницы Марса и Третьего лорда Терры

P. S. На голос Джеда меня вдохновила песня из Эльфийской оратории — Noa marta. Чуть глуховатый, с бархатными нотками... ️ Ну, это голос Джеда, ничего не могу поделать)))

Песнь надежды: Чудо алой пустыни

…Его руки продолжали выплетать замысловатую вязь иллюзии, а негромкий голос разносился далеко среди песков. Воздух пах медом и гвоздикой, а пространство становилось звонким и прозрачным. Рей словно видела голубоватые струны, они соединялись и звенели. Джед обернулся, и от его взгляда было горячо и сладко.

Дворец из выщербленного временем камня среди песков.

Фениксы — пара, летящая крылом к крылу, все выше и выше, к небесам.

Заповедные деревья Юпитера.

Бескрайние поля Терры.

Цветущие яблони Луны.

Иллюзии простирались вокруг Рейаны, и она, казалось, даже ощущала ветер, аромат тех далеких мест.

Так реалистично мог сотворить только Джед.

Высший пилотаж.

А сам Третий лорд сейчас похож на мальчишку, радостного, растрепанного — и живого. Он оборачивается, и в глазах впервые за долгие месяцы нет кошмаров далёких сражений, нет озабоченности и темных точек в глубине. Его глаза смеются, а на губах улыбка — яростно-нежная, почти-исступленная, только для нее одной.

И сердце взмахивает крыльями, отзываясь на эту улыбку.

...Горячий, нагретый за день песок принимает их в объятия, когда Третий лорд Терры и принцесса Планеты Огня совсем несолидно бросаются догонять друг друга.

Их смех и их шепот скроет алая пустыня, которая видела текучий огненный камень, застывший в скалах вокруг, и новорождённых драконов.

Но каждая история любви — ведь всегда первая, не так ли?

Взмах ресниц. Легкая улыбка, тронувшая уголки губ. Невесомое прикосновение. Прядь, упавшая на лицо.

Алый шелк и белые лилии.

Нежность, полная яростной силы.

Страсть, полная уязвимой нежности.

Чистота и горечь. Яблочный вкус неба и соленое море на ресницах.

Эта близость душ сильнее близости тел. Она обнажает до самой сердцевины души, куда и сам боишься взглянуть.

И знание, древнее и мудрое знание, старше Времени и моложе утра — это то, на что откликается сердце и что помнят все младенцы и забывают мудрецы.

Это то, что он пронесет через забвение и ад — и сохранит в сердце, куда не достанет никакая тьма и ложь.

Это то, что она пронесет через смерть и возрождение под небом другой планеты, через битвы и смерти — и не забудет сердцем, как ни была бы запечатана память.

Любовь вызвала этот мир из пустоты и удержит над любой пропастью.

И какие шансы у смерти в таком мире?..

***

— …А ты видел когда-нибудь ночи на Марсе?

Голова Джеда лежит на коленях у Рей, и ему так хорошо и спокойно, как не было еще никогда. А мысли текут лениво и медленно, как воды долинной реки. Но он открывает глаза и встречается с фиолетовым взглядом напротив. Глаза у Рей лукаво улыбаются.

— Еще нет, феникс. Но, думаю, это будет незабываемо, как и все на Марсе.

Он не произносит больше слов, но она понимает. Лиловые бездны скрываются под ресницами.

— Вот сейчас и увидишь.

Алая заря уже отпылала, и на эту сторону Марса наплывает ночь. Синяя, чуть звенящая в высоте и…

— Смотри. Сейчас.

Одна за другой в небе вспыхивают звезды, образуя целые гроздья созвездий с запутавшейся в них пылью. На Марсе они ярче, чем на Земле, и это так неописуемо прекрасно, что Джедайт в который раз после знакомства с Рей жалеет, что не художник и не поэт.

А потом… Светящаяся радуга пронзает черноту и раскидывается среди звезд. А на другом ее конце сверкает перламутром маленькая звёздочка.

— Это Луна. Сегодня она ближе к Марсу, чем обычно, поэтому видна радуга. В детстве мы с девочками мечтали погулять среди этих звезд под радугой. А еще представляли, как где-то там с гор льется чистейший водопад, а звезды — это брызги от него. И даже трусишка Серенити мечтала туда нырнуть. Казалось, что тогда сбудутся все сказки и мечты.

Рей рассказывает, чуть улыбаясь и наблюдая за звездами, а у Джеда щемит сердце.

В этот момент Рей такая… Огонь, запертый в хрустале. Вот только этот хрусталь закален солнечным огнем и крепче любой стали.

И среди окружающего их чуда она сама — феникс в человеческом теле. Неземное чудо, подаренное ему Небом.

Это мгновение, когда Вечность касается сердца — и меняет его навсегда.

И в этот момент Джед понимает, что светится в глазах террианского принца после визитов на Луну. Отчего на губах Кунсайта играет мягкая улыбка, предназначенная его Золотой. Почему Нефрит задумчиво улыбается и похож на мальчишку, а не блистательного лорда после Юпитера.

Джед чувствует откуда-то взявшуюся соль на ресницах и обнимает Рейану сзади за плечи, укладывая ее голову себе на грудь. Рей чуть поворачивается и улыбается. Понимает без слов.

— Рей, это… чудо.

…И ты — чудо. Невозможное, невероятное, огненное. А он даже сказать этого не может как следует… Но ты услышишь, феникс…

Ты — поймёшь.

— Да, это чудо. И это жизнь. Одни звезды умирают, из них рождаются другие. Вечная, непобежденная жизнь.

— Это ты жизнь. — Тихие слова вырываются помимо его воли. — Ты надежда, огонь и полет. Ты та, ради кого я пройду любой ад и вернусь. Вернусь, потому что будешь — ты.

Ее глаза темнеют, и она прикрывает их. Потом поднимает ресницы, и на них тоже отражаются маленькие звездочки.

— Знаешь, Мира смеялась загадочно, что однажды мы погуляем под этой радугой, но не одни. А мы не понимали, фыркали в ответ. Мол, зачем нам еще кто-то, сами что ли заблудимся.

Затем добавляет тише:

— А теперь я понимаю.

Оглядывается и не отводит пылающий лиловым огнем взгляд.

Джедайт молча улыбается в ответ и переплетает их пальцы.

А над ними раскидывается фиолетово-синяя ночь, звеня в вышине беззвучной песней, истекая ежевичным соком в их сердца.

Ночь из мира Вечности.